Предатель. Осколки счастья (СИ) - Елена Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Роман? Привет, — с надеждой воодушевленно здороваюсь с охранником.
— Привет, — чуть удивляется Роман.
— Ромка, я за мужем. Пропустишь?
— Тебя, конечно, пропущу, — пряча глаза, отвечает Роман.
— Андрей в кабинете? — робко спрашиваю уже в холле, и уже не рада своей затее.
— Да, кажется, я его не выпускал, — Роман возвращается за свой стол с мониторами.
— Хорошо, — я разворачиваюсь и тихонько прохожу по знакомому коридору. Каблуки сапог тихонько цокают по полу и эхом отзываются в пустом здании. Двери закрыты, и я чуть надавливаю на дверную ручку двери со знакомой строгой табличкой и вхожу внутрь. В приемной горит свет, светятся всеми огнями включенный монитор компьютера, но никого нет… За плотно закрытой дверью кабинета моего мужа слышу тихий женский стон. Я чуть толкаю дверь, понимая, что всё, что мне предстанет перед глазами, разобьёт всю мою жизнь и всё, что я так старательно строила в последнее время.
Распластав на большом столе свою немолодую помощницу, мой муж методично раскачивается над раскинутыми в разные стороны ногами Марины. Мариночка скулит в ответ. И от всей квартиры краха моей жизни стало дурно. Тошнота резко подкатила к горлу. На всё представленное моему взору, я нервно засмеялась в голос. И все детали разрозненной на мелкие части картины сейчас легли в больной, не укладывающийся в моей голове образ. Андрей резко поворачивает голову и в изумлении отскакивает, застегивая ширинку.
Я вышла в коридор и прислонилась к стене. Всё кружилось, казалась в своеобразном адском хороводе. Я молча, сглатывая слезы, которые стараюсь из всех сил удержать, быстрым шагом направляюсь к выходу из душного и злополучного здания.
— Ты знал! — бросаю на Ромку обвинительный взгляд.
— Все уже давно знают, — чуть сипловатым голосом отвечает Роман, всё также пряча виноватый взгляд от меня.
— Выпусти меня, пожалуйста, и побыстрее, — я от бессилия уже шепчу.
Роман, громыхая связкой ключей, проворачивает в замочной скважине дважды, и я вылетаю из злополучного места.
Не вижу перед собой ничего и просто брожу по улице наугад. Телефон беспрерывно гудит на вибро режиме, поставленным мною ещё в такси, но я не хочу никого слышать в эти минуты.
Как долго продолжается действо за моей спиной?
Я же давно понимаю, что происходит, но гоню мысли о третьем лице в нашей семье!
Как можно было меня променять… на неё…
Чехарда несвязанных мыслей: в голове всплыл юбилей свадьбы Марины и её взгляд, который она бросала на Андрея. Взгляд влюбленной и чрезвычайно счастливой женщины. Розовая пелена слетела с моих глаз. Постоянные задержки на работе теперь стали понятны мне, как и поменявшееся поведение моего супруга. И злополучная подвеска. Думаю, что нашлась хозяйка для дорогого подарка.
Ветер подвывал и кружил снег вокруг меня, и моё сердце застывало вместе с этим красивым снежным вечером. Я забрела в парк и, смахнув с лавочки снег, присаживаюсь под большим деревом, ветви которого повисли тяжелыми плетями над моей головой.
Мне на минуту захотелось повернуть время вспять в тот день, когда Андрей с весёлой улыбкой пригласил меня на свидание и ответить решительным отказом. Смогла бы я сказать нет своему влюбленному сердцу, зная, чем закончится лав стори с Андреем?
Вряд ли.
Я вспомнила первую ночь с ним и его глаза, с которыми он раздевал меня, как дорогой подарок в дорогой оберточной бумаге. Телефон снова предательски задрожал. Я взглянула на экран телефона и увидела аватарку с изображением своей сестры. Хотелось услышать Андрея. Но… Как всегда, большое НО, когда дело касается нас.
А может быть, сейчас не стоит ничего говорить.
И дать время больной душе прийти в себя.
Я подняла трубку.
— Ты где? — взволнованный голос сестры.
— В парке на лавочке, — устало отвечаю.
— Что случилось?
— Участвую в спектакле: угадай, чем занят ваш супруг.
— Олеся, что за ребусы? Где вы есть? Какой парк? Какая лавочка!
— Любовница у него, Оль. Только что лицезрела все субботние упражнения моего мужа.
На другом конце чертыхнулись.
— Не может быть! — нараспев изумляется моя сестра.
— И я так думаю, прям юмористический журнал. Только мне совсем не смешно.
— Так. Давай возвращайся. В каком ты парке? Я вызову тебе такси.
Я молча оглядываюсь, куда привели меня мысли о последних события, и послушно диктую адрес.
Я сидела сама не своя. Маша уже уснула, и гости моей сестры разошлись. Мы втроём за кухонным столом молчим. Барсуковы обескуражены не меньше, чем я.
— Какая-то жесть, — нарушает молчание Димка, — ей же под сорок.
Я устало махнула в ответ. На разговор просто нет уже сил. Всё выпито разом и до дна.
— Мы домой. Чудный день рождения. Прости, что испортила праздник, — я поднимаюсь из-за стола.
— Никуда вы не поедите. Я тебя в таком состоянии не отпущу. Ночуете у нас.
— Да. Без возражений, — вставляет своё слово Дима.
— Дима, плесни мне коньяка. Хочу забыться, — поднимаю заплаканные глаза на Дмитрия.
— Угу, — и стопка передо мной. Барсукова долго упрашивать не надо.
Я выпила залпом, и тягучая жидкость растеклась по раненной душе как бальзам.
— Закусывай, — Барсуков пододвинул ко мне тонко нарезанный суджук на большом красивом блюде.
— Плесни ещё, — я пододвигаю стопку ближе к Диме.
— Это не самое лучшее лекарство, — возражает Ольга.
— По фиг. Я не смогу заснуть.
— Не лезь! — Барсуков отодвигает Ольгу и наливает в стопку до краев жидкость благородного янтарного цвета.
Комната поплыла, и резкая боль где-то вдалеке.
Как мне жить дальше…
Я подумаю об этом завтра.
— Отведи её в гостиную, — сквозь густой туман в голове слышу Олькины слова.
Глава 12
Голова раскалывалась от дикой боли. Словно её пили и били молоточками одновременно. Я приоткрыла глаза и зажмурилась от света, пробивающегося сквозь окно. Воспоминания и картины прошлого вечера поплыли одна за другой, и я застонала. Во сне было всё так хорошо и спокойно. Осторожно осмотрела себя: я в тёплой бежевой пижаме, заботливо укрыта одеялом. Сервис. Хорошо, когда рядом есть люди, которым ты небезразлична. Телефон лежит рядом, и я, зная результат, всё равно проверяю список звонивших. Среди них нет моего мужа.
Я постаралась встать с дивана. Получалось плохо. Ещё порядком штормило, и я, опираясь о стенку, иду мелкими
