Меч с камнем. Том 1 (СИ) - Гадышев Дмитрий

— Сто девяносто первый километр маршрута Центральная — Капуá. Проход скоростных поездов каждые два часа, — и добавил от себя, — здесь ходят поезда со скоростью двести километров в час. Если кто-нибудь окажется на пути, костей не соберёт, даже сообразить ничего не успеет.

— Поезд гонит перед собой массу воздуха, а сейчас всё тихо, — заметил Ротхем, — у нас достаточно времени, чтобы перебраться на ту сторону.

— Монсоэро, я не уверен… — произнес один из незнакомых солдат, — но мне кажется, по дороге к нашим позициям монорельса не было…

— Хотоб, что ты скажешь?

— Скорее всего, мы незначительно отклонились от курса, монорельс точно не пересекали. Но здесь так много двойных и тройных путей, что это неудивительно. Я думаю, вскоре выйдем на верную тропу, — ответил молодой центурион, командир аванпоста.

— Вот и хорошо. Двинулись, — приказал Роб-Рой.

Последние слова командиров были катастрофической ошибкой, стоившей жизни десятков человек и приведшей к далеко идущим последствиям. Предводитель не сказал, в какой именно тоннель въезжать, он считал, что особых помех на пути не будет…

Пересекая монорельс, я инстинктивно осмотрелся по сторонам, как при переходе улицы, и вдруг услышал негромкое постукивание колёс по стыкам. Из чёрного коридора приближалась платформа с лежащими на ней солдатами с оружием в руках. В темноте тускло отсвечивали стволы бластеров, лучемётов, лезвия мечей и купол силового поля.

— Тревога! — крикнул я что было мочи, едва увернувшись от прожужжавшего рядом бластерного луча.

Наши солдаты кинулись кто куда, заметались по пещере в поисках укрытия и не успели скрыться до того, как платформа выехала на открытое место. Македониане сразу открыли шквальный огонь изо всего, что у них имелось, уничтожив в первые секунды боя чуть ли не половину отряда. Я въехал в спасительный тоннель, развернулся в седле и окинул взглядом поле сражения. В одном месте наши солдаты залегли и открыли ответную пальбу, в другом грянул взрыв, обрушив каменные своды и завалив вход. Я не стал задерживаться здесь, передвинул рычажок скорости и поскакал дальше вглубь тоннеля, надеясь догнать ядро отряда с командиром во главе. Ехал довольно долго, пока не сообразил, что другие товарищи по оружию этим ходом не воспользовались, а пересечений с другими он, увы, не имел…

Я остался наедине с Пещерой, македонианами, солонидами и «розовой смертью», без спутников, почти без воды и с изрядно истощённым запасом концентратов. Передо мной замаячил зловещий призрак смерти от голода или жажды.

Кровь внезапно ударила в голову. Умирать вот так, бессмысленно, глубоко под землёй, вдали от солнечного или какого бы там ни было естественного света, а не этого проклятущего металлического цилиндра, что-то не хотелось. Да и кому охота умирать или даже только думать о смерти в шестнадцать лет? Я вскочил на коня, с которого уже слез было, включил самую медленную скорость и направился в ту сторону, откуда приехал. Битых три часа я проблуждал по бесконечным пещерным закоулкам и тёмным тупикам, пока не понял, что заблудился окончательно. Но что делать, надо двигаться, надо искать какую-нибудь еду и воду, — что там Ротхем говорил про подземные родники? — выход, в конце концов. И я ехал всё дальше и дальше, несколько отупев от монотонного движения. Чтобы хоть чем-то занять мозги, я принялся вспоминать недавнее прошлое, в очередной раз складывать мозаику своего мировоззрения. Вспомнил вожатого Сашу, лежащего на опалённом поле боя в залитой кровью форме. Роб-Рой на поверку оказался властным и жестоким человеком, в отряде Райнера был врач, и Саню можно было бы забрать с собой, но вправе ли я судить его по своим меркам? Может, по традициям своей страны он действовал оправданно, избавившись от тяжелой ноши. Вспомнился и тот разговор Роб-Роя с Рэмом, когда македонианин так и сыпал обвинениями в его адрес. Забавно, но все «за» и «против» командира «чёрных» уравновесились в моём мозгу, и снова появился вопрос, на который не было ответа, какая же из сторон в этой войне права? Или правых нет, виноваты все, и нужно только выяснить, насколько тяжело?

