На крыльях мужества - Василий Ян

— Успокойтесь, почтенные сердары и ханы. Мы съехались, чтобы заключить союз дружбы в дни грозной опасности.

— Разве возможен такой союз, когда войска ведут себя как разбойники в степи на большой дороге?

— Все гурцы всегда были ворами! — хрипел голос с одной стороны шатра.

— Халаджи даже ворами не могут быть — они бегут при виде обнаженного меча.

Вдруг издали послышался шум приближавшейся толпы.

— Слушайте, к нам кто-то едет.

Доносились песни, распевавшиеся молодыми голосами, взрывы смеха и громких приветствий.

— Это к нам едет пьяная свадьба, — воскликнул Амин-аль-Мульк. — Не время пьянствовать, когда мы должны точить мечи.

Топот коней оборвался у самого шатра, и в него ввалилось несколько человек. Впереди шел молодой стройный батыр в серебристой кольчуге с расстегнутым воротом. Шлема на голове не было, и кудрявые волосы рассыпались по плечам. Задорная и вместе приветливая улыбка открывала крупные белые зубы. Прищуренные глаза смотрели весело, в то же время впиваясь в каждого и не выпуская из своего внимания ни одной мелочи.

— Джелаль-эд-Дин! К нам приехал султан Джелаль-эд-Дин! Да живет он тысячи лет! — закричали голоса.

— Где он, мой старый, любимый друг Амин-аль-Мульк? — кричал молодой батыр. — Вероятно, тебе меня сейчас и не узнать? Ведь ты держал меня на коленях и ласкал, когда мне было семь лет!

— Не подходи ко мне, султан Джелаль-эд-Дин! Сперва я должен разделаться с Ихтиаром Харпустом и отрубить его беспутную голову.

— Этого не может быть! — воскликнул Джелаль-эд-Дин. — Харпуст хорошо пьет вино, уважает своего дядю и готов перед ним поцеловать землю.

— Не приехал ли ты со свадьбы, бадавлет? Почему ты такой веселый?

— Я не со свадьбы приехал, а еду на свадьбу. Нет ли у тебя, Амин-аль-Мульк, дочери, которая меня не отвергнет? Я сейчас же на ней женюсь!

— Для тебя, бадавлет, такая царевна всегда найдется.

Вражда и ссоры в шатре уже затихли. Все смеялись и обменивались с Джелаль-эд-Дином шутками.

— Нам предстоит сейчас пир — большой и роскошный пир!.. Я нашел тут недалеко долину близ города Первана, в которой мы скрестим мечи с монголами. Они уже гонятся за нами по пятам и скоро будут здесь… В такой день мы все должны быть братьями. Мы дети одного народа. Объединившись, мы станем непобедимыми и разгромим монголов. Кто здесь ссорился? Прячьте мечи и берите кубки вина. Я вам клянусь, что мы сейчас накануне большой победы!

XVII. КАНУН ВЕЛИКОГО ДНЯ

Я не хочу от тебя ничего, кроме дружбы. И если я получу ее, вся земля и народы для меня пыль, а жители — мухи.

Джелаль-эд-Дин объехал всю долину, где на склоне горы рассыпались домики городка Первана, окруженного старой, полуразвалившейся стеной. Здесь наконец он нашел то, чего искал. Он поднялся на холм, долго всматривался в суровые, скалистые отроги гор, заметил высоко, на опушке фисташковых зарослей, группу наблюдавших людей. Кто они? Свои? Или подосланные монголами лазутчики?

Быстро опустившись вниз к ручью, Джелаль-эд-Дин передал лошадь джигиту возле шатра вождя афганцев Амин-аль-Мулька. Там собрались сердары и эмиры. Джелаль-эд-Дин сел на ковре в общий круг и сказал:

— Я нашел в этой большой долине место, где с двух сторон опускаются друг другу навстречу отроги гор. Они образуют отличную защиту для войска от боковых ударов. Дозорные мне донесли, что сюда уже спешно приближаются, нахлестывая коней, мохнатые монголы. Они торопятся, точно боясь нас потерять. Но, найдя нас, они тоже пожалеют. Я знаю, как они будут действовать. Они нападут на нас воющей толпой, стараясь напугать, смять копытами коней. А мы должны их перехитрить. Мы выстроим всех наших воинов тесными рядами поперек долины. Мы должны приготовить для монголов то, чего они не ожидают. Наши джигиты будут стоять пешие: каждый воин должен чувствовать локоть соседа, стоящего рядом.

— А где же будут кони? — послышались голоса.

