Беглец-Шоу - Сергей Белкин

– А чья это квартира? – спросил Джон.

– Моего брата. Он сейчас в отъезде, – ответил Сергей, – И еще недели две его не будет. Теперь слушай: свет не включай, телевизор не включай. Я имею в виду, когда я уйду – сейчас-то можно. Просто вечером и ночью квартира должна выглядеть как пустая. Иначе соседи могут проявить бдительность. Так что, ходи на цыпочках.

– Хорошо, – ответил Джон, – А как ты думаешь, Виктор Николаевич кнопку установит?

– Надеюсь. Но мы это узнаем сразу же – он сюда позвонит. А пока давай чай пить и я тебе, между делом, кое что расскажу.

Вскоре Джон узнал, что и Николай Иванович, и Виктор Николаевич, и Сергей, и многие другие, кого он пока не знал, принадлежат к подпольной политической организации "ССР" – "Свобода-Справедливость-Равноправие".

"Эсэсэровцы" считают себя идейными борцами с существующим политическим режимом. Отрицая террор, они всем видам борьбы предпочитают распространение идей, аргументированную критику существующих порядков, полагая, что истина сама по себе является силой, способной преобразовать общество. Поэтому, в основном, их действия сводились к устной и письменной пропаганде правильных идей и правдивой информации.

Основным злом современного общества они считали "информационный тоталитаризм" – полную информационную, интеллектуальную, духовную, зависимость населения от узкого клана олигархов, контролирующих финансы, экономику и все информационные сети. "Эсэсэровцы" выступали за Свободу, то есть против искусственно созданных социальных групп: элитменов, юсфул-пиплов и прочего, считая, что все люди равны от рождения и их свободное, защищенное законом соревнование и есть Равноправие. В этом они видели Справедливость.

За распространение подобных взглядов "эсэсэровцев", если их удавалось изобличить, лишали всех прав и навечно отправляли в Ресорсис-Зон – ресурсодобывающие поселения где-то в Стране.

Джон слушал, вспоминая свой разговор с Романом Владимировичем на берегу Москвы реки. Тогда произошло его первое приобщение к информации о подпольных политических организациях, но тогда речь больше шла о тех, кто боролся, как казалось Джону, по настоящему: воевал с оружием в руках. Джон решил кое-что для себя уточнить и спросил:

– А как же "Братья" и "Черный террор"?

– Ну, "Братья" это народно-освободительное, можно сказать, повстанческое движение. Они действуют в совершенно других условиях – в Стране. Ведь ты, наверное, знаешь, что не вся территория государства контролируется правительством. Довольно большие регионы находятся под контролем "Братьев". У них есть своя армия, они обеспечивают себя и продовольствием, и необходимыми промышленными изделиями. Более того, они ведут контрабандную, с точки зрения Правительства, внешнюю торговлю. Поскольку в их руках имеются кое-какие природные ресурсы, они покупают оружие и все остальное, что им необходимо. Мы сочувствуем их борьбе с режимом, но мы против насилия. Ибо на крови не построить счастья. Еще меньше у нас общего с "Черным террором". И мы, и они не любим Правительство и это единственное совпадение в наших взглядах. По существу, у них нет никакой идейной программы. Голое отрицание, чистое озлобление. Это можно понять – с психологической точки зрения, – но это не метод.

Виктор Николаевич позвонил почти в половине шестого, заставив Джона и Сергея поволноваться. Задержку он объяснил желанием сделать все, как можно лучше, то есть отъехать от кнопки на безопасное расстояние и только потом звонить. Потом Сергей попрощался и ушел, пожелав спокойного отдыха и пообещав приехать завтра пораньше – часов шесть. За эту ночь, считал Сергей, можно не беспокоиться. А вот в дальнейшем надо придумать что-то другое.

Джон остался один в пустой чужой квартире. Сначала он, не отодвигая занавесок, обследовал все, что было видно из окон. Окон было три: два выходили во двор, одно выходило в сторону соседнего дома. Из этого окна была видна часть переулка, высокий забор зоопарка, соседний дом, оказавшийся каким-то медицинским учреждением. Из окон, выходивших во двор, был виден довольно круто поднимающийся вверх склон, украшенный клумбами, газоном и беседкой. Завершался склон большим жилым домом. Прикидывая, куда и как можно бежать, в случае чего, Джон отметил, что из окон, выходящих во двор можно спокойно спрыгнуть: из-за склона они оказались не так уж высоко.

Потом Джон лег на диван, и, пока хватало света из окна, читал брошюрку, выданную ему Виктором Николаевичем, в которой весьма впечатляюще описывалось истинное положение вещей в государстве.

Уснул Джон раньше, чем стемнело.

