Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг. - Хироюки Агава

— Если у тебя такие мысли, — сказали ему, — иди лучше к капитану Ямамото и все честно расскажи ему.

Мива так и сделал, несомненно готовый вспылить, отказаться напрямую; но, когда оказался лицом к лицу с Ямамото, у него вдруг появилось косноязычие, его подавила сила личности другого человека. В конце он просто струсил; не только согласился исполнять обязанности палубного офицера, но даже пообещал, уходя, делать все возможное на этом посту.

С тех пор Мива ежедневно в контакте с Ямамото, у него много возможностей послушать и увидеть капитана в действии. В результате — экстраординарная привязанность и обожание по отношению к Ямамото. Их дружба особенно тесная, но и у других офицеров более или менее похожий опыт: вначале — неприятие Ямамото, затем — очарование им. Многие из них, летчики, погибли во время войны, осталась в живых лишь горстка членов корпуса тех времен. Один из них, Кувабара Торао, командир эскадрильи в то время, когда Ямамото — второе лицом в корпусе, говорит о нем: «Обычно замкнутый и крайне некоммуникабельный, он излучал странную привлекательность для тех, кто служил под его началом».

Морская авиация тогда еще в детском периоде развития, но ее технология на относительно более высоком уровне, чем в целом по Японии. Только флот, например, занимался разработкой кислородных масок для использования на больших высотах; хорошо известные альпинисты специально ездили в Касумигауру, чтобы уговорить Ямамото показать им маски для возможного использования в Гималайях. Тем не менее Ямамото не хватало знаний там, где дело касалось самолетов, и, напрашиваясь на назначение, он сам намеревался усердно изучить то, что относится к полетам. Как говорит Кувабара, после ужина он до десяти часов вечера развлекался с молодыми офицерами за бильярдом, шоги или бриджем. Даже играя, прислушивался к разговорам офицеров. После этого все отправлялись в баню, а потом спать, и вот в это время Ямамото начинал свою учебу. Как минимум половину каждого месяца он проводил в корпусе, и Кувабара свидетельствует, что свет в его комнате не гас до полуночи.

Не все знают, что Ямамото сам учился летать. В возрасте, когда большинство летчиков начинают подумывать о том, чтобы передать штурвал другим, Ямамото тренировался по нескольку часов ежедневно, и наконец наступило время, когда он мог летать самостоятельно. Фюзеляж самолетов морской авиации состоял тогда из деревянной рамы, обтянутой тканью. Использовались маломощные двигатели, а пропеллер тоже изготавливался из дерева. Корпус обычно следовал примеру Британских королевских сил, и было принято, что все самолеты, даже в относительно хороших условиях, подлежат списанию, налетав двести часов. Тем не менее инженер Хонда Икичи, по странному совпадению направленный в то же место и в тот же день, что и Ямамото, в трех отдельных случаях пришел к выводу, что это ошибка. Изучая способы продлить жизнь самолетам, он в конце концов создал самолет, который мог летать до четырехсот часов, потом шестисот и, наконец, восьмисот и даже в отдельных случаях до тысячи часов. Установлен такой порядок: пока идут эксперименты с целью продлить срок службы самолетов, заместитель командира Ямамото и начальник ремонтной службы должны получать отчеты после после каждых ста часов сверхнормативного налета. Как-то Ямамото подбодрил Хонду:

— Если ты создашь самолет с таким большим ресурсом, что тебе самому будет неудобно, я сам постараюсь тебе помочь перенести это.

Ни один несчастный случай не вызван переделками по удлинению ресурса самолетов.

Несмотря на свою гибкость в этих вопросах, Ямамото, когда нужно, проявлял твердость. Морские летчики тех дней сочетали гордость высококвалифицированных специалистов с безрассудством, подогреваемым постоя н н о присутствующей опасностью. Многие даже среди вольнонаемных офицеров и матросов носили длинные волосы (крайняя редкость в армии тех времен), опаздывали на пост и нарушали дисциплину в казармах — все это нередко наблюдалось.

Ямамото решил бороться с подобной расхлябанностью и часто высмеивал или отчитывал своих подчиненных, которые считали себя сливками флота. Летчики, заявил он, — это тупицы. Когда один из них встал перед ним и сказал: тут уж ничего не поделаешь, большие высоты оказывают одурманивающий психологический эффект на мозг, — Ямамото решительно призвал его к порядку:

— Согласен с вами. И потому важно быть вдвое настороже и с величайшим вниманием относиться к подготовке полета. Если дела и дальше пойдут так же — здорово сомневаюсь, что авиакорпус будет существовать и впредь.

