Бифуркатор - Алекс Белов

  И тянет на себя дверь. Я готовлюсь быть затянутым в никуда, в чёрную дыру, быть раз-битым на фарш. Но ничего такого не происходит, и Стёпка скользит внутрь гостиной. Я мелькаю следом, оставляя дверь открытой, мне почему-то так безопаснее.

  Прежде уютный дом теперь напоминает логового Чужого, - каждая комната будто готова тебя переварить. Мы пересекаем гостиную по косой, и оказываемся в коридорчике между двумя дверями, одна из которых ведёт в кабинет отца Стёпки, теперь - смертельно опасный.

  Я смотрю на лакированную поверхность золотистой ручки как осуждённый на палача. И снова тихо признаюсь:

  - Я боюсь.

  Колени меня не держат, хочется прыгать от страха, а ещё лучше - уносить отсюда ноги. Но, раз уж на то пошло, это я - зачинщик сложившегося конфликта, это из-за моего брата безобидный кабинет превратился в кровавую мясорубку.

  - Я ставлю домкрат, привязывай бечёвку к ручке. Привязывай крепко, у нас всего одна попытка, - говорит Стёпка и устанавливает инструмент из гаража отца возле двери в свою комнату.

  Мы протягиваем верёвку от ручки до домкрата, шпиль которого высится на том же уровне, выравнивая бечёвку параллельно полу, а потом продеваем её под дверь Стёпкиной комнаты. Теперь, если мы зайдём внутрь и потянем за верёвочку, она откроет проём в кабинет отца Стёпки, окно в смерть. Двери на первом этаже у Герундовых располагаются в шахматном порядке. На одной стороне они открываются наружу, как у кабинета, а на другой - внутрь, как у Стёпкиной комнаты.

  Осталось два самых страшных действия. Для начала нужно было повернуть ручку двери в кабинет и чуть-чуть потянуть на себя. Не сделать щёлочку, но сдвинуть дверь с места, чтобы она смогла открыться, если потянуть.

  Стёпка встаёт около двери и хватается за ручку. Его руки дрожат, и пальцы медленно поворачиваются. Я закусываю губу, из меня в такт дыханию выплёскиваются тихие стоны.

  Сейчас я умру.

  Мы как сапёры, обезвреживающие мину. Только сапёры-новички, совсем ещё желторо-тые.

  Ручка поворачивается, и Стёпка чуточку тянет дверь на себя. Мои пальцы впиваются в ладони почти до крови, и я немного отступаю, прячась за спину Стёпки. Спасительная разинутая дверь в комнату друга в шаге. Ещё бы успеть сделать этот шаг.

  - Этого хватит, - почти плача шепчет Стёпка. - Теперь действие сложнее.

  - Кто будет его делать? - спрашиваю.

  - Я.

  Пусть проблема сконцентрировалась на доме Герундовых из-за моего брата, пусть я яв-ляюсь источником вины, пусть я потом буду стыдиться и проклинать себя, но я не против-люсь Стёпке и соглашаюсь.

  Сжимая проклятую коробочку, друг поворачивается ко мне. Сквозь прищур за стеклом очков льётся его взгляд, кажущийся мудрым, как взгляд древних драконов.

  - Слушай, - Стёпка едва произносит слова из-за страха. - Тебе лучше отступить ко мне в комнату. Ну понимаешь. Когда коробочка откроется... Эти силовые линии... Тебе нужно укрыться от них. Будь за дверью, чтобы закрыть её, на случай... если... ну...

  Глаза Стёпки забегали, и по моему сердцу словно ледышкой провели. Он хотел сказать: если его затянет в коробочку, если сопротивляться будет бесполезно. Мне вдруг захотелось заплакать, но я понимал: бросать начатое уже нельзя. Можно было поменяться со Стёпкой ролями, но чёртова трусость.

  - Блин... ты... должен... - я вдруг теряю слова. Что можно сказать в такой ситуации? И Стёпка меня будто понимает.

  - Хватит долгих прощаний. Уходи. Я тоже буду отступать.

  - А вдруг тебя...

  - Не дождётесь, - Стёпка улыбается и подмигивает. Получается плохо, но я всё же пячусь и оказываюсь в комнате друга. Он пятится тоже и встаёт на колени, выглядывая наполовину в коридор.

  Одной рукой я сжимаю ручку двери, другую сложил в кулак.

  - Запомни, - мычит Стёпкин затылок. - Если меня вдруг утянет из комнаты, сразу захло-пывай дверь.