— Кони будут стоять за спиной, привязанные за повод к поясу. В самом центре надо поставить самых опытных лучников, чтобы при атаке они сбивали монголов ударами в глаз и в горло. Когда же монголы откатятся, то мы ни в коем случае не должны их преследовать. Ряды останутся на месте. Монголы будут нападать на нас несколько раз и снова откатываться, а наши воины будут по-прежнему стоять неподвижно, вызывая удивление врага. Таким образом, наши кони останутся бодрыми и свежими, а кони монголов к концу дня вымотаются. Сбоку будут стоять барабанщики, ожидая моего приказа. И вот, когда я увижу, что монголы уже устали, что их кони измучены, я прикажу ударить в барабаны. Тогда все наши молодцы сядут на коней и бросятся преследовать этих злобных кяфиров. Сверкающие планеты благоприятствуют и сбросят нам на руки давно желанную победу. За смелым следует удача!.. Клянусь вам памятью Искендера Великого, завтра мы вдребезги разобьем монголов!

— Не знаешь ли ты, бадавлет, кто начальствует над монголами?

— Мои дозорные поймали одного заблудившегося монгола, и тот рассказал, что их ведет родственник самого Чингисхана — Шики-Хуту-Ху, раньше бывший судьей и палачом. Его и послал Чингисхан, чтобы он казнил всех нас, дерзких противников монгольского вторжения.

Джелаль-эд-Дину не спалось. Он ходил по лагерю, разговаривал с воинами, сидевшими у костров и кормившими коней, объяснял им план намеченной битвы.

Из-за гор поднялась круглая луна и озарила серебристым светом всю долину. Один за другим потухали костры, замолкали речи. Величественный покой своими легкими крыльями навевал сон на глаза лежащих хорезмийцев, и глубокая тишина воцарилась по всей долине.

Только изредка с горных вершин доносился тягучий вой голодного волка или визгливый плач шакалов. Нельзя было решить, звери ли это подают друг другу вести, предчувствуя скорый кровавый пир, или это перекликаются подползающие монгольские лазутчики.

Джелаль-эд-Дин сидел на коврике близ своего небольшого походного шатра. Тяжелые думы его охватывали, сомнение боролось с уверенностью, что завтрашняя битва принесет поражение высокомерным врагам, что, наконец, он сумеет перебить им хребты и показать всем братьям, что косматых монголов можно так же успешно побивать копьем и стрелами, как до сих пор смелые хорезмийцы побивали свирепых кабанов или могучих тигров.

Он опустил усталую голову на руку, сон дымным облаком закрыл ему глаза, и вдруг он очнулся от шороха.

Впереди, на краю коврика, сидела маленькая фигурка в черной одежде… Глубокие морщины прорезали ее лицо. Это была старушка с сумкой в руках.

— Кто ты? Дух ночи или выходец из могилы? И что тебе здесь надо?

— Ты мне обещал дать свободу, и я ее получила. Но я умоляла тебя еще о великом счастье быть у твоих ног и тебе помогать. Ты умчался и не подумал обо мне.

— Я помню все, но это я говорил девушке, благоуханному цветку ранней весны. Вероятно, ты ее бабушка и мне о ней расскажешь?

— Нет, я Бент-Занкиджа!.. Чтобы разыскать тебя, я нарисовала на лице морщины, я подобрала посох, оделась нищенкой и пошла, согнувшись, по дорогам. Моя кажущаяся старость защитила меня от злых людей. На меня налетали монголы, но, махнув рукой, оставляли в покое. Ты можешь отослать меня прочь, и тогда я брошусь на кинжал, благодаря небо, что еще один раз увидела твое светлое лицо!

Джелаль-эд-Дин взял кувшин с водой и поставил его перед девушкой. Он вошел в шатер и вынес оттуда сверкающее ожерелье и красивое шелковое платье с цветными узорами.

— Меня здесь хотят женить, и друзья прислали подарки. Сбрось с себя нищенские лохмотья и надень этот праздничный наряд. Смой все свои морщины — тебе больше не придется чего-либо опасаться.

Девушка положила перед Джелаль-эд-Дином ковровую сумку и сказала:

— Здесь две книги: одна — жизнь Искендера Двурогого. Не знаю, сохранил ли ты в своих скитаниях ту, что я тебе написала. Вторая книга еще чистая: в ней я буду отмечать победный полет смелого молодого орла!..

Бент-Занкиджа взяла кувшин и цветное платье и отошла за шатер. Она вернулась и теперь стояла перед Джелаль-эд-Дином, озаренная луной, юная, стройная и радостная, как взмахнувшая крыльями чайка.

Девушка подняла руки над головой и, глядя на небо, где рассыпались мигающие звезды, говорила:

— В твоих руках я вижу поводья, управляющие бегом счастливых планет. Верь в удачу всего, что будешь предпринимать, верь в свое сверкающее будущее.

Джелаль-эд-Дин вскочил и схватил Бент-Занкиджу за ее маленькие руки.

— Ты чудесная лунная пери[31], посланная мне судьбою. С тобой счастье меня не покинет.

— Сегодня необычайный день моей жизни! — прошептала Бент-Занкиджа. — Сегодня цветок счастья осыпал меня своими лепестками.