Тринадцатый сектор - Вячеслав Шалыгин

Всем остальным повезло чуть больше, они отделались, что называется, легким испугом. Очутившись на тропе, ходоки мгновенно сориентировались, куда им бежать, и помчались, выжимая из себя последние силы.

Крысы наверняка сумели бы развить нужную скорость и выдержать предложенный людьми темп, но почему-то отстали почти сразу. Строго говоря, они и на тропу-то выбрались чисто по инерции. Буквально метров через сто на выщербленной, растрескавшейся дороге позади беглецов не осталось ни одной серой твари. Первым в этом убедился Старый.

Рискуя сбить дыхание, Андрей оглянулся и тут же перешел на шаг. Складывалось впечатление, что тропа для местных мутантов – это своего рода запретное место, вроде чистого острова. Потому-то и псевдособаки перешли через нее транзитом (и туда, и обратно), и крысы на ней не задержались. В чем тут фокус, Андрей размышлять не стал.

«Мало ли? В Зоне, если копнуть, столько загвоздок и тонкостей, над всеми задумываться – мозги можно сломать. А мозги могут еще пригодиться...»

Едва Лунев так подумал, выяснилось, что в группе имеется по крайней мере один человек, абсолютно не дорожащий своими извилинами. Нетрудно догадаться – кто.

– Отстали, да? – Скаут остановился и, пытаясь отдышаться, оперся о колени. В такой позе он и дождался командира. – Тут у них что, не обеденная зона? Алло, народ, тпру!

– Отставить... командовать, – тяжело дыша, проронил Андрей.

– Да я... чисто... – Скаут помотал головой и стянул маску. – Ладно, не буду больше. О, и не воняет тут, хотя ветер с помойки вроде бы в нашу сторону.

– Это тропа, – многозначительно заявил вернувшийся Механик. – Считай, начало Тринадцатого сектора.

– В каком смысле?

– Его видимая часть, – подсказала Татьяна. – Помнишь, я объясняла?

– А-а, ну... нет, я как бы помню, но не понимаю. Ты говорила, он занимает целый сектор, но другие не затрагивает.

– Он и не затрагивает, тупица! – Последней к месту короткого привала подошла Ольга. – Сойди с тропы – и ты окажешься в нормальном секторе.

– А вернуться, даже если сразу сделаешь шаг назад, не сможешь. Только опять через «Карусель» в Опачичах, – закончил мысль Механик. – Ферштейн?

– Йа, натюрлих. – Скаут кивнул. – И какой ширины эта тропа?

– По-разному. Здесь – с эту дорогу, в Ямполе уже с полкилометра, а там, где в нормальной Зоне стоит Черевач, все полтора будет. Потом сужается, но возле Корогода снова начинает расширяться, и чем ближе к скрытой части сектора, тем шире. Ну, а после входа, про который я рассказывал, там вообще... Куда ни сунься, короче, везде Тринадцатый. Во внешний мир только одна отдушина остается, ну, вход этот. Он же выход.

– Что, кстати сказать, не совсем понятно, – заметила Татьяна. – С научной точки зрения. Если мы уже в Тринадцатом секторе, вход, теоретически, остался там, в Опачичах. Если же сектор начинается в районе Чернобыля-2, то где мы находимся сейчас?

– За что купил, за то и продаю. – Крюгер развел руками. – Вы у нас наука, вы и стройте догадки.

– Слышь, Механик, погоди, – уцепился Скаут. – Ты говоришь: «Где в нормальной Зоне стоит Черевач». А в Тринадцатом... ну, или где мы сейчас... такой деревни нет, что ли?

– Проходила бы через нее тропа, может, и была бы. Но тропа левее идет. Короче, после моста через Уж она сразу на лесничество поворачивает и дальше через колхозный двор, поле, строго вдоль ЛЭП, прямиком к озеру Кринка.

– Во, сука, географ! – сомнительным образом высказал свое восхищение Скаут. – Складно говоришь, будто песню поешь.

