Важнейшее дело - Евгений Александрович Востриков

Ло Дэй: «А я о чем? Фанатиков этих присылают, пока немного правда, может, на все провинции не хватает».

Ло Вэй: «Что-то вы разошлись, детки... В былые времена....»

Ло Дэй: «Извините, отец, но мне кажется, что былые времена никуда не делись и все это может повториться еще раз...»

Хэ Гуй: «И момент удобный...»

Ло Вэй: «Ошибки.... Вокруг городов много земли зараженной....Что с ней дальше будет?»

Хэ Гуй: «Извините, отец... Так и планировалось, технологии самые упрощенные, нужно дешевле, поэтому.... Как теперь достать кадмий из земли я не знаю, это надолго...»

Ло Джинг: «У нас-то этого нет... Мы далеко....»

Ло Вэй: «Мы да, но и нас это может коснуться. Или ешьте отраву, или умирайте с голода. Опасаюсь я, что будет распределение продовольствия... С импортом туго... Насколько я понимаю...»

Ло Дэй: «Вполне, один раз такое уже было, двенадцать миллионов заморили и ничего, впереди лучезарное будущее».

Хэ Гуй: «Давно мы уже к нему идем... Но голод это плохо...»

Ло Дэй: «Кормчие меняются, но суть остается прежней...»

Ло Джинг: «Может, запас риса сделать аварийный? Мы немного уже запасли...»

Ло Вэнкиан: «Давно пора... Лучше надеяться на себя.. Давайте пить чай...»

Ло Вэй: «Давайте.... Керосин по норме.....»

Дальше пьют чай молча.

После тренировки

Группа по изучению цигун занимается в обширном дворе, ближе к вечеру. Двор обнесен глухим, свежим забором. Участники группы разбиты на пары. Отрабатывают приемы, слышны возгласы. Хэ Кианфан ходит между ними, смотрит, некоторых поправляет. Иногда он становится вместо одного из партнеров и медленно, по разделениям, показывает прием. Потом он отходит, смотрит на учеников со стороны. Так продолжается некоторое время. Хэ Кианфан поворачивается к дому – на деревянном фронтоне висят красные круглые часы, стрелки показывают около 16:00. Спустя пару минут, дождавшись, пока почти все закончат выполнение очередных приемов, он хлопает в ладоши.

Хэ Кианфан: «Всех благодарю за старание. На сегодня достаточно, заканчиваем. Время принять душ еще есть. Жду вас в следующую среду в обычное время».

Участники группы постепенно заканчивают тренировку и идут в помещение, некоторые переговариваются.

Далее внутри помещения. Посередине обширной комнаты стоит большой стол, по кругу возле стен шкафчики для одежды и лавки. Спортсмены выходят из душевой по одному и переодеваются. За столом сидят Хэ Кианфан и Ло Дэй. Некоторые уже переоделись и сидят на скамейках.

Хэ Кианфан: «Послушайте меня. Переодевайтесь и слушайте. То, что я скажу нужно будет довести до людей, ненавязчиво и не вызывая протеста, понемногу. Все вы, конечно, знаете, что происходит в мире. Организованных мероприятий по спасению страны не видно, тех телодвижений, что мы видим, явно мало».

Ло Дэй: «Извините учитель, я слышал Пленум партии прошел, но что там было никто так и не знает».

Хэ Кианфан: «Кое-что известно, но открыто вожди говорить не хотят. Как была эта партия закрытой, чужой организацией, так и осталась. Где-то на Западе придумали эту теорию и нам завезли. Все высосано из пальца. Те, кто это внедрял, никогда не работали, да и жизни не знали. Ни Карл Маркс, ни Ленин, ни Мао, только говорили и боролись непонятно за что. Такая же иерархия, как и при империи, хотя называется народной властью. Больше напоминают марионеток, чем реальных людей. Была в России коллективизация, потом голод. И у нас тоже, коллективизация и голод, такие команды, борьба за народное счастье. Простые исполнители, марионетки, направляемые одной рукой, хотя без конца тараторят об особом пути, заменяя суть словами. Крайний фанатизм — до победного конца, там были трупы и у нас тоже, как будто это и есть то, что на самом деле требуется. Даже и Красное знамя — никогда этот цвет не был символом Китая. Переписали, перевели, затвердили – так надо, так работает».

Ло Дэй и некоторые сидящие на скамейках ученики делают пометки в блокнотах. Ло Дэй тянет руку, как в школе. Хэ Кианфан приостанавливается.

Ло Дэй: «Пол Пот так сразу с этого и начал».

Хэ Кианфан: «Правильно, Дэй, это собственно и нужно, а все остальное бутафория для оформления действия. И Пол Пота наша страна поддерживала, вот только народ на самом деле никому не был нужен, были ошибки. Сейчас стало известно, что нечисть живет в море. Наши древние императоры не зря поместили столицу в центре страны. Это монголы ее в Пекин перетащили, чтобы было удобнее. Мы даже и памятник им зачем-то поставили в Шэньси ближе к Монголии. Самих их нет, но мы им верно служим до сих пор, или кому-то еще».

Художник: «Там и собак варят живых. У меня есть пес, хороший, лапу дает, а их варят, живых».

Ло Дэй: «А еще монголы разрушили Багдад и убили несколько миллионов человек. После этого никакой науки там почти и нет и каналов нет. Сами они, кроме как пасти овец, ничего не умеют».

Художник: «А зачем? Свою задачу они выполнили, после этого мусульмане в религию и ударились. А до того была наука, приличная по тем временам».

Хэ Кианфан: «Все так, все так, головоломка складывается. Пока власть была в глубине страны, было процветание, почитались добродетель, искусство, наука. Власть смещалась к Востоку — начинались войны, столетиями воевали. Нужно разорвать эту связь и освободиться от зависимости. Скорее всего, начинать придется нам. Нам в помощь будет золотая птица, найденная в наших краях, и знамя наше будет желтым, как в древние времена. Мы далеко от Пекина, от их охранников, нам будет проще».

Ло Дэй: «Красные тоже действуют, подходят на улице, агитируют, в колледж приходили».

Хэ Кианфан: «О чем говорили?»

Ло Дэй: «Собрание было. Сидел в конце, слушал вполуха. Сначала как обычно — гениальное учение, наша мудрая специфика, великий вождь товарищ Ли Пэнг, ну и прочее, в любой газете есть. Потом уже конкретнее — собирать данные о недостатках, упущениях, что не так, в общем, доносы нужны. Все это