Прежде, чем вернется прошлое - Стелла Бэгуэлл

— Сколько он собирается пробыть здесь? — поинтересовалась Хлоя. — У него же карьера. Мы все были удивлены, что он так надолго остался.

Не глядя на трех женщин, Эмили изучала каждое блюдо из расставленных на разделочном столе. Помимо индейки, там был запеченный окорок, печеный картофель, различные приправы и соусы, нескончаемое количество салатов и овощей.

Наконец она произнесла:

— Купер собирается остаться, пока не родится ребенок.

— И что тогда? — поинтересовалась Джастина.

— Он собирается нанять человека, который будет работать на ранчо, а сам он… вернется к своему родео, я думаю.

— По мне, так это какая-то бессмыслица, — задумчиво произнесла Хлоя. — Если он собирается продолжать карьеру, то он должен уезжать сейчас, чтобы не пропустить финал в Лас-Вегасе. Он с таким же успехом может уже сейчас нанять работника. Если он останется с тобой, то потеряет кучу денег.

— Я уже говорила ему это, тетя Хлоя. Но он все делает по-своему.

— Думаю, это из-за тебя, — вставила Джастина.

Эмили застонала. Хоть убей, она не могла понять, почему у ее родственников такие романтические представления о них с Купером.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

Джастина закатила глаза.

— Нет? Тогда взгляни-ка получше на свое платье, — сказала она Эмили.

Эмили посмотрела на зеленое платье, специально скроенное, чтобы деликатно скрывать увеличивающуюся фигуру.

— Я вижу, оно очень милое.

— Милое! — Джастине не верилось в то, что она слышит. — Если бы у Роя было столько вкуса! Последняя вещь, которую он мне купил, была на два размера меньше, чем мне нужно, и ярко-оранжевого цвета. Он считал, она подойдет к моим волосам. С большим трудом удалось сделать вид, что мне нравится.

Эмили вздохнула.

— Поверь, Купер купил мне эти вещи просто потому, что знал: они мне нужны. Вот и все! Так что, пожалуйста, не надо считать нас парой. Этого никогда не будет. Пора садиться за стол.

Как по сигналу, в проеме двери показалась голова Иви.

— Стол готов, а мужчины проявляют нетерпение.

— Хорошо, дорогая, — сказала Хлоя. — Мы уже подаем.

Допрос о Купере был закончен, и Эмили взяла огромную миску с фруктовым салатом и поспешила в комнату. Она уже почти дошла до обеденного стола, как вдруг ее поймала Роуз и отвела в сторону.

— Не обижайся на своих тетей, дорогая, — шепотом произнесла она. — Они не понимают.

Эмили вопросительно взглянула на доброе лицо матери.

— Не понимают чего?

— Как сильно ты на самом деле любишь Купера.

За разговорами и из-за обилия еды обед длился дольше обычного. Когда тарелки были наконец опустошены, Эмили поняла, что ужасно объелась. Ее даже начало клонить ко сну. Когда она зевнула во второй раз, Роуз кивнула ей в сторону двери.

— У нас полно помощников, мы быстро справимся с уборкой. А ты иди вздремни.

Эмили последовала ее совету и покинула шумную столовую, но она не собиралась спать. Она нашла свое пальто и выскользнула из дома через черный ход. Потеплело, и, хотя чувствовался ветер, не было такого пронизывающего холода, который обычно устанавливался в это время года в Нью-Мексико.

Засунув руки поглубже в карманы пальто, она направилась мимо загонов для скота к конюшням. Войдя в один из сараев, она обнаружила там Купера. Он бродил по длинному, устланному опилками проходу.

Огромная дверь скрипнула, когда Эмили прикрыла ее за собой. Купер обернулся и остановился, ожидая, пока она подойдет.

Приближаясь к Куперу, Эмили не могла не отметить, как привлекательно он выглядит в белой футболке, голубых джинсах и коричневой кожаной куртке. Впрочем, даже в майке, штанах из грубой кожи и грязных ботинках он умудрялся волновать ее.

— Я думала, ты с остальными мужчинами смотришь футбол, — сказала она.

— Я и смотрел, но, когда одна команда начала вести в счете, мне надоело.

Она наградила его понимающей улыбкой.

— И у тебя возникло непреодолимое желание взглянуть на лошадей.

Купер усмехнулся.

— Ну, немного, — с этими словами он подошел к ближайшему стойлу и начал разглядывать пестрого жеребенка.

— Каким красавцем он будет. — Теперь Купер обводил взглядом сооружение. — Не думаю, что когда-нибудь видел лучшее ранчо. Теперь оно принадлежит только Вайатту и Хлое?

Эмили покачала головой.

— Вайатт и Хлоя живут здесь одни, но мама и Джастина по-прежнему являются совладельцами ранчо. Оно принадлежит всем трем сестрам и их мужьям. Вшестером они превратили его в хорошую ферму.

— Хорошую? — удивленно повторил Купер. — Это больше, чем хорошая ферма. Она особенная. Они должны гордиться результатом своих трудов.

Вздохнув, Эмили прислонилась к дверце денника.

— Знаешь, Эмили, — он сделал широкий жест рукой, — я всегда мечтал, чтобы так выглядело «Алмазное». Когда я был моложе, я много мечтал о процветании фамильного поместья Даннов. И я уехал зарабатывать деньги. — Некоторое время он молча смотрел на нее. — Почему же ты считаешь меня ничтожеством за то, что я хотел большего, чем имел?

— Потому, что мне и так с тобой было хорошо, Купер. А я хотела, чтобы тебе было достаточно меня. Остальное… если бы нам понадобилось… пришло бы позже.

Если бы тогда он знал, как все произойдет, он, возможно, иначе распланировал бы свою жизнь. Особенно зная, что она вынашивала их ребенка. Но почему он должен чувствовать себя виноватым за свои желания? Это все было ради нее!

— Я не хочу спорить об этом, Эмили.

— Тогда в чем дело? Мы должны быть благодарны судьбе за то, что имеем.

— Скажи мне, Эмили, что же мы имеем? Конечно, у нас есть здоровье, и я благодарен Господу за это. Мы владеем пребывающим в плачевном состоянии ранчо. И у тебя вскоре появится ребенок. Но у нас нет друг друга. И никогда не будет. — С мрачным выражением лица он указал в сторону дома. — И у нас никогда не будет того, что есть у твоих родителей. Или у твоих тетей и дядей.

Гнев бурлил в Эмили.

— А чей это был выбор, Купер?

— Твой! Ты сделала его, выйдя десять лет назад замуж за Кеннета.

Она не смогла сдержаться и размахнулась. Купер перехватил ее руку и удержал за запястье.

— Наверное, тебе становится легче, когда перекладываешь всю вину на меня и Кеннета. Но, Купер, посмотри правде в глаза. Твоего брата уже нет.

Его пальцы вокруг ее запястья сжались сильнее, выражение лица стало зловещим.

— Кеннет никогда не исчезнет из твоей жизни! У тебя остался его ребенок. Как, ты думаешь, я себя должен чувствовать?

— Как эгоистичный ублюдок! — огрызнулась она.

— Если ты собираешься постоянно обзывать меня, то мне остается только соответствовать этим прозвищам, — проговорил он и обхватил ее обеими руками.