Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

Брайан появился через две недели после нашего разговора, и меня поразило, как легко Хейли впустила его в нашу жизнь. Это заставило меня возгордиться – мне лучше удалось не настроить ее против него, чем я думала. Это далось мне нелегко. Я сказала ей, что навыки работы с компьютером она унаследовала от него. Уж, конечно, не от меня. Она создала сайт для братьев и сестер пропавших детей практически без всякой посторонней помощи. Я оправдывала его отсутствие в нашей жизни. «Он так любил тебя, что не мог вынести вида твоих страданий». Когда я рассказала ей о разводе, то объяснила, что ему трудно ездить через всю страну, поскольку он работает в Калифорнии. Я была уверена, что это все не имело для нее значения. Ей был нужен отец.

Она совсем не помнила его. Когда он появился в ее палате, шла третья неделя ее курса химиотерапии. Он держал тазик, когда ее рвало. Он сидел у ее кровати, нахмурившись и сложив руки под подбородком, когда она забывалась тревожным сном после аспирации костного мозга. Он приносил ей лимонные леденцы, когда она жаловалась на плохой вкус во рту. Он покупал ей банданы всех цветов радуги, потому что она ненавидела свою лысую голову. Но он не узнал Фреда, потрепанного мишку, которого подарил ей на день рождения и с которым она никогда не расставалась.

Ей с самого начала было комфортно с ним. Комфортнее, чем со мной, в этом не было никакого сомнения. Она совсем не была на него похожа. С самого рождения у нее было сильное сходство со мной. У нее были мои светло-каштановые волосы и зеленые глаза, а Брайан – темноволосый, во всяком случае, был таким. А теперь он выглядел как Джордж Клуни, с волосами цвета перца с солью. У него были карие глаза с длинными ресницами за четырехугольниками стекол очков и римский нос, хотя он был англо-германского происхождения. Когда мы виделись последний раз, ему было тридцать пять, и он был хорош собой. Теперь, в сорок пять, он как-то весь помягчел, и у глаз появились морщинки – как у меня, – и я не могла не признаться себе самой, что испытываемый мной гнев на него нисколько не уменьшил в моих глазах ту привлекательность, которую он всегда имел в моих глазах.

Он снял квартиру и начал подыскивать работу. Но работы он пока не находил, чему, я думаю, мы все трое были рады. Дело в том, что он оказал нам помощь. Огромную помощь. Мне светило директорство в Бюро розыска пропавших детей, когда у Хейли начался рецидив, а мне очень хотелось получить эту работу. Я работала в БРПД много лет, стесняемая организационной структурой, которую давно пора было изменить. Мне хотелось бы встать у руля. Когда Хейли стало плохо, я думала, что мне придется отказаться от моих надежд, но с помощью Брайана я смогла согласиться на эту работу. Хейли проводила все будние дни в детской больнице штата, а конец недели, как правило, дома. Я могла брать работу с собой в больницу, но, когда мне нужно было бывать на собраниях или где-то еще, место у кровати Хейли занимал Брайан. Дважды на этой неделе он водил ее к врачу. Самое лучшее было, когда он вывозил ее куда-нибудь развлечься, как сегодня. Он обращался с ней как с нормальным здоровым ребенком. Как со своей дочерью. Но все же я не доверяла ему полностью. Внутренне все еще ждала, что ему надоест. Что он соберется и снова уедет на Западное побережье. Я бы убила его за это. Прямо-таки убила.

Хейли явно простила его за отношение к ней в прошлом. Может быть, она даже не таила обиды. Он вернулся вовремя. У нее еще не сложилось то пренебрежительное отношение к родителям, какое бывает у подростков. Хотя стероиды и вызывали у нее иногда подобные настроения. Они обычно выпадали на мою долю, но не на долю Брайана. С ним она была нежна до приторности, и я знала, что она боится снова потерять его.

Я проработала на компьютере больше часа, когда услышала, как Хейли и Брайан вошли из гаража в кухню. Я спустилась вниз и застала их обоих смеющимися. Хейли надевала на голову голубую бандану. Она потеряла волосы за один день лечения и плакала тогда с утра до ночи. С тех пор, насколько мне было известно, она больше не плакала.

– Развлеклись? – спросила я.

– Она на велосипеде как машина. – Брайан с гордостью коснулся ее плеча, как будто он имел какое-то отношение к тому, какой она оказалась. Честно говоря, я сама не знала, какое я имею к этому отношение. Она родилась способной, самоуверенной и независимой. С независимостью вышла проблема, потому что я хотела не отпускать ее от себя ни на шаг. Одного ребенка я потеряла и не имела намерения терять второго.

– Папа давно не ездил на велосипеде, – сказала Хейли, – и свалился три раза.

– Два, – с усмешкой поправил ее Брайан.

Я чувствовала, с каким удовольствием Хейли произносила это слово – «папа». Она часто его повторяла, словно стараясь вознаградить себя за все те годы, когда не могла его произносить.