  Я слышу, как друг кладёт коробочку на пол, прямо напротив двери кабинета отца, кнопкой вниз. Сейчас он должен долбануть по ней, чтобы крышка отскочила, а потом немедля заползти в комнату. Думаю, что крышка откроется за четверть секунды. Стёпка будет заползать примерно секунду-полторы. Шансы на удачу плохие. Очень плохие.

  Я понимаю нерешительность друга, когда тот медлит. Он отползает в комнату по максимуму, почти по грудь, только плечи высовываются из-за косяка, А левая рука зависает над коробкой.

  А потом

  всё происходит

  очень быстро.

  Щелчок.

  трах-тах-тах, - открывается крышка.

  Стёпка было рвётся назад, но его немедля притягивает к косяку.

  Нет. Не притягивает. Ударяет, как куклу. Слышу его вскрик.

  А тут и меня швыряет на дверь, будто мне в спину на огромной скорости врезался грузовик.

  Я ударяюсь лбом о срез двери.

  По-моему я воплю как бешеный.

  А по ушам ножом бьёт крик Стёпки.

  И вдруг, я лечу на него, но со мной летит и дверь, желая закрыться.

  Я хватаю Стёпку за ремень джинсов и тяну на себя.

  В любой другой момент, мы вывалились бы с ним в комнату, тем более он весит кило на пять меньше меня. Но теперь мне кажется, что в моём друге центнеров двести.

  Однако мне удаётся втягивать Стёпку внутрь.

  Всё это за полторы секунды.

  Мозги соображают на автомате.

  Стёпка успевает ухватиться правой рукой за дверь, вытянуть в комнату левую, упереться в косяк и вытащить голову из коридора.

  Это ещё секунда.

  Сила, тянущая меня к косяку увеличивается.

  Ещё мгновение, и я дверью отрублю Стёпке руки.

  Хватают друга за плечо, тяну на себя.

  Ещё одна грёбаная секунда.

  У Стёпки руки стопудовые, но он мне помогает.

  Дверь захлопывается прямо перед пальцами друга.

  Всё.

  Сила исчезла, я уже не кричу, вспотевший Стёпка часто дышит и расслабленно валится на спину, поправляя очки. Их-то не засосало. Ненасытная коробочка глотает только орга-нику.

  За дверью слышится шорох и шлепок, а Стёпка вдруг начинает тихо смеяться сквозь от-дышку.

  - Мы психи, - шепчет он.

  Мне пипец как страшно, но я тоже растягиваю нервную лыбу.

  - Ты в порядке? - спрашиваю.

  - Думаю, нет. - Почему-то мы говорим вполголоса. - Грудью ударился, там болит, а ключицу дёрнуло в коробку так, что она чуть не оторвалась. Я ей двигать вообще не могу.

  - А очки-то не засосало, - говорю я, и Стёпка хочет было что-то ответить, как раздаётся стук в окно.

  От внезапности мы оба вскрикиваем.

  За стеклом сверкают огромные от шока глаза Серого. Он машет руками, словно дорож-ный регулировщик, и... у него в руках всё ещё зажат горшочек с сахаром. Я не выдерживаю, и начинаю ржать как сумасшедший. Стёпка ничего не понимает.

  - Думаешь, нам стоит выходить? - спрашивает он меня смеющегося. Я могу только кив-нуть.

  Когда Стёпка тянется к ручке, смех немедленно обрывается, и страх снова начинает по-догревать чресла. Создав небольшую щёлку, Стёпка подождал, а потом распахнул дверь. Никакого притяжения.

  Кабинет тоже оказался пуст. Как Стёпка и предполагал, коробочки взаимоуничтожились. Мозг.

  А потом со стороны гостиной до нас долетел крик Серого, и мы несёмся ему навстречу.

  - Вы это видели?! Вы видели?! - ошеломлённо вопит парень.

  - Мы не могли этого видеть, - усмехается Стёпка.

  - Они подтянулись друг к другу, потом образовали чёрный ком и их засосало в точку! - Серёга прыгал вокруг нас, как орангутан вокруг бананового дерева. - Что здесь, чёрт возьми, происходит?

  - Так! - Стёпка поднял дрожащие руки. - Мне срочно нужно что-то выпить. - Чего-нибудь холодного.

  Он разворачивается и вдруг пошатывается, а Серый, как примерный арбитр, ловит брата.

  - С тобой всё в порядке? - спрашивает он.

  - Да. Просто я сильно испугался, что умру, - отвечает Стёпка и сонно улыбается.

  *****

  Я взял у Стёпки одну из футболок и оделся. Пока Сергей готовит завтрак, мы не говорим о произошедшем. Тишину кухни нарушает только пара бытовых фраз. А когда поджаренный бекон и чашка сладких гренок расставлены по столу, когда мы втроём усаживаемся друг против друга, зависает неловкое молчание.