Доверяя только сердцу - Элис Торнтон

Анжелика была так изумлена, что Бенуа не сумел сдержать улыбку. Выпрямившись в седле, она осматривалась по сторонам, явно позабыв о последнем провокационном замечании Бенуа. Ветер, усилившийся на открытом пространстве, трепал подол ее амазонки, в воздухе чувствовался соленый привкус моря. Разумеется, Анжелика видела море не впервые в своей жизни. Несколько раз ей доводилось бывать с отцом в Брайтоне, однако их фамильные поместья находились в центральных графствах Англии, далеких от побережья, и теперь, когда после долгого перерыва она снова увидела море, это зрелище застигло девушку врасплох, буквально опьянив ее.

Высвободив из стремени ноги, она соскользнула на землю, почти не сознавая, что делает, и без возражений позволила Бенуа принять поводья из ее руки. Подобрав подол амазонки, Анжелика осторожно прошла по гальке на твердый, влажный песок, завороженно устремив взгляд на линию горизонта.

Конечно, логически она понимала, что на южном побережье страны есть места, откуда до Франции гораздо ближе, чем до Лондона, однако сейчас, когда она смотрела на горизонт, это казалось невозможным: разве не отсюда начиналась бесконечность?..

Над волнами парили белокрылые чайки, пикируя иногда с хриплыми криками к самой поверхности воды. Анжелика слушала неумолчный рокот набегающих волн и вдыхала пряный запах водорослей, сохнущих на камнях. Пропитанные солью и пересыпанные песком, они похрустывали под ее ногами, когда она на них наступала. Начался отлив, и у самой кромки воды бродили птицы, торопясь утолить голод. На влажном песке виднелся затейливый узор, оставленный здесь ушедшими до поры до времени волнами. То тут, то там сверкали лужицы морской воды – в них отражалось голубое небо.

Анжелика бродила по песку, не замечая, что ветер треплет ее одежду и волосы, которые прядями выбились из аккуратной прически. Она почти забыла о Бенуа, и он не пытался напомнить ей о своем присутствии, а тихо шел позади нее, ведя в поводу обеих лошадей.

Неожиданно налетевший порыв ветра сорвал с головы Анжелики шляпу, одолженную ей миссис Фолкнер, и быстро погнал ее по сероватому песку.

– Ах! – Девушка попыталась было поймать шляпу, но ей это не удалось.

– Оставьте! – Бенуа рассмеялся и, схватив Анжелику за плечо, круто развернул к себе.

– Но не могу же я потерять шляпу вашей матушки! – запротестовала Анжелика. – Ведь она была так добра ко мне!

– Сомневаюсь, что ей захочется носить выпачканную грязным песком шляпу. Заменить ее не составит труда, уж вы мне поверьте.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Анжелика.

Бенуа продолжал держать руку на плече девушки. Сквозь плотную ткань амазонки она чувствовала ее обжигающее тепло. Фолкнер стоял совсем рядом, и порыв ветра закрутил подол амазонки Анжелики вокруг его ног, словно желая навеки связать их. Она знала, что ей следует увернуться от его объятий, но стоило ей поднять голову и посмотреть ему в глаза, как сразу стало ясно: она будет не в силах что-либо сделать.

Всего несколько минут назад она спорила с ним так яростно, как ни с кем и никогда, как не ссорилась даже со своим братом, однако теперь во взгляде его не было ни намека на гнев. Карие глаза смотрели на Анжелику с незнакомым, тревожно-манящим выражением. Отпустив поводья лошадей, Бенуа одной рукой обнял девушку за талию.

– Лошади убегут, – сказала она и не узнала свой собственный голос – до того чужим он ей показался. На шее у нее забилась жилка, Анжелика с трудом дышала, ожидание какого-то неизвестного, но невыразимо сладостного мгновения сдавило ей грудь.

– Они вернутся в конюшни, если я прикажу им, но убегать они не станут.

– Вполне в духе настоящего контрабандиста – выучить своих лошадей таким фокусам, – иронично заметила Анжелика.

– Вините в этом Томаса, а не меня, – улыбаясь, парировал Бенуа. – Когда я ухожу в море, он скучает и от скуки даже научил Билли считать.

– Как?

Удивленное восклицание Анжелики замерло на ее губах, когда Бенуа с силой привлек ее к себе и заключил в объятия. Тела их соприкоснулись, и, увидев его смуглое от загара лицо близко от себя, Анжелика почувствовала головокружение.

Губы Бенуа приблизились к ее, не дав сорваться с них возражению. Анжелика была так ошеломлена, что на несколько секунд застыла как изваяние. Никто и никогда еще не целовал ее вот так, и ни одно из испытанных ею ранее переживаний не подготовило ее к столь неожиданному повороту событий.

Неутомимый ветер по-прежнему трепал подол ее амазонки, снова и снова захлестывая его вокруг ног Бенуа. Анжелика ощущала жар его тела даже сквозь плотную и ворсистую ткань, из которой был сшит его костюм. Он все так же крепко обнимал ее, и она чувствовала, какие сила и мощь таятся в его стройном, худощавом, но необычайно мускулистом теле. Бенуа, несомненно, был очень силен, но губы его прикасались к ней нежно, как дуновение летнего ветерка. Сердце Анжелики стучало все сильнее и сильнее. Неведомое, опьяняющее тепло медленно разливалось по ее телу. Кулачки ее сжались раз, затем другой, словно она собиралась ударить обидчика, но потом, двигаясь, кажется, сами по себе, руки ее скользнули вверх, по рукам Бенуа, и легли ему на плечи.

Анжелика почувствовала, как его язык осторожно просится впустить его, и ей показалось, что волна жидкого пламени захлестнула ее. Она закрыла глаза, чувствуя себя обессилевшей и потерянной.

Руки Бенуа сильнее сжали Анжелику, затем одна из них медленно поднялась вверх и замерла в густой массе ее перепутанных ветром золотистых волос. Несколько шпилек упало на сырой песок. Голова Анжелики закружилась, и девушка, судорожно обнимая Бенуа за плечи, пыталась сохранить равновесие. Однако ноги ее подгибались, и ей ничего не оставалось делать, как прильнуть к Бенуа, страстно желая найти в нем опору.

Ей казалось, что приглушенный рокот моря и хриплые крики чаек стали тише. Бенуа – вот был весь ее мир в эту минуту. Губы Анжелики приоткрылись, и язык Бенуа метнулся в глубину ее рта. Сердце девушки совершило отчаянный кувырок.

О Боже, она оказалась совсем неготовой к такой близости! А его язык тем временем настаивал, требовал, просил и обещал утолить жажду пробудившегося в ней жгучего желания. С одной стороны, Анжелика понимала, что ей следует отстраниться и сказать Бенуа, что она не допустит, чтобы с ней обращались так развязно. Но с другой – ей страстно хотелось подчиниться, уступить, сдаться на его милость.

Руки ее сомкнулись вокруг его шеи, она прильнула к нему с большей силой. Бенуа первый пришел в себя и отстранился, Анжелика услышала, как неровно он дышит, все еще крепко обнимая ее. Она прижалась щекой к его плечу. Сердце ее билось так гулко, что удары его, казалось, оглушали ее. Она не видела и не слышала ничего вокруг, желая остаться в его объятиях еще хоть на мгновение, продлить момент блаженства до бесконечности, однако суровая реальность неожиданно отрезвила ее.