Последний из Двадцати (СИ) - Рок Алекс

— Но ведь… ведь тут только половина лабиринта, — подметил чародей.

— Да. Потому как твоя игрушечная девочка запросто вычислит оптимальный путь к победе. Это неправильно, это… не по правилам! Новые комнаты будут зарождаться, стоит вам приблизится к ним. Приготовься встречать тупики на своём пути!

— Нам? — удивился Рун. Бесовка переместила его в другую руку, приложила палец к губам?

— А разве я не говорила? Обидно будет и очень невесело, если по коридорам будешь шастать ты один.

Она притопнула ногой — из поднявшегося серного дыма тотчас же показались очертания недавних знакомцев Руна.

Проигранцы сменили угрюмость на торжество, когда увидели юного чародея в руках своей повелительницы. Хищные, издевательские ухмылки обезобразили их морды.

— Ну что, господа? Теперь тебя иначе звать? Не в масть, не в сласть, а бесу в пасть? — рогатый извивался, что змея, упражняясь в злословии. Его собрат тоже насмешливо хрипел, но парень так и не смог разобрать.

Бесовья мать бросила на них один из своих взглядов и они умолкли. Притихли.

— Играть буду, — заявила она тоном, не терпящим возражений. — Вами.

Руну на миг показалось, что взвыли все Бледные разом: бесы принялись стенать; видать, чуяли, что их ждёт неладное. Закрылись руками, в момент теряя прежние размеры и тут же оказавшись в другой ладони напротив чародея.

Рун же смотрел на Ска. Ему помнилось, когда взрослые отказывали, а его с Виской или Кианором вдруг разделяла ссора, автоматоны попроще всегда соглашались стать соперником по игре. Кажется, один раз даже Ска, лишённая внимания и заданий от матриарха принимала в этом участие.

И всегда проигрывали. Что механические куклы попроще, что она. Рун чуял, как по спине кровожадным пауком ползёт обречённость, не поддаться которой было почти невозможно. Он смотрел на возносящуюся громаду стальной девы и лелеял надежду лишь на одно — в детстве ему просто поддавались…

Глава пятая, часть вторая

Первой бросала кости бесовка. Чёрный и белый кубы с адским грохотом загремели по покрытию арены. Рун чувствовал себя как на иголках — он не видел и не мог знать, что выпало его соперникам: удача или не очень?

Бесовка не могла устоять на одном месте и мгновения. Угрожающе она перешагивала через весь лабиринт, нависала всей своей массой, загораживая свет — спасали лишь зажжённые и ещё каким-то чудом не истлевшие спички-факелы.

Проигранцы, немного придя в себя, скалились на чародея, дразня последнего языками и хвостами: знали, черти, что хозяйка игры им всяко поможет.

Рука Руна опустилась на рукоять клинка — трофей с пленного виранца был как никогда кстати. Проверил, как тот хорошо ходит в ножнах, но и только — напасть сейчас на этих двоих означает проиграть.

Словно их обоих подстегнули плетью, проигранцы бросились к трём дверям и, будто не решив чего умней, метнулись к самой средней. Та хлопнула, скрывая их за собой.

Ска была нетороплива. Вопреки краснокожей сопернице, она будто вся была выдолблена из камня. Рун смотрел на неё с замиранием сердца — помнит ли правила, знает ли как играть, не вылетело ли из головы что чёрный куб отчеканивает ходы, а белая кость — карту опасности? И даже если помнит — что ему с того? Ведь в этой игре он всего лишь фигурка.

Перед глазами огнём вспыхнула цифра три — врождённая смекалка с догадливостью спешили подсказать: это значит из тронного зала он мог скользнуть на три клетки вперёд. Он глянул себе под ноги — игра очертила ему каждую клетку, куда он мог пойти. Но стоило ему сделать шаг, как его тут же обожгло — парень поднял взор, и увидел как насмешливо хмурит брови дьяволица, будто говоря, что фигурка не решает, куда ей идти.

Решает только игрок. Рун смотрел на Ска, возлагая на её стальные плечи неподъёмный груз собственных надежд.

Он чувствовал себя жуком в оранжерее. Бесовка не скрывая своего любопытства следила за ним, будто за крохотным питомцем. Она кусала губы, закатывала глаза, вертелась, будто не могла найти себе места.