– Останешься ужинать? – спросила я.

Брайан отрицательно покачал головой.

– Надо же дать вам, девочкам, поболтать наедине. – Он обнял Хейли. – Хочешь завтра покататься снова?

– Еще бы! – сказала она.

– А уроки тебе не надо делать? – спросила я.

– Немного. – Все недели в больнице она продолжала выполнять школьную программу. Не думаю, чтобы меня на это хватило на ее месте. Она не желала отстать от своих друзей.

– Пойди позанимайся, а я закончу свою работу, и тогда будем ужинать.

– Ладно, – сказала она, направляясь к лестнице. Она оглянулась на нас через плечо. – Пока, папа.

– До завтра. – Брайан помахал ей.

Мы прислушивались к ее шагам.

– Спасибо за помощь, – сказала я.

– Мне было очень приятно. Поверь.

– Ей доставляет такое удовольствие знакомиться с тобой.

– Я получаю вдвое большее удовольствие, знакомясь с ней.

Внезапно я рассердилась. Я отвернулась от него, чтобы достать пару тарелок из шкафчика над посудомойкой. Мы вели долгие беседы о здоровье Хейли и лечении. Долгие беседы о Хейли. Я показала ему ее видео в балетном классе и как она одолевает другую команду на соревнованиях по плаванию. Но мы никогда не говорили о его чувствах. О его трусости. О его никчемности. «Я не могу пережить потерю еще одного ребенка», – сказал он, оставляя нас, когда Хейли заболела в первый раз. Что же, и я не смогла бы, но это не давало мне права повернуться и уйти.

Ни он, ни я никогда ни единым словом не упоминали о Лили. Когда я сказала ему, что меня назначили директором Бюро розыска пропавших детей, я искала в его лице что-то, что показало бы, что он понял. Но он вел себя так, словно я стала директором какого-нибудь издательства или детского сада, словно это не имело никакого отношения к нашей жизни. Когда-то мне придется заговорить с ним об этом, потому что меня выводило из себя то, что он поступал так, словно мог ворваться в нашу жизнь без всяких последствий. Сейчас, однако, я не осмеливалась сделать или сказать что-либо, что могло нарушить отношения, складывающиеся между ним и Хейли.

Поставив тарелки на стол, я подошла к двери в гараж и открыла ее.

– Значит, мы увидим тебя завтра? – спросила я.

– Да. – Он подошел к двери и обернулся ко мне, улыбаясь. – Она вырастет похожей на тебя, – сказал он. – Она уже напоминает мне тебя.

– В каком смысле?

– Ты знаешь. – Он пожал плечами. – Какая-то… невероятная.

Улыбка грустная. Я увидела в его глазах сожаление.

– Увидимся завтра, – сказал он.

Брайан вышел, и я смотрела в открытую дверь гаража, как он шел к своей машине, которую оставил на улице. Смотри, не влюбись в него и ты, сказала я себе. Нет! Слишком много воды утекло.

Я запекала в духовке семгу, когда час спустя зазвонил телефон. Я подняла трубку. Я всегда отвечала на звонки, не глядя на определитель. Это стало результатом многих лет ожидания телефонных звонков. Или ожидания ответов. Я всегда отвечала на звонок с надеждой в голосе.

– Алло? – Я уменьшила огонь под кастрюлей с рисом.

– Это Джефф Джексон.

А, черт! Онколог Хейли звонит в шесть часов. Плохой признак. Я напряглась.

– Что случилось? – спросила я. У нее такое хорошее состояние, хотела я сказать. Пожалуйста, оставьте ее на этой неделе в покое.

– Пришли результаты из лаборатории, – сказал он. – Плохой анализ крови.

– Вздор. – Я запустила руку в волосы. – Джефф, она выглядит потрясающе. Сегодня она долго ездила на велосипеде и…

– Ей нужно переливание крови.

Я закрыла глаза.

– Сейчас?

– Боюсь, что да.

– Черт возьми все на свете!

– Я позвоню в больницу и попрошу приготовить для нее палату, – сказал он и мягко добавил: – Мне очень жаль.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, прежде чем подняться наверх. Я постояла у открытой двери в комнату Хейли. Она не видела меня и общалась в скайпе с одной из своих двоюродных сестер. Это была одна из близнецов – Мэдисон или Мэнди. Я не могла их отличить одну от другой. Мэдисон или Мэнди болтала и смеялась. Она держала на руках собаку и заставляла уэстлендского терьера махать в камеру лапой. Сестра Брайана, Мэрилин Колльер, жила в часе езды от нас, в Фредериксбурге, и она и четверо ее девочек остались частью нашей семьи, несмотря на отсутствие Брайана. Хейли любила своих кузин, а они любили ее. Слезы жгли мне глаза, когда я слушала ее болтовню. Я просто не могла испортить Хейли этот момент.