Сильнее Скотленд-Ярда - Эдгар Уоллес

Крепко привязав Пирсона к табурету, он лег в кровать и мгновенно уснул, как, впрочем, и все великие полководцы.

Пирсон удивлённо переводил взгляд со спящего Леона на сидящего в кресле второго похитителя. Тот невозмутимо читал книгу.

— И надолго всё это?

— День-два, — спокойно ответил Манфред. — Вам скучно? Могу предложить книгу.

Пирсон промолчал. Он ожидал насилия, но похитители вели себя довольно мирно. Понятно, они ждут, что он заговорит. Зря! Он не заговорит. Им долго, ох как долго придётся… Пирсон почувствовал, что глаза его слипаются, а голова опускается на грудь.

— Не спать!

Пирсон испуганно вздрогнул.

— Спать нельзя!

— Это почему же? — проворчал он. — Я хочу спать, значит я буду спать!

Он снова задремал, но снова вздрогнул и попытался подобрать ноги: Манфред направил на них струю ледяной воды.

Через час усталость взяла своё.

И снова струя ледяной воды привела его в сознание.

Манфред взял полотенце и заботливо вытер ему ноги.

К шести часам утра Пирсон сидел на своём табурете, уставив в одну точку воспаленные глаза.

Гонзалес сменил на посту Манфреда.

Приступ дремоты — струя воды.

Приступ — вода, вода, вода…

— Дайте мне спать, — прорычал пленник.

— Где Филипп Винчи?

— Негодяй, вы пытаете меня!

— О, это ничуть не хуже того, что вы сделали с мальчуганом, оставив ему пищи всего на четыре дня. И это не хуже чем вспарывать лицо собеседника перочинным ножом, поверьте!

— Я не знаю, я ничего не знаю!

— Дело ваше, — пожал плечами Леон.

Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с чашкой дымящегося кофе и кексом. Задремавший Пирсон снова был разбужен холодной водой.

— Дайте мне спать, — взмолился он. — Я вам дам всё, что пожелаете, только дайте мне спать…

— Вот, пожалуйста, перед вами прекрасная пуховая постель. Скажите, где находится…

— Никогда! Вы никогда не узнаете этого!

— А вы не будете спать.

В таких разговорах прошёл весь день.

В семь часов вечера Пирсон назвал какой-то адрес.

Манфред тут же уехал.

— А теперь позвольте мне заснуть…

— Придётся подождать возвращение моего друга.

В девять часов Манфред вернулся, освободив бедного мальчугана из ужасного погреба в Ноттинг-Хилле и передав его в руки обезумевшей от горя матери.

Они извлекли из ванны полумёртвого Пирсона и сняли с него наручники.

— До того, как вы ляжете спать, вам придётся подписать этот документ.

Пирсон подписал, не читая, бумагу, свалился на кровать и заснул мёртвым сном.

Не проснулся он и тогда, когда над ним склонился полицейский инспектор из Скотленд-Ярда.

Он не воспринимал ни слов полицейского, ни смысла оглашённого в полицейском управлении его же собственного признания, ни тюремной камеры, куда его вскоре доставили.

Он испытывал лишь одно желание — спать, спать, спать…

— Странный случай, — сказал начальник тюрьмы врачу. — Он подозрительно долго спит.

— Может быть, его поставить под душ?

Глава 10.

Человек, которого оправдал суд

— Ты никогда не задумывался над тем, что большинство убийц, — люди довольно религиозные? — задумчиво проговорил Гонзалес, отрываясь от книги.

— Ты хочешь сказать, что они верят в божественное предназначение? — иронически бросил Манфред.

Леон кивнул.

— Наукой установлено, что определенная категория преступников чаще всего действует в состоянии религиозно-экстатического возбуждения…

Манфред отбросил газету и внимательно посмотрел на друга.

— Ты о докторе Твендене?

— Именно.

— Думаешь, о нём стоит подумать всерьёз?

— Непременно.

Процесс доктора Твендена был одной из самых громких лондонских сенсаций. Доктору было тридцать с лишним, а его жене всего семнадцать. Поговаривали, что он женился на ней ради денег — она получала ежегодное содержание в размере двух тысяч фунтов, которое должно было ей выплачиваться пожизненно. За три месяца до трагедии она получила в наследство от своего брата, погибшего в Южной Африке, шестьдесят три тысячи фунтов.

Отношения между супругами оставляли желать лучшего. Ссоры возникали на почве её нежелания оплачивать его многочисленные долги. Унаследовав состояние брата, она составила завещание, по которому её муж должен был получить после её смерти лишь двенадцать тысяч фунтов, а остальная часть денег предназначалась двоюродной сестре, овдовевшей несколько лет назад.