Потом я, похоже, заснул в седле, а когда очнулся, конь всё так же мерно ступал вперёд, аккуратно ставя металлические копыта между мелкими камнями, усеивавшими пол тоннеля. Сколько же мы двигались? Ощущение времени совершенно исчезло. Спать всё ещё хотелось, я снял походный матрац, надул его и расположился под копытами верного скакуна. Стараясь не обращать внимания на холод, погасил «факел» и попробовал уснуть. Неизвестно, сколько продолжался мой сон, но когда проснулся, холод пробрал уже до самых костей. Протянув руку за «факелом», я наткнулся на нечто мягкое и тёплое, что тотчас отскочило с писком и сбежало, смешно топоча и задевая по дороге мелкие камешки. Ругая себя за растерянность, — может, смог бы поесть сейчас, пусть даже сырое и, — фу,- ещё живое, — сложил вещи, снова залез в седло, достал концентрат и принялся его жевать. Солоноватый кубик утолил голод, зато захотелось пить. Во фляге оставалось немного морской «минералки», я сначала поднёс её ко рту, но затем решил приберечь на будущее, и пристегнул обратно к поясу. Фляжка дном случайно задела рычажок скорости, тихо звякнув, и конь медленно двинулся вперёд. Раздавшееся клацанье воронёных копыт скакуна показалось чуть ли не грохотом после мёртвой тишины, но принесло небольшое облегчение, всё-таки теперь не давило на уши.

Тем временем тоннель расширился и… закончился тупиком. Я уже хотел развернуть коня, как вдруг заметил в стене слева проход, слишком низкий, чтобы проехать верхом, но через него можно было пройти, спешившись и пригнувшись, а коня провести за собой. Сначала я направился туда один, разведать, вдруг дальше будет уже. Лаз тянулся метров десять и выходил в новый тоннель, оба конца которого терялись за поворотами. Конь самостоятельно протиснулся вслед за мной и встал рядом, шевеля упругими коричневыми губами. В который раз я поразился анатомической точности этого создания, которая теоретически была совершенно не нужна, если только для маскировки на Поверхности и введения землян в заблуждение.

Создание нетерпеливо фыркнуло, как бы приглашая продолжить путешествие, и я снова забрался в седло, теряясь в догадках, что могло означать это ранее не известное его умение издавать звуки. Конь медленно, шагом двинулся вперед, повернув направо безо всяких указаний.

Глава 6

Тоннель расширился, превратившись в небольшой грот, единственным выходом из которого был тот, по которому въехал я. Хмыкнув, я попытался развернуть коня, но тот, словно заворожённый, продолжал шагать вперёд. Что-то ёкнуло в груди — неужели сломался? Это было бы… неприятно. Внезапно скакун издал звук, напоминающий утробное ржание и резко прыгнул.

Пол громко заскрипел, и я даже не успел испугаться, как под нами открылись каменные врата, а когда мы с конём пролетели, закрылись. Сразу появилось противное ощущение падения, но, что странно, страха я не чувствовал, хотя знал умом, что бояться есть чего, тридцать или около того километров высоты — не шутка и на такой глубине, при уменьшении ускорения свободного падения. Тридцать километров высоты… Да, это был тот самый огромный, освещённый небом без солнца грот, на который мы тогда смотрели с каменного неба, и в котором от нашего старого отряда уцелело лишь несколько десятков человек. Внизу расстилалось шумящее синее море и громадный, стремительно приближающийся У-образный остров, скорее даже небольшой континент, берега которого с двух сторон терялись за горизонтом и в дымке. Падение происходило сильно в стороне от того места, где я заглядывал в дыру в первый раз, потому что никаких других островов не было видно. Конь летел вниз, слава богу или каким-то механизмам, не переворачиваясь и не вращаясь, внутри него тихо вибрировало, скорость падения всё возрастала, остров приближался, и город, ранее походивший на чёрное пятно, увеличивался в размерах, лёжа прямо подо мной. Город этот находился южнее и сильно восточнее разветвления в букве «У», если её «рожки» принять за север. Поскольку моё лицо и морда коня были обращены строго туда, к «рожкам», понятно, что ориентирование произошло автоматически. Как оказалось впоследствии, падали мы с «транспортом» и вправду лицом по направлению к местному северу. За точность до градуса отвечать не возьмусь.