Жаркая ночь - Мишель Жеро

– Вы, должно быть, та самая женщина, с которой Хизер на днях разговаривала по телефону, – вежливо проговорила Карен. – Рада с вами познакомиться, мисс Бекетт.

– Я тоже рада с вами познакомиться, – отозвалась Энни. – И с тобой, Хизер. Твой отец много о тебе рассказывал.

– Ну еще бы! – фыркнула девушка, возведя глаза к небу. Карен хмуро взглянула на дочь, потом перевела взгляд на мужчину, который подошел к ней и по-хозяйски положил ей руку на живот. Больше Рик не мог делать вид, что не замечает его. Так и подмывало сказать: «Энни, позвольте познакомить вас с сукиным сыном, который трахал мою жену, в то время как я работал на двух работах, чтобы прокормить свою семью».

– Энни, это Оуэн Декер.

Декер молча стоял, лицо его было непроницаемым.

– Здравствуйте, мистер Декер, – проговорила Энни.

– Здравствуйте, мисс Бекетт.

Декер наклонил голову в знак приветствия и, отводя взгляд, на секунду встретился глазами с Риком.

– Папа, ну бери же мои сумки! На улице такая жара, и я есть хочу, – пожаловалась Хизер.

Декер направился было к Хизер, чтобы выполнить ее просьбу, пока Рик спускался по ступенькам, однако девушка, нахмурившись, крикнула:

– Не вы! Я сказала «папа»!

– Хватит! – приказал Рик.

Хизер открыла рот, чтобы что-то возразить, однако, заметив, каким взглядом посмотрел на нее Рик, похоже, передумала.

– Я сам их отнесу, – бросил Рик Декеру. Ни слова не говоря, тот попятился.

– Хизер, мы заберем тебя в воскресенье в шесть вечера. Слушайся папу. Рада была с вами познакомиться, мисс Бекетт. Как-нибудь расскажете нам о своей книге. – Улыбка Карен была очаровательна, однако немного натянута. Муж помог ей забраться в машину, потом сел сам, и они уехали.

Бросив взгляд через плечо и убедившись, что Хизер не слышит, Рик повернулся к Энни. Та была немного бледна.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Вы уверены?

– Милая семейная встреча, – бросила она, не глядя на него, и, повернувшись, добавила: – Хорошо, что ни у кого из вас не оказалось под рукой ружья.

И, прежде чем Рик успел что-то сказать в свою защиту, направилась к двери. Рик хмуро смотрел ей вслед. Что ж, еда стынет, и, хотя аппетит начисто пропал, нужно идти в дом и притворяться, что все в порядке.

Он отлично научился это делать в последнее время. Научился высоко держать голову и не обращать внимания на любопытные взгляды, которые кидали на него местные жители, когда ему приходилось за чем-то приезжать в город; на развеселых парней в баре, которые снисходительно хлопали его по спине, совали в руку банку с пивом и шептали, что все они, бабы, одинаковые.

К тому времени как Рик присоединился к Энни и Хизер за столом, у него уже не было никакого желания вести беседу. Хизер не обращала на Энни никакого внимания, разговаривала исключительно с ним, когда не жаловалась на еду, погоду, жару, в общем, на все на свете.

Энни тоже в основном помалкивала, однако Рик заметил, что для такой хрупкой женщины аппетит у нее отменный: она съела четыре бисквита, как будто никогда раньше их не пробовала горячими.

Когда ужин наконец закончился, Рик начал собирать со стола посуду. Не сказав ни слова, Энни встала и принялась помогать. Хизер продолжала сидеть, поигрывая вилкой и с вызовом глядя на Рика, мол: «Только попробуй попросить меня помочь, я тебе такое устрою!»

Рик понимал, что должен заставить дочь вести себя прилично, особенно перед гостьей. Любой хороший отец на его месте так бы и поступил, но сегодня он слишком устал, чтобы сражаться с Хизер.

– Спасибо. – Когда он взглянул на Энни, в глазах ее не было и тени осуждения. Рик облегченно вздохнул.

– Это самое малое, что я могу для вас сделать в благодарность за то, что вы приготовили такой великолепный ужин. – Она повернулась к Хизер, которая по-прежнему, ссутулившись, сидела за столом: – После того как я вымою посуду, я пойду в Холлоу. Хочешь пойти со мной? Посмотришь, как я работаю. У меня есть пара фотоаппаратов и сумка, полная специальных линз и фильтров. Если тебе интересно, могу показать, как устанавливать аппаратуру и делать снимки.

В глазах Хизер вспыхнула искорка интереса, однако, пожав плечами, она проговорила:

– Ну, не знаю. Скукотища, наверное.

– Я тебя только приглашаю, – спокойно ответила ровным голосом Энни. – Мне было примерно столько лет, сколько тебе, когда я занялась фотографией. Некоторым людям нравится этим заниматься, некоторым – нет. Как хочешь. Мне все равно.

– Папа, можно, я пойду?

Рик кивнул, недоумевая про себя, с чего это Энни взбрело в голову возиться с какой-то противной девчонкой, которая полностью ее игнорирует.

– Мы все пойдем. Мне и самому интересно знать, чем это она там целыми днями занимается.

– Ха! – внезапно ухмыльнулась Энни. – Вы просто хотите убедиться, что мы не станем перемывать вам косточки.

Хизер подозрительно уставилась на Энни.

– Правда, папа. Ты уж лучше оставайся дома.

Рик ласково подергал дочь за белокурый локон:

– Ничего не выйдет, детка. Я пойду с вами, чтобы защитить Энни от твоего «радужного» настроения. Бедняжка понятия не имеет, во что себя втравливает.

Глава 7

«10 мая 1832 года.

Рок-Ривер

Армейская жизнь – это испытание на прочность и тяжкий труд, и в то же время жизнь эта предоставляет человеку возможность в течение долгих часов сидеть и размышлять. О чем я думаю, вы спрашиваете? О мыле! Я скучаю по мягкой постели, горячей пище, ровным дорогам и одежде, от которой не чешется все тело. Мои боевые соратники – храбрые воины и хорошие друзья. Однако люди они грубые, и я тоскую по обществу хорошеньких девушек в очаровательных платьях и шляпках, пахнущих дорогими духами. Представляю, как вы смеетесь, матушка, читая эти строки. И в самом деле смешно! Мы, мужчины, считаем себя властителями вселенной, однако без представительниц слабого пола, с их тягой к оборочкам, рюшечкам и драгоценностям, мы ничего не стоим».

Из письма Льюиса Хадсона своей матери Августине

Нельзя сказать, что перила крыльца – то самое место, где Рик хотел бы очутиться в два часа ночи, однако лучше уж сидеть здесь, чем ворочаться с боку на бок в постели, проклиная всех и вся. Да и как здесь заснешь, когда сначала Хизер вывела из себя своим брюзжанием, потом Энни навеяла грусть-тоску своим пением. Рик попытался поработать на компьютере, однако пение Энни никак не давало ему сосредоточиться. Промучившись, Рик отказался от попытки заняться делами.

Кроме того, спать было слишком жарко. Даже вентилятор, включенный на полную мощность, не приносил желаемой прохлады. Сделав из банки содовой большой глоток, Рик запрокинул голову и посмотрел на звезды.