Наваждение - Кристина Лин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И боль. Невыносимую. От которой хотелось умереть.
Что он сделал со мной?
Решил прикончить, чтобы не мучилась?
Сознание быстро заволокло темной пеленой. Все исчезло, оставляя лишь маленький огонек где-то вдали. Я тянусь к нему, лечу, как к маяку. Там, где этот огонь, там мое спасение. Мне нужно именно к нему. Потому что ничего больше не осталось.
Огонек, к которому меня так тянет, стал разгораться все сильнее и сильнее. Пока не превратился во вполне понятный огонь в костре камина. Того самого, который я хорошо помнила. И возле которого так любила проводить время холодными зимними вечерами.
Я сижу в массивном кожаном кресле. Мне уютно и тепло. А в душе порхают бабочки от невероятного восторга.
Комната слабо освещена, только огонь камина, который бросает причудливые блики на, стоящий рядом, столик и еще одно массивное кресло. Точно такое же, которое сейчас подо мной. Мягким ковер с высоким ворсом приятно обволакивает ступни в мягких домашних туфлях. Дрова приятно похрустывают в камине, наполняя комнату каким-то сказочным уютом.
За высоким окном, красиво украшенном тяжелыми бархатными занавесками по бокам, идет снег. Огромными белыми хлопьями. Все правильно. Так и должно быть в новогоднюю ночь. В голове мелькает мысль, что в этом году снег особенно пушистый, а ночь, наверное, волшебная. Ведь это новый год, а в эту ночь возможны любые чудеса.
На плечо легла мужская рука, ласково прошлась по мягкой ткани домашнего платья. По телу пробежала волна мурашек, и я закрыла глаза, пытаясь растянуть удовольствие. И голос. Где-то за спиной. Мужской хриплый голос. От которого по венам побежал ток. Слов не разобрать, они смазаны. Да это и не важно. Ведь этот голос я могу слышать вечно. Вот так, закрыв глаза и вбирая в себя звуки.
И желание. Точно, новогоднее. Пусть это никогда не заканчивается.
Глава 16
Просыпаюсь, как от толчка, вскакивая в постели так резко, что перед глазами запорхали темные пятна. Но тело быстро привыкает к новому положению, восстанавливая зрение. Сознание ясное, как никогда ранее. И я помню все в мельчайших подробностях. Только одно непонятно — как я оказалась здесь?
Передо моими глазами та самая спальня, в которой я пребывала во время двухдневного пикника. Я доме, снятом для нас Сергеем. Да, это та спальня, которую я сама для себя выбрала. Вон же мое вчерашнее платье выглядывает из приоткрытой дверки шкафа.
Точно помню, как упала с лошади. Помню, как Филипп Аркадьевич оказался рядом. Он что-то сделал, какой-то странный ритуал, от одного воспоминания о котором холодеет кровь. Тогда мне не было страшно, ведь я лежала неподвижно и думала лишь о том, что теперь уж точно не будет так, как прежде. Мне было скорее обидно, чем страшно.
Я помню его взгляд, когда он осматривал меня. В них было столько отчаяния, что даже мне, в моем тогда патовом положении, стало неуютно и обидно.
Его шепот: «Девочка моя». Кажется, тот хриплый голос, наполненный безграничной утратой, до сих пор звенит у меня в ушах.
Помню, как потом изменилось его лицо. Когда он решил что-то для себя важное.
И тот странный ритуал…
Быстро одергиваю ткань на запястье, чтобы убедиться, что все увиденное не привиделось мне. Но на коже нет и следа от пореза. Неужели, все это могло мне показаться? Разве бывает так, что я до мельчайших подробностей помню какие-то небылицы, оказавшиеся сном?
Но ведь… я не могла пошевелиться. Я точно это помню.
Попробовала пошевелить пальцами ног, все работает, как обычно. Потом согнула и подтянула к себе колени, выпрямила их обратно. Все, как всегда. Словно и не было вчера ничего.
Неужели сон? Раньше мне ведь уже снились сны про дом, которого не существует и который я знаю до мельчайших подробностей.
Встаю с кровати. Кстати, удалось мне это очень легко и обыденно. Даже не качнуло в процессе, хоть, признаться, я ожидала чего угодно. Но нет, я свежа и бодра, как после хорошего сна. Если не считать того, что на мне все еще костюм для верховой езды. А так можно было бы подумать, что и катание на лошади мне приснилось.
Выхожу из спальни и, пока спускаюсь по лестнице, слышу мужской голос, доносящийся из кухни. Похоже, мужчина говорит по телефону.
Стоило мне нарисоваться на пороге комнаты, как Сергей кивнул, не отрывая трубки телефона от уха.
— Да, завтра буду, — говорит он своему собеседнику. — Отчет получил, да.
Сергей о чем-то еще говорит по телефону, а я сажусь за стол, на котором стоят тарелки, разложены приборы и расставлены блюда с ароматными деликатесами. Похоже, мой заказчик еще не успел поужинать. А вот я резко вспомнила, что с сегодняшнего утра ничего не ела. Словно в подтверждение, желудок громко заурчал.
— Проголодалась? — спрашивает Сергей, откладывая мобильный на край стола и усаживаясь за стол.
— Ага, — я уже тянусь к аппетитной говядине и картофельным шарикам.
— Приятного аппетита, — говорит мужчина.
Набрасываюсь на еду, уже не думая о том, какое впечатление сейчас произвожу на мужчину. После того, что произошло (или мне это, в правду, только приснилось?), мне уже не так важно, что он подумает обо мне. Работа на публику окончена, и совсем скоро я вернусь домой. Чтобы никогда больше не встретиться с этим человеком.
— Ух и напугала ты всех, девочка, — говорит Сергей, чуть сощурив глаза.
Моя рука так и замерла, не успев доставить аппетитный кусочек говядины в рот.
— Но, к счастью, все обошлось, — тут же добавил он.
— А что произошло? — мое сердце отчего-то больно забилось где-то в горле.
— Ты не помнишь? — он удивленно вздернул бровь.
Я мотнула головой. Но в голове тут же пронеслись воспоминания о вчерашнем падении и о странном ритуале.
— Ты упала с лошади, — пояснил мужчина, и мое сердце забилось еще быстрей. — Потеряла сознание. Но, каким-то непостижимым образом ухитрилась ничего себе не сломать.
Моя челюсть упала вниз. Картинки моего чудесного спасения снова, одна за другой, вмиг промелькнули в голове. Снова вспыхнуло воспоминание о боли. И взгляд мужчины, который все для себя решил в тот момент. А