– В школе надо было учиться, – иронично заметила Ольга. – Старый, мы отдышались.

– Тогда вперед. – Андрей перевел взгляд на Механика. – Сразу скажи, где могут возникнуть проблемы?

– Везде, это ведь Зона, – коротко ответил Крюгер и двинулся вперед.

– Но ведь не простая, а хитро вывернутая, – заметил Скаут и попытался жестом изобразить некую особо сложную загогулину.

Неожиданно для всех хитро вывернутый жест сталкера повлек за собой странные последствия. Скаут без видимых причин потерял опору под ногами, но не упал, а взмыл в воздух метра на два и повис вниз головой.

– Как я и сказал, везде... – сквозь зубы процедил Механик. – Теперь все держитесь. Похоже, мы попали в «Шнек».

Мягкое молочно-белое свечение крупного кристалла, казалось, текло по замшелым каменным стенам и по грунтовому полу, с той лишь разницей, что двигалось мерцающее «лунное молоко» не сверху вниз, а наоборот. Свечение стекало с плоского камня в центре просторного зала и, дойдя до стен, поднималось по ним до сводчатого потолка с огромной дырой посередине. По потолку странное свечение ползти отказывалось, сколько бы ярко ни светился кристалл. Хозяин молочно-белого артефакта называл это «Эффектом стакана». В чем причина такого странного поведения свечения, хозяин не знал. Не знал он и почему кристалл, стоит взять его в руки, меняет форму, превращаясь то в строгий параллелепипед, то в куб, а то в сильно вытянутую пирамиду – практически в подобие штыка. Третьей загадкой была реакция кристалла на гравитационный Выброс, который каждую неделю встряхивал до основания всю Зону. В часы, когда во внешних секторах Зоны бушевали предвестники, а затем и сам Выброс, кристалл прекращал светиться и становился похожим на большой бриллиант, затейливо обработанный и необычайно прозрачный. Когда же внешнюю Зону заливал ярчайший свет Мертвого полудня, кристалл снова мутнел, и его привычное свечение начинало набирать силу. А вместе с интенсивностью молочно-белого свечения набирала силу и способность артефакта служить ключом между секторами.

Почему все это происходит, хозяин не знал. Зато он знал другое: в любом состоянии – прозрачного кристалла или белого артефакта – «Ключ» выполнял волю своего владельца. И это было гораздо важнее, чем все загадки, вместе взятые. Артефакт легко открывал переход (в состоянии кристалла – один, а на пике белого свечения – до дюжины) там, где пожелает хозяин, и поддерживал его в состоянии входа или выхода из Тринадцатого сектора столько времени, сколько требовалось.

Обычно требовалось открывать ненадолго. Чисто выйти или войти. Поэтому особых проблем с кристаллом хозяин не испытывал. Он даже и не задумывался о том, что энергетический заряд «Ключа» может расходоваться. Нет, он подозревал, что это происходит, но выяснить, насколько теряет в силе всемогущий «Ключ», хозяин ни разу не удосужился. Ни разу до того момента, когда началась подготовка к главной операции. Новые «норы» предполагалось сделать очень широкими и удерживать максимально долгое время. К тому же, их могло потребоваться очень много.

До сих пор «Ключ» позволял создавать не больше дюжины переходов из вывернутого мира в нормальный и держать их в режиме выхода около суток. Возможно, артефакт был способен на большее, но чего-то ему для этого не хватало. Как хозяин ни старался, открыть тринадцатый коридор у него не получалось. Формально переходов было как раз тринадцать – «нора» в Чернобыле-2 была первым из них, но на самом деле этот переход считать не следовало. Он не был создан кристаллом, а значит, ни закрыть, ни ограничить, например, вход в сектор через эти ворота, хозяин не мог. Ворота в Тринадцатый сектор в том месте существовали всегда, и что ими управляет, если не «Ключ», до сих пор было неясно.