Десять тысяч - Константин Якименко

— Ну и? — спросила Инна выжидающе.

— Это же ужасно! — сказал Славик искренне.

— Не вижу ничего ужасного.

— Конечно, ты не видишь. Ты же нормальная девушка. А я, когда это всё представил, то понял: надо немедленно что-то делать. Иначе не выдержу, и хана. Сказано — сделано. И вот я здесь.

— Да-а-а… — только и протянула Инна.

— И знаешь, Инка, я счастлив. Не по программе, не так, как нужно им, по-своему — но счастлив. По мне, счастье — это не то, чего ты можешь ждать каждый день. Его вообще не ждёшь. Оно просто валится вдруг тебе на голову, огорошивает со страшной силой, и ты даже не знаешь, что с ним делать. Ты спрашиваешь: ну на фига мне это сдалось? — и вдруг понимаешь: чёрт меня на хрен раздери, ведь это же оно! Оно здесь и сейчас, и ты вцепляешься в него пальцами всех конечностей, потому что знаешь: такое больше никогда не повторится. Только сейчас, и никогда больше! Вот это — мой вариант счастья, и я нашёл его здесь. У меня нет никаких постоянных обязанностей, никаких глупых каждодневных ритуалов. Я ни от кого не завишу и от меня никто не зависит. Я никому не нужен, никому ничего не должен, я свободен! Никаких претензий к миру, никаких претензий к людям, никаких претензий к себе. И самое главное: я не имею ни малейшего понятия, чем меня встретит завтрашний день. Разве это не прекрасно?

— Не знаю… По-моему, как раз это — ужасно.

— Ну ясное дело. У тебя ведь нет такого бага.

Он мне не поможет, подумала Инна. Причём не потому, что не захочет. Просто ему не нужен выход. Он провёл здесь чёртову уйму времени, и даже не пытался его искать. Даже не пытался — теперь она не сомневалась в этом. Конечно, он смог бы защищать её, развлекать интеллектуальными беседами… Может, это было бы в своём роде не так уж и плохо. Но, ради всего святого, она не собирается провести здесь всю оставшуюся жизнь!

— Да, Славик, у меня нет никаких багов, я всего лишь дура обыкновенная, я хочу обычного, стандартного, пускай даже запрограммированного счастья, и я мечтаю отсюда выбраться!

— Ну, Инка, вот этого только не надо, ты совсем даже не дура! А что насчёт багов — так я думаю, почти у каждого они есть, только не у всех в настолько явном виде.

Ну ясно, проскочила вялая мысль, «выбраться» он пропустил мимо ушей, как будто и не слышал вовсе.

— Хочешь сказать, и у меня тоже?

— Почему нет?

— А как тогда определить?

— Вообще-то просто. Это должно быть что-нибудь абсолютно бесполезное, или даже вредное. Но ты от него ни за какие шиши не откажешься. Есть что-то такое?

— Не знаю…

— А ты подумай. Вот когда ты одна остаёшься дома и нет ничего важного, чем обычно любишь заниматься?

— На синтюке играю, — сказала Инна и вдруг поняла, что попала в точку: бесполезное, в общем-то, занятие — но она от него не откажется. Ни за что и никогда.

— Вот видишь! Наверное, ещё и сама сочиняешь что-нибудь?

— Пытаюсь иногда.

— И как получается?

— Говорят, что неплохо. Не мне судить.

— Здорово! А на пианино можешь?

— Так я с него и начинала.

— Инка, я хочу это услышать! — Славик просительно уставился на неё.

— Здесь, что ли?

— Там, наверху, — он указал пальцем в потолок. — Пойдём, сейчас сама увидишь!

— Да ну, Славик… Я так не могу!

— Ты ещё не отдохнула? Тогда лежи, конечно.

Так бы и сказать, что хочу ещё полежать — подумала она, но ответила почему-то другое:

— Да нет, не в том дело. Ну не могу я так сразу, без подготовки. Да и вообще…

— Инка, кончай ломаться! Может, у меня больше в жизни такой возможности не будет — тебя послушать?

— А что, уже собрался меня бросать?

— Ну что ты! Но кто знает, что случится завтра?

В этот миг, будто в подтверждение его словам, издали донёсся приглушённый грохот. Инна напрягла слух и различила тонкий, постепенно затихающий крик. Ещё один… Сколько в нём отчаяния и безысходности! — подумала про себя. Звук слабый, его едва слышно, и всё же…

— Что это?!

— Откуда я знаю? Хочешь посмотреть?

Инна вздрогнула и покачала головой. Протянула руку:

— Хорошо, пойдём наверх.

— Спасибо, — как-то серьёзно сказал Славик.

Она встала — и тут же схватилась за него, чтобы не упасть. Обессилевшее тело плохо слушалось, но она подумала: ничего, потерплю, а то если всё время лежать, не очень-то я восстановлю силы. Скорее, мышцы в конце концов совсем атрофируются. Все звуки смолкли и кругом опять стояла угрожающая тишина; в окна пробивался привычный уже голубой свет. А ведь и правда — к этому, наверное, можно привыкнуть. Рано или поздно человек ко всему привыкает, к этому — тоже…

Рядом с кроватью была неказистая, будто наспех сколоченная дощатая дверь. Славик распахнул её рывком, и они прошли в следующее помещение. Там оказался маленький тёмный коридорчик… За последнее время Инна повидала достаточно всяких коридоров; этот был серый, пыльный, с правой стороны заваленный какими-то тюками, узлами, сломанными стульями. Слева обнаружилась железная приставная лестница, ведущая на чердак.

— Ты давай вперёд, — предложил Славик. — Если будешь падать, я тебя поймаю.

Она медленно вскарабкалась по лестнице. Силы должны вернуться, думала, они обязательно вернутся, они уже потихоньку возвращаются… Потом бы ещё чего-нибудь поесть. Лучше не мясо, а что-то полегче. Хотя, позже можно будет и мясо тоже. Чем бы оно там ни было, пусть даже кошатина… вот только бы в самом деле не человечина.

Ну, вот и чердак. Окон здесь не было, но благодаря провалу в крыше оказалось достаточно светло. Кругом валялись брошенные кем-то вещи: опять всякие узлы и ножки стульев, битая посуда, одежда… Нет, Инна конечно хотела переодеться, но всё-таки во что-нибудь более чистое, чем у неё, а не наоборот!

— Кхе-кхе! — закашлялась она: при их появлении пыль взметнулась в воздух тучей, защищая свои владения от непрошеных гостей.

— Ничего, сейчас осядет, — сказал Славик, но и сам негромко кашлянул.

Пианино стояло за провалом, у передней стены. Чёрное, с виду древнее-древнее, чуть покосившееся на правый бок. Получится ли у неё вообще сыграть хоть что-нибудь на такой развалине? Небось, сейчас только опозорится и тем дело кончится. Надо было всё-таки отказываться более решительно, теперь уже поздно давать задний ход.

Славик пододвинул к инструменту предположительно прочный деревянный ящик:

— Располагайтесь, маэстро!

— Какая там маэстро… Хорошо, если я из него хоть какой-то звук извлеку.

— Ну!.. Скромность, конечно, украшает мастера, но не до такой же степени!

Инна повела головой: не любила пустые комплименты, но отвечать ничего не стала. Села на ящик — вроде не проваливается — и подняла крышку. Ну, по крайней мере все клавиши на месте, и то хорошо. Она вытянула руки, распрямила пальцы и пробежалась по клавиатуре — проверить звучание. Тут же вскрикнула от боли: чёрт! Совсем забыла про безымянный палец!