Цифра схлопнулась, обратившись огненной птицей. Взмахнув крыльями, она заспешила к той двери, что слева. Только сейчас Рун понял, что видит лишь как автоматон шевелит губами, но ни слышит ни звука. Будто их с головой, как потолком, накрыл звуконепроницаемый купол.

Плохо, подытожил парень, когда дверь грохнула, едва не ударив его по спине.

Плохо, согласился с ним старый Мяхар. Из каменных плит пола выросли две кляксы. Оставалось только скрипеть зубами — не иначе Ска сумела выкинуть шёстерку на опасность. С такой-то удачей и в самой первой комнате…

Бесовка радостно хлопнула в ладоши, ликуя от предстоящего представления.

Клякс Рун не любил с самого детства — наимерзейшие противники. Наимерзейшие, когда ты двигаешь фигурки, сидя перед доской. И самые жуткие, когда ты и есть та самая фигурка.

Кляксы тотчас же бросились в атаку. Рун перекатился в сторону, отпрянул прочь, уходя от размашистого удара. Клинок беззвучно вынырнул из ножен, располовинил одного из наступавших — парня с ног до головы окатило жирной, липкой жижей. Завершив приём, юный чародей сплёл заклинание, направив его в руку — поток воздуха должен был размазать остатки несчастного по ближайшей стене.

Мана щёлкнула, ударив последнего из Двадцати по пальцам, но ничего не произошло. Рун тотчас же выругался, краем глаза уловив, как склонившаяся великанша притворно сердится и грозит пальцем. Он не слышал её, но по губам отчётливо прочитал, что магия здесь — вне правил. А он ведь знает, что бывает с плохими мальчиками, что идут против устоев?

Разрубленная клякса неспешно стеклась в единую лужу — Рун знал, что ещё мгновение и она примет прежнюю форму.

Вторая перетекла ему за спину, извернулась от рубящего удара, больно ткнула парня в спину, едва не сшибив с ног. Её товарка, вновь целая и вытянувшаяся, довершила его падение; врезалась, придавив юного чародея к стене. Рун неосторожно вдохнул — гадкая и вязкая дрянь норовила залепить рот, нос, глаза и уши. Меч, выскользнувший из рук, заклацал по плитам пола.

Как же с ними бороться? Будь с ним его заклинания, так всего, что и требовалось, это окрасить несчастными стены и прижечь огнём. И с первым, и с вторым было туго.

Проклятье!

В игре, при должной доле удачи можно было выкинуть комбинацию и подружиться с противниками. Но, кажется, в этой партии, что затеяла бесовка, игровые фигурки должны были сами решать свои проблемы. С алчностью и азартом, властительница этих покоев сгребла кости для своего хода — не иначе, как рогатый с горбатым уже справились с уготовленной им напастью.

Трижды проклятье! Если он не управится как можно скорее, Ска пропустит ход. Нет ничего хуже в "замке" чем пропускать ходы…

Кляксы на мгновение замедлились, словно давая время чародею встать на ноги. Парень не замедлил этим воспользоваться: утёр рукавом лицо, отскочил от стены, словно мяч, выхватил из ниши факел. Кляксы грязевыми пятнами болтались, словно два болванчика. Надувались пузырями, будто готовили очередной неприятный сюрприз.

Рун ткнул факелом одному из них прямо в бурчащее маслянистое тело — огонь, вяло жующий промасленную тряпку с жадностью перекинулся на новую жертву.

Здравый смысл спешил одарить чародея тумаком — за поспешность и глупость. Вспыхнувшая клякса обратилась в живой поток пламени. Тая с каждым мгновением, словно свеча, она тем не менее бросилась в отчаянной атаке на чародея. Её товарка сторонилась пылающей сестрицы. А вот это уже на руку, подумал парень.

Пламя клочьями валилось наземь, оставляя на плитах пола лишь обгоревшие, жирные отметины. Огонь был беспощаден — он норовил укусить руки Последнего из Двадцати, лизнуть, будто леденец мягкую кожу, окрасить её волдырями ожогов. Летящие искры прожигали одежду.

Рун был стремителен, словно заяц. Не выпуская из рук факела он отвесил тыльной стороной ладони затрещину — клякса расплескалась, будто жидкий огонь. Кожа на перчатках съежилась от нестерпимого жара, в воздухе завоняло палёным.