Нотариус, заготовив текст завещания, послал его по почте. Она должна была ознакомиться с ним и внести, при необходимости, нужные поправки. Письмо было доставлено точно по адресу, но не попало в руки той, кому оно было предназначено. Почтальон утверждал, что доставил письмо ровно в восемь часов вечера в субботу. Именно в этот день доктора вызвали к больной, которую укусила змея, и он возвратился домой довольно поздно. Поужинав со своей женой, он ушёл в лабораторию исследовать ядовитые железы змей.

Утром следующего дня миссис Твенден заболела. Все симптомы указывали на заражение крови.

На рассвете следующего дня она умерла.

Вскрытие обнаружило следы укола на руке, а также признаки отравления змеиным укусом.

В пользу доктора говорило то, что в его шприцах не было обнаружено следов яда. След от укола объясняется тем, что доктор дважды в неделю делал жене впрыскивания от ревматических болей. Впрыскивания были прописаны другим врачом, предложившим для лечения новый, недавно открытый препарат, и назначившим уколы дважды в неделю — по средам а субботам.

Суд оправдал Твендена.

Мало того, процесс принёс ему популярность, которой могли бы позавидовать выдающиеся актёры и политики. Восторженная публика после вынесения оправдательного приговора устроила ему овацию и вынесла на руках из зала суда.

Особую симпатию публики вызвал тот факт, что доктор отказался от услуг адвокатов и сам вёл защиту:

— Вне зависимости от исхода процесса, следуя лишь велению Господа нашего, я клянусь не воспользоваться даже пенсом из состояния моей жены! Эти деньги пойдут исключительно на богоугодные цели! Они принадлежат бедным, дабы поддержать их бренную плоть, дабы выполнить предначертания Господни… Сам же я покину Англию и уеду в дальние страны, где на чужбине буду молиться за упокой души моей безвременно угасшей…

Речь обвиняемого оборвалась — он заплакал.

— В дальние страны, значит, — проговорил Манфред, вспоминая материалы процесса. — Имея шестьдесят три тысячи фунтов, можно недурно жить и в дальних странах…

Леон улыбнулся.

— Какой ты, однако, циник, Джордж! Разве ты не знаешь, что все бедняки Девоншира дни и ночи ломают голову над тем, как бы им получше распорядиться деньгами покойной?

Манфред в сердцах швырнул окурок в камин.

— Где он живёт?

— В Ньютон Эббет.

— Надо собрать доказательства.

— И после этого, — сказал Леон, — мы приступим к исполнению поистине грандиозного плана!

Начальник Скотленд-Ярда охотно дал Гонзалесу рекомендательное письмо к директору Бекстерской тюрьмы.

— Но почему вас заинтересовала именно эта тюрьма? — спросил мистер Фейр. — Она ведь мало чем отличается от лондонских.

— Насколько я знаю, там содержатся несколько лиц, представляющих исключительный интерес для антрополога.

— Что ж, вам виднее, — произнёс мистер Фейр, вручая Леону письмо.

Приехав в Бекстер, Леон тут же отправился в тюрьму, а Манфред остался ждать его на вокзале.

Через полтора часа Гонзалес вернулся, и друзья сели в поезд, который направлялся в Ньютон Эббет.

— Я очень доволен визитом, — сказал Леон. — Изумительная тюрьма. Приятная, уютная и… удобная.

— То есть, туда удобно проникнуть или оттуда исчезнуть?

— И то, и другое… — Манфред вдруг обратил внимание на то, что Леон время от времени внимательно рассматривает свою левую руку, затянутую в серую шёлковую перчатку.

— С каких пор ты стал носить шёлковые перчатки? Специально для посещения тюрьмы?

— Вот именно, — серьёзно сказал Леон. — Под перчаткой находится металлическая пластина, а на ней — слой пластилина.

— Понятно.

— Во время весьма поучительной экскурсии по коридорам тюрьмы директор продемонстрировал мне свой личный ключ, открывающий все тюремные замки, а я, рассматривая его, сумел сделать оттиск! Смотри!

Он разрезал перчатку и показал чёткий оттиск ключа.

— Ловко! — похвалил Манфред. — Правда, есть одно «но»…

— О чём ты?

— Ключ действительно универсален, но только для внутренних помещений, а вот что касается входных ворот…

Леон погрузился в глубокое раздумье и не выходил из него до конца пути.

В Ньютон Эббет они сняли квартиру неподалёку от дома доктора Твендена. Хозяйка дома, приветливая краснощёкая женщина, предоставила в их распоряжение столовую и две спальни.