Однажды в Октябре - Александр Михайловский

— Пятиконечная звезда вроде бы масонский символ? — с сомнением спросил Пилкин, — Я еще слышал, что в древности красная звезда обычно именовалась «марсовой звездой» по имени древнеримского бога войны Марса. А вообще, тут сам черт ногу сломит. Не удивлюсь, если ваша догадка истинна, и наши загадочные союзники действительно связаны с Центробалтом, и стоящими за ним большевиками. Вот капитан 1-го ранга Иван Иванович Ренгартен, начальник нашей радиоразведки, путем радиоперехвата и расшифровки совершенно точно определил потери германцев. Но ему не удалось поймать ни одного сообщения кроме германских и наших. Ни морзянку, ни голос — ничего. Только на некоторых частотах странный треск и писк в эфире. Никому опознанию и расшифровке не поддающийся.

Потом аппарат Юза поднапрягся, и родил пришедший из Гельсингфорса циркуляр Центробалта. А был тот циркуляр до предела странным, и не лезущим ни в какие ворота. Вот его текст:

«Товарищи балтийцы! Революционное Отечество в опасности. Кровавые германские палачи рвутся к сердцу нашей Революции — городу Петрограду. Настоящим приказом Центробалта Балтийский флот приводится в полную боевую готовность. Всем судовым комитетам немедленно мобилизовать команды на отпор империалистической угрозе. Все на борьбу с германским нашествием. Любой, кто не подчинится боевому приказу командования, или проявит трусость, будет считаться изменником дела революции со всеми вытекающими из этого последствиями. Председатель Центробалта Дыбенко».

Не успели господа адмиралы почесать в затылках, раздумывая, — Чтобы все это значило, — как аппарат застучал снова. На этот раз депеша Центробалта была адресована непосредственно адмиралу Бахиреву, и подписана двумя фамилиями:

«Командующему морскими силами Рижского залива вице-адмиралу Михаилу Коронатовичу Бахиреву. Срочно. Чрезвычайно важно. Получением сего приказа, привести вверенные вам корабли в состояние боевой готовности. В дальнейшем вам предписывается, путем обмена офицерами связи, установить непосредственное взаимодействие с революционной эскадрой контр-адмирала Ларионова, и совместными усилиями окончательно довершить разгром германской десантной флотилии. Неподчинение сему приказу будет считаться изменой Революционному Отечеству, и караться расстрелом. Командующий Балтийским флотом адмирал Развозов. Председатель Центробалта Дыбенко»

— Ну-с, Михаил Коронатович, — контр-адмирал Пилкин энергично прошелся по маленькой каюте взад вперед, — Что вы мне на это скажете?

Бахирев провел рукой по лицу, надавив на покрасневшие глаза, — Скажу, Владимир Константинович, лишь одно: множество малых загадок сменились одной большой с довесками. Кто такой, этот контр-адмирал Ларионов, и что это за его революционная эскадра, от которой с таким испугом драпал германский флот? Куда посылать офицеров связи, чтобы установить взаимодействие? Что вообще означает весь этот поворот в войне?

Пилкин задумчиво почесал лоб, — Михаил Коронатович, совершенно очевидно могу вам сказать лишь одно — что большевики, или уже взяли власть в Петрограде, или возьмут ее в ближайшие дни или даже часы. Однозначно, Керенскому этой победы уже не праздновать. Победителями окажутся совсем другие люди, и это уже вполне очевидный факт. Но, остается только один вопрос, главный — откуда у них взялась эта самая революционная эскадра, и из каких кораблей она состоит? Немецкие линкоры не стали бы удирать от вооруженных гражданских пароходов, или чего они там смогли набрать в свой флот сторонники господина-товарища Ульянова?

— Владимир Константинович, вы читали рапорт наблюдателя с одной из летающих лодок с авиабазы в Папенсхольме? — вопросом на вопрос, ответил ему Бахирев, — Той самой, что идентифицировала полузатопленный крупный германский корабль, как линейный крейсер «Мольтке», и несколько раз облетела его на небольшом расстоянии и малой высоте. Вот, полюбуйтесь. — адмирал достал из вороха бумаг бланк юзограммы, и начал читать вслух, — «Никаких повреждений на надводной части поврежденного германского корабля не обнаружено, за исключением двух отверстий в центральной части палубы от полубронебойных снарядов калибром примерно в тридцать дюймов. Взрыв этих двух снарядов в районе котельного отделения, очевидно, и привел к разрушению подводной части корпуса и гибели корабля» — Бахирев отбросил бланк, — Тридцать дюймов! Теперь вы поняли от чего бежали немцы?! Я не знаю, как это удалось, но судя по тому, что нынешняя позиция этой эскадры расположена в 60–70 милях от залива Тагалахт, то за рамки моего понимания выходит не только калибр этих орудий, но и их дальнобойность. Немецкие линкоры бежали от врага, который может уничтожить их одним-двумя снарядами, при этом — ничем не рискуя сам.

