Школьные годы чудесные - Александр Тимофеевич Филичкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пёс учуял острый запах лекарства и стал вырываться. Я плеснул микстуру в горло животного. Кобель сильно закашлялся, но всё-таки проглотил едкую жидкость. Затем, прямо на кухне мы покормили больную собаку.
Пока я мыл руки с мылом, зверь поел и куда-то исчез. Никто и не заметил, как это случилось. Мы недоуменно переглянулись и всей семьей стали искать его по всем закуткам нашего дома.
Осмотрели спальни детей, коридор и веранду, кладовую и сени. Нигде его нет. Решили, что пёс смог открыть наружную дверь и умчался на улицу, в свою прекрасную будку. Махнув на питомца рукой, мы пошли все в гостиную.
Оказалось, что всё это время, пока мы скакали по дому, пёс вальяжно лежал на софе. Причём на месте хозяина: — Ах ты, щучий сын! — закричал я на него: — Пшёл вон с дивана!
Виктор сделал очень провинившийся вид и бочком спрыгнул на пол. Низко повесив опухшую голову, он тихонечко кашлянул и уныло поплёлся к двери. Кипя от негодования, я устремился за ним и вытолкал наглеца за порог.
Тут детишки принялись голосить: — Врач сказал, что Виктору нужно пожить в домашнем тепле!
Ребят поддержала жена и сурово сказала: — Холодно сейчас во дворе. Хотя бы будку ему чем-то обшил.
Пришлось мне бросить остальные дела и заняться утеплением домика. Я взял несколько старых картонных коробок и разорвал их на большие куски. Затем, нашёл гвозди и большой молоток.
Для начала я утеплился, как следует. Переоделся в штаны, подбитые ватой, и такую же короткую куртку, в которых зимой чищу снег во дворе. После чего, двинулся к двери на улицу.
Вышел я на крыльцо, а там мороз градусов двадцать, если не больше. Я зябко поёжился и направился к домику пса. Откуда-то из-за сарая выскочил удивительно радостный Виктор. Видно лекарство включало в себя алкоголь. Пёс уселся рядом со своей конурой, и стал с большим интересом за мной наблюдать.
Когда я строил деревянную будку, то в голову мне пришла здравая мысль, что не стоит делать лаз очень большим. Мол, зимой, с маленьким входом псу будет гораздо теплее. Ну, как решил, так и сделал.
На свою беду, я вырезал вход без учета развития дальнейших событий. Кто же мог догадаться, что мне самому когда-то придётся залезть в жилище собаки? Поэтому теперь, мне пришлось изрядно помучиться.
Сначала я закинул в домик все материалы. Потом лёг на промёрзшую землю, и с ощутимым трудом втиснулся в дырку по пояс. Повалившись на спину, я взял молоток и короткие гвозди и стал изнутри прибивать листы картона на кровлю.
В тёмной будке было ужасно неудобно и тесно. Я постоянно ворочался с боку на бок. Время от времени, дёргал ногами, чтобы лечь поудобнее. В таких несусветных мучениях прошло минут двадцать. Я почти закончил работу.
Именно в этот момент, псу надоело сидеть без всякого дела. Он от скуки немного побегал вокруг и решил со мной поиграть. Совсем неожиданно, Виктор схватил зубами меня за лодыжку и сильно дёрнул.
Завопив от испуга, я рванул ногу к себе. Пёс резво отпрыгнул в сторонку. Однако, как только я вновь застучал молотком, зверь вернулся назад и схватил меня за другую ступню. Я заорал на кобеля и попытался его, как следует пнуть. Он легко ускользнул от удара и, широко «ухмыляясь», сел рядом с будкой.
Спустя минуту всё повторилось. Затем ещё, и ещё. Самое неприятное, было в том, что с каждым разом становилось всё хуже. Виктор хватал меня за лодыжки намного азартнее и, соответственно, гораздо больнее.
Я же мог только злиться на глупого и, как оказалось, очень вредного пса. Так продолжалось до тех пор, пока я, наконец, не закончил работу.
Положив инструменты на пол деревянного домика, я стал выбираться наружу. Пока я, как швейный челнок, ворочался в будке, моя одежда пришла в беспорядок. Свитер, рубашка и даже тёплая майка выбились из-за пояса брюк.
Телогрейка задралась к плечам и зацепилась за край очень узкого лаза. Я дёрнулся раз, второй, третий и понял, что крепко застрял. Точно так, как толстяк Вини-Пух в норе худощавого Кролика.
Набрав в лёгкие воздуха, я стал кричать, чтобы кто-нибудь ко мне подошёл. Но, во-первых, я уже оббил изнутри будку картоном, а он, как известно, замечательный изолятор звуковых колебаний.
Во-вторых, дети с женой сидели в каменном доме. Они были за окнами с двойными зимними рамами. Так что, сколько я не вопил, никто меня не услышал, и не прибежал вызволять из ловушки. Между тем, голая спина и обнажённый живот мерзли всё сильней и сильней.
Трясясь от ужасного холода, я стал рвать пуговицы с моей старой одежды и стаскивать её с себя через голову. К тому времени, толстая телогрейка сбилась плотным комком, а повернуться мне в будке было, в общем-то, негде.
К моей сильной досаде, Виктор никак не хотел униматься. Отвратительный зверь продолжал развлекаться. Он всё крепче и крепче хватал меня зубами за ноги. В моей душе закипела невероятная злость на бестолкового пса. Она накопилась в огромном количестве и уже клокотала во мне, как мощный вулкан.
Спустя пять минут, я кое-как сбросил одежду и оказался голым по пояс. Почти задохнувшись от тесноты и усилий, я с огромным трудом набрал воздуха в грудь. Немного привёл себя в чувство и стал выбираться наружу.
Естественно, что я двигался задом, пятясь, как рак. Причём скользил голым пузом по мёрзлому снегу. Что я тогда говорил, я не буду сейчас повторять. Сделать это мне не позволяет моё воспитание.
Так вот, наконец, я всё-таки вылез из будки. Свободно вздохнул и встал на карачки. Однако, подняться на ноги я не успел. Похоже, что Виктор разыгрался уже не на шутку. Пёс подскочил ко мне сзади и изо всей силы цапнул за левую ногу.
Сильная боль, пронзила все мышцы. Я заорал, словно резаный. Не помня себя от обиды и злости, я мгновенно поднялся с колен, схватил толстую палку с земли и кинулся к Виктору.
Пёс сразу понял, что шутки закончились, и бросился прочь. Причём, рванул прямо в сад. Он большими скачками запрыгал по глубокому снегу. Я был так разъярён, что летел за ним что есть мочи.
Моя жена
