Небо земных надежд - Нонна Орешина

Под ногами, обутыми в осенние ботинки, то шуршали мелкие камушки, то поскрипывал снег. “Слонов” – высоких кожаных ботинок с “унтятами” из овчины, положенных на зиму летчикам, Сергею и другим, вновь прибывшим в часть, не досталось. Не выдали на складе и форменных дубленок. “К тому времени, как начнете летать, может, что и появится, – туманно сказал прапорщик, – а пока в “деэсках” перебьетесь”. И если бы не дежурный тулуп, одетый прямо на демисезонную ватную куртку, пришлось бы два часа бегать трусцой, пока не сменит напарник – лейтенант Шурка Лузгин, что отогревается сейчас в караульном помещении.

В пропахшем табаком и спиртом тулупе было тепло, да и ветер стих, а без него и небольшой мороз словно пошел на убыль. Автомат оттягивал плечо, не привыкшее к ношению оружия. Каждый раз, беря его в руки, Сергей думал, что, вряд ли сможет нажать спусковой крючок, наведя ствол на человека. Другое дело атаковать с воздуха наземную цель. Хотя там тоже наверняка будут люди… Вероятный противник. Пока не конкретный, не реальный, еще не нарушивший мир и покой… Откуда же взяться сейчас боевому духу?

Совсем стемнело. Все аэродромные огни, кроме дежурных, погашены. Ярко светится вдалеке лампочка над входом на командно-диспетчерский пункт, фонари вдоль дороги горят в полнакала. На площадке возле ТЭЧ лужицей растекся призрачный свет. Время от времени раздается приглушенный стук – техники меняют пневматики, разрушенные сегодня во время неудачной посадки. И угораздило же подполковнику Ивлеву – заместителю командира полка по воспитательной работе!..

Все понятно: порыв бокового ветра в момент касания бетона колесами шасси и истребитель начинает сносить с взлетно-посадочной полосы… Если нажать гашетку тормозов на повышенной скорости и резко дать ногу, за милую душу разуешь колесо… А чтобы не слететь с полосы, тот час разувай для симметрии и другое. Снопы белых искр, скрежет, черные ошметки резины – зрелище не для слабонервных, хотя есть в нем какая-то дикая красота… Надо было видеть лицо подполковника, когда он пришел после полетов в штаб. Не трудно представить, как после разбора полетов, уединившись в кабинете, долбал его командир полка. А чего метать громы и молнии? И ежу понятно: летая с такими перерывами, от ошибок никто не застрахован.

На что уж Демин, и тот недавно подмочил свою репутацию безгрешного аса. Но как умно, толково извлек пользу из своего “прокола” наш командир! На разборе полетов вышел к доске и, повесив на нее лист ватмана с вычерченной собственноручно схемой, дотошно разобрал свою работу на полигоне.

Вспоминая все, что говорил тогда комэска, Сергей мысленно представил себе полигон. Перед внутренним взором возник истребитель-бомбардировщик, кабину которого он изучил давно и так основательно, что снилась по ночам. И хотя раньше десятки полетов на тренажере не помогали переключиться с искусственной картинки, которую выдавал монитор, фиксируя работу с оборудованием кабины, хотя и трудно было воссоздать в воображении процесс бомбометания, пуска ракет, стрельбы из пушек, но сейчас случилось невероятное… Припоминая схему и пояснения Демина, Сергей почти физически испытывал те ощущения, которые были бы неизбежны в реальном полете, ставшем на короткое время словно собственным. И он с наслаждением отлетывал его мысленно, со всеми тонкостями пилотирования, ошибками и исправлениями, которые могли бы произойти в небе уже с ним самим…

… Неожиданно в динамичную зрительную “картинку” в небе вплелось что-то инородное, земное. Сергей не сразу понял, что это – голоса. Кто-то шел между самолетами, негромко перебрасываясь словами и чертыхаясь.

– Стой! Кто идет? – дежурный окрик вырвался раньше, чем Сергей сообразил, что один с мародерами вряд ли справится и, хотя скинул автомат с плеча, стрелять ведь все равно не будет.

На размышления – секунда, и он уже бежит, лавируя между самолетами. Две темные фигуры метнулись в разные стороны. Что-то звякнуло, тяжело ударившись о землю, и Сергей едва не упал, споткнувшись о брошенный предмет. Удержав равновесие, глянул себе под ноги и тут же потерял из виду воришек. Они шмыгнули куда-то, словно растаяли в темноте.

Сергей вытащил электрический фонарик. Луч света уперся в брезентовую сумку, набитую трофеями вечерней охоты. Так и есть – приборы. И что делать с ними теперь? Тащить в дежурку доказательством того, что он – растяпа и не умеет бегать? Другое дело – препроводить задержанных, вызвать начальника охраны и составить рапорт. Пожалуй, стоит подождать парней, возможно, вернутся за своей добычей.