— Михаил Коронатович, вы забыли еще одну вещь, — улыбнулся Пилкин, — даже при самом точном накрытии, кроме прямых попаданий бывают еще и промахи. Как правило, из всего бортового залпа в цель попадает не более одного снаряда, а остальные ложатся рядом. Так вот, наблюдатели на батареях, прикрывающих бухту Тагалахт, вообще не заметили промахов, одни только попадания. Вы представляете — какой столб воды должен дать эдакий тридцатидюймовый снаряд, даже просто упавший в воду без разрыва. Такое заметит даже слепой.

— Согласен с вами, Владимир Константинович, — кивнул Бахирев, — но в принципе это ничего не меняет. Германцев прогнали отсюда, как мальчишек залезших в соседский сад, а самых нерасторопных еще и высекли. Как это было сделано — абсолютно непонятно, но к этому делу каким-то образом приложил руку Центробалт, и стоящие за ним большевики…

В этот момент адмиралы услышали слабый, почти неслышный, но явно незнакомый звук. Какой-то вой пополам со свистом и стрекотом. Почти одновременно в каюту после короткого стука ввалился весь растрепанный вестовой адмирала, Качалов, — Ваш… Превосхо… Вас капитан 1-го ранга Вейс зовет на мостик, срочно. Там, такой, такая, такое… летит!

Встревоженные адмиралы поднялись на мостик «Баяна». А там в небе на фоне серых туч к стоящим на якорях кораблям приближался, удерживаемый в воздухе двумя верхними вращающимися огромными винтами, странный пузатый аппарат, размером с хороший сарай. Именно он и издавал тот самый свист и грохот, которые адмиралы услышали у себя в каюте. Обогнув по широкой дуге стоящие на якорях корабли, и показав всем андреевский флаг на борту, и красные пятиконечные звезды на высоких килях, аппарат направился прямо к «Баяну». Поглазеть на бесплатное зрелище вылезла почти вся команда.

Еще несколько минут, и вот он, огромный, навис над противоположной от стоящих адмиралов частью мостика крейсера, обрушивая вниз и в стороны целый ураган своими вращающимися винтами. Адмиралы и офицеры привычно, как при шторме, схватились за фуражки, а вот некоторые матросы на палубе сплоховали, и в воду кувыркаясь полетели бескозырки. Аппарат завис в саженях трех четырех от мостика, и из открытого люка вниз упал канат. По нему, как лихие матросы парусного флота, которых удалось в мичманской юности застать адмиралу Бахиреву, вниз начали соскальзывать одетые во все черное фигуры.

— Воистину марсиане! — пробормотал контр адмирал Пилкин, когда разглядел лица бойцов, покрытые устрашающей раскраской из черных полос, словно какие-то индейцы из прерий САСШ. Быстро рассредоточившись, не говоря худого слова, они взяли под контроль мостик крейсера. Последним, на чем-то, вроде подвесного кресла, опустили человека в черной флотской форме. Рыбак рыбака видит издалека. Если первые из незваных гостей походили на кубанских пластунов, или на головорезов из пехотных охотничьих команд, то этот последний, был, несомненно, морским офицером, причем, в немалых чинах. Успокоив жестом своих телохранителей, он подошел к замершим в напряжении адмиралам и, остановившись перед Бахиревым, козырнул, и отрапортовал, стараясь перекричать шум двигателя винтокрыла, — Михаил Коронатович, разрешите представиться, капитан 1-го ранга Сергей Петрович Иванцов, начальник штаба особого соединения под командованием контр-адмирала Ларионова. Виктор Сергеевич просил, чтобы вы с обратным рейсом выслали к нему своего офицера для установления связи.

— Очень приятно, Сергей Петрович, — Бахирев немного растерянно пожал Иванцову руку, — ну хоть что-то тайное станет явным. Скажите, Сергей Петрович, а что это за люди прибыли вместе с вами?

— Виктор Петрович осведомлен о том печальном падении дисциплины, произошедшем на русском флоте и, во избежание каких-либо эксцессов, снабдил меня надежной охраной. Если кто-то не захочет, во исполнение циркуляра Центробалта подчиниться вашему приказу, то эти ребята моментально разъяснят ему политику партии большевиков и товарища Сталина. На пальцах.

Но, Михаил Коронатович, вертолет не может висеть в воздухе вечно. Вы уж определитесь поскорее — кто будет отправлен делегатом связи на нашу эскадру. Могу сказать сразу, на нашем большевистском флоте царит жесточайшая дисциплина, и вашему представителю совершенно нечего опасаться.