– Ну, полковник, докладывай… Покажи-ка мне на карте, где сейчас сидит монстр? Сколько твоих людей держит его под контролем? Целится ли в него госпожа Охотница?

– Ни. Вона нэ можэ целится, бо..

– Бо вы его потеряли, идиоты! Все три закладки сработали – и никаких следов? Я тебя не уволю, полковник! Я тебя вместо "разбойника" запущу. Побегаешь, тогда… – Адам был недоволен… – Покажи-ка еще раз все точки…

– Докладываю! Вскоре после депо в районе "Рижской" мы его повели. Его узнали наши дежурные агенты на станции, и мы вели его до "Тургеневской", но, воспользовавшись давкой у часы пик вин вышел из под наблюдения.

– Как он мог выйти из под наблюдения? Что за идиотов ты набрал для слежки? Куда он мог, в принципе, деться, даже если его окружала толпа? Выйти незамеченным он никак не мог – турникет зафиксировал бы его карту и подал нам сигнал!

– Так точно! Сигналов с турникетов не було. А со второй закладки сигнал вышел в районе Кузнецкого моста.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? Это же Святая Святых, это внутренняя, особо охраняемая зона Внутреннего города! Мы не можем допустить, чтоб он там разгуливал бесконтрольно!

– А вин, мабудь, там и не разгуливал. Это кнопка туда прыихала на фургоне "Киска-Слизка". А маршрут мы просмотрели. Это могло быть и за унутренним городом. Он мог не выходить на "Тургеневской", а вместе с толпой уйти, примером, на "Чистые пруды", проехать до "Красных ворот" и там выйти и поставить кнопку. Фургон "Киска-Слизка" как раз шел по маршруту мимо Красных ворот в центр – по Мясницкой, развозя молочные продукты по магазинчикам. Где-то там он и мог подцепить свою шайбу. Так шо, мабудь он и не входил в унутренний город.

– А если предположить, что входил? Если предположить, что у него есть другая "ай-ди-кард"? Тогда что с тобой делать? И, главное: где он сейчас?

– Третья кнопка снова на "Ви-Хин".

– Это я уже знаю! Где ОН? Ты начал проверку всех идентификаторов на турникетах станций "Тургеневская", "Чистые пруды", "Красные ворота"?

– Так точно. Проверка вже идет. Вот-вот будут результаты.

– Еще что есть?

– Е донесения. Мы проверяем. След будет узят, я вам обещаю. Район, примерно, понятен, скоро мы його зажмем. Группу политических вже засекли, до утра будем знать и его схрон.

– Что за политические?

– Та "Эсэсэровцы".

– Служба секретных операций оповещена?

– А як же. Воны и помоглы. Просилы узять с поличнымы.

– Политических пусть берут, а наш должен еще побегать – он еще не все деньги для нас собрал – ты это учел?

– А як же…

– Як же – не як же, а свяжи меня с руководителем операции Секретной службы.

– Есть!

Дуня Поц была в бешенстве!

– За что я деньги плачу, скотина? – процедила она и ударила Сэма по щеке.

Дальше холла госпожа Поц, едва прикрытая прозрачным пеньюаром, Сэма не впустила. Прошло уже больше суток, а на "зверя" ее все никак не могли вывести.

– Госпожа Поц! Попался необыкновенный экземпляр, поэтому его не сразу удается взять в кольцо, – залепетал Сэм, – Тем интересней вам будет … Представляете, сколько в нем силы, изворотливости…

Но Дуня уже не вслушивалась в слова. Она наотмашь била Сэма по щекам то справа, то слева, и ее дыхание при этом учащалось. Наконец, на губах Сэма появилась первая капелька крови, затем кровь пошла из носу. Кровь возбудила ее и, оглянувшись по сторонам, она обратила внимание на стоящего посреди журнального столика бронзового Атланта, держащего вместо неба поднос для визиток.

Ей хватило сил и сноровки быстро схватить Атланта и ударить им Сэма по лицу. Сэм закрылся руками и упал на колени. Он пытался что-то говорить, но Дуня уже вошла во вкус, а охранник продолжал невозмутимо стоять за спиной Сэма, держа ноги на ширине плеч, а руки на поясе.

… Дунино воображение распалилось, и она била и била Сэма по голове, пока он не рухнул навзничь.

– Сюда, грязный хряк, – крикнула она охраннику, скидывая с себя остатки одежды, , – скорей, животное, доставай свой … И если не справишься!..

Дуня села верхом на умирающего, но еще живого Сэма и, постанывая, начала его душить, месить окровавленное горло. Когда же на нее сзади навалился всей своей массой охранник, и начал деловито исполнять порученные функции, она, наконец, зарычала страшным, утробным, хриплым рыком, от которого разбежались бы не только звери в лесу, но, наверное, даже насекомые…