Присев на колесо шасси ближайшего самолета и плотно прислонившись спиной к стойке, Сергей замер, испытывая легкое волнение от мысли, что, возможно, предстоит потасовка, которую, говоря по правде, следовало бы избегать. Но очень уж тоскливо, однообразно тянется время. И хотя набить кому-то морду и самому получить под глаз синяк не лучший способ для ощущения полноты жизни, но это докажет хотя бы ему самому, что он – лейтенант Бакланов еще на что-то годен и существует на этой планете.

Ждать пришлось недолго. Сначала прошуршали крадущиеся шаги, потом из-за фюзеляжа, лежащего на земле, выдвинулась фигура достаточно объемистая, но низкорослая. Постояла, прислушиваясь, и направилась к сумке.

Теперь Сергей уже не стал окликать, понимая, что автомат бесполезен и только помеха в руках. Не снимая его с плеча, он сделал длинный рывок в два шага и ухватил наклонившегося человека за меховой воротник.

– Стоять! – прошипел угрожающе и только хотел повернуть человека к себе лицом, как тот выскользнул из полушубка, словно мышонок из варежки, и побежал на четвереньках как таракашка, пытаясь спрятаться за шасси соседнего самолета.

От неожиданности Сергей оторопел, но тут же, отбросив полушубок, ринулся за воришкой. И только когда его пальцы сжали костлявое плечо, лейтенант понял, что поймал подростка, щуплого, дрожащего то ли от холода, то ли от страха.

– Надень, а то простудишься, – сдерживая смех, Сергей, подтолкнул пацана к полушубку. – И не вздумай бежать. Все равно поймаю и уши надеру.

– Не имеете права, – постукивая зубами, пробормотал Димка и стал влезать в полушубок, натягивая его через голову как свитер, потому что возиться с пуговицами в темноте было бессмысленно.

– А мародерствовать, беззащитные самолеты обдирать – право есть? – Сергею уже не хотелось смеяться. Он чувствовал раздражение и брезгливую жалость, понимая, что не от хорошей жизни занялся пацан таким ремеслом.

Он дождался, когда мальчишка надел полушубок, подобрал упавшую шапку, и крепко сжал его руку в варежке-самовязке.

– Где твой дружок? За сумкой послал, а сам удрал с реактивной скоростью.

Димка промолчал. Он был уверен, что Мишка где-то рядом и придумает, как его спасти. Нельзя же, чтобы сына летчика Демина привели, словно вора, нет, хуже – мародера в комендатуру, а потом судили в присутствии всего гарнизона. Эта мысль, лишь сейчас так ясно пришедшая в голову, была настолько ужасна, что ноги ослабли и не могли сдвинуть с места унты.

Сергей подобрал увесистую сумку и, не отпуская руки пацана, направился к дорожке, по которой до этого шел, обходя самолетное кладбище. Где-то вдалеке, собираясь в стаю, лаяли собаки. Ветер, проснувшись, студил лицо. Пацан тащился, едва переставляя ноги. Таким темпом они будут плестись к дежурке не меньше получаса.

“И на кой черт я с ним связался? Тоже мне, вора поймал! Страну на миллиарды разоряют, а тут никому ненужное пытаемся сберечь. И только потому, что так положено…” – думал Сергей, но отпустить пацана казалось нелепо. Еще сумка оттягивала руку, на которой к тому же висел автомат.

– Давно промышляешь? – Сергею хотелось, чтобы мальчишка поканючил, прося прощение. Тогда можно его пожурить в воспитательных целях и отпустить, взяв клятву, что больше никогда… Хотя в это смешно поверить.

– В первый раз…

– Хочешь сказать, что в первый раз попался?

Димка уже понял, что Мишка его не спасет, а потому ни на что не надеялся. Вспомнил совет: “Ежели схапают, молчи. Ни фамилии не говори, ни адреса, а то соври что-нибудь жалостливое, может, отпустят”. Но придумывать жалостливое было стыдно, назвать себя – страшно, лучше всего молчать.

– Что ж допоздна дотянули? Все казалось, что мало?.. – с издевкой спросил Сергей. Впервые за свои двадцать два года он чувствовал себя человеком, который мог распорядиться чужой судьбой. Сознание этого удовольствия не доставляло. Даже в училище, где случалось разное, он не испытывал такой неопределенности – как быть? Со взрослым вором было бы проще.

– Мы заблудились… – Димка прерывисто вздохнул. Они действительно глупо сбились с пути и, чтобы сориентироваться, Мишка рискнул подойти ближе к летному полю. Этого делать было нельзя. Нельзя было вообще залезать в самолет, идти на кладбище, прыгать в траншею и переступать черту, которую сам же себе определил. Почему невозможно повернуть время вспять?