Кроме намерения восстановить дисциплину в корпусе, он всерьез опасался этой тенденции летчиков — рассматривать себя как людей особо одаренных, которые могут всего добиться, полагаясь лишь на интуицию, не уделяя должного внимания логическому методу, да еще вместе с сопутствующей тенденцией вести себя легкомысленно, — считал ее вредной для будущего морской авиации.

4

Есть еще одна интересная история о периоде службы Ямамото в Касумигауре. Однажды самолет морской авиации с двумя молодыми кадетами-стажерами на борту совершил аварийную посадку на озере Касумигаура. Немедленно направили группу спасателей — младший лейтенант спецвойск с младшими офицерами и нижними чинами, — которая поспешила к месту события на спасательной лодке. Им удалось привязать канат к потерпевшему аварию самолету и подготовить его к буксированию на базу. Середина зимы, дули холодные ветры — район, кстати, известен ими; поверхность озера неровная из-за порывистого ветра; серьезная опасность, что легкий морской самолет подпрыгнет на воде и перевернется, крайне осложняла спасательные операции.

Руководитель и несколько членов спасательной группы взобрались на крылья и поплавки терпящего бедствие самолета, стремясь помешать ему перевернуться. Самолет продвигался дюйм за дюймом; вдруг неожиданный порыв ветра — самолет опрокинулся, два члена экипажа вместе со спасателями исчезли в озере…

Немедленно начались поиски, их возглавил Ямамото. Группу собрали в четыре часа утра перед штабом, и поиски тел продолжались до захода солнца, а потом еще несколько дней. Всех пропавших спасателей нашли в течение двух-трех дней, но кадет, которые входили в состав экипажа, — нет. Каждое утро, в четыре часа, Ямамото выходил на обжигающий ветер и наблюдал за выходом поисковой партии. Уже не оставалось надежды найти кого-либо живыми, а холод стоял такой, что на пятый день Мива предложил Ямамото прекратить поиски. Но Ямамото настаивал: если надо, пусть поиски продолжаются месяцы.

— Они где-то на озере! — говорил он. — В любом случае это не посреди Тихого океана. Что подумают люди, если мы прекратим наши усилия лишь через неделю?!

Поиски продолжались. Однажды в выходной день курсанты того же класса, что и пропавшие кадеты, попросили разрешения самим заниматься поисками, без помощи других подразделений. Когда они отправлялись на задание, Ямамото обратился к ним:

— Вы определенно найдете их сегодня! Старайтесь изо всех сил! Это ваши товарищи, и именно вы найдете их останки — ради них!

Его слова, рассказывали свидетели, звучали крайне категорически. И в самом деле, примерно в десять часов утра от спасательной группы пришло сообщение: обнаружены оба тела.

Пересказываю эту историю, столь популярную среди обожателей Ямамото, из-за странного совпадения: его предсказание — и тут же успешные результаты поисков, в тот же день. Проанализируем все вместе: аномальные успехи в азартных играх; его депрессия в «Гровенор-Хаус», после того как Эномото пересказал ему свой сон, и интуитивное чувство, что несчастье постигло Хори; невозможно не задаться вопросом, не обладал ли он в большей степени, чем средний человек, тем, что именуется даром предвидения.

В записках Мивы воспроизводятся всевозможные эпизоды такого рода. Как-то Мива спросил Ямамото, всегда ли он был не расположен к алкоголю; тот ответил:

— Нет, время от времени я пил — до тех пор, пока не стал младшим лейтенантом. В ночь, когда мы вошли в гавань Этадзимо, чтобы взять на борт кадет, я зашел к своему бывшему однокласснику, он работал преподавателем в Морской академии, и так надрался, что по пути к себе упал в канаву, и заснул. После этого я понял, что такие вещи непозволительны, и с тех пор перестал пить

Вскоре после кончины Ямамото журнал Морского клуба «Суикоса кийи» опубликовал специальный выпуск в его честь, — значительное место там отдано рассказам, написанным Мивой. Другие материалы, включенные в этот специальный номер, по большей части рутинные панегирики; рассказы Мивы занимают в выпуске особое место. Даже если сравнить то, что напечатано в нем, с оригинальными записями Мивы, обнаруживается, что, например, эпизод с падением в канаву опущен в рассказе о том, как Ямамото бросил пить. «Нет, обычно я пил от случая к случаю, пока не стал младшим лейтенантом, — цитируют Ямамото, — но в конце концов понял, что это недопустимо, и перестал пить». Очевидно, кто-то убрал упоминание о том, как герой упал в канаву, невзирая на то что сам он в этом признался.