Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров

— Нет, нет… никакого беспокойства, хочется просто пообщаться. Здесь все свои, — и обрадованно, скороговоркой начал он называть всех, кто там присутствовал.

Жанна уловила фамилию одного коммерсанта, о котором в последнее время мы много слышали от Мориса и хотели познакомиться с ним. «Вот это подходящий случай!» — подумала она и после некоторого колебания ответила:

— Хорошо, Жорж. Ты убедил. Сейчас переоденемся и приедем.

— Только не мешкайте, быстренько в машину и — полный газ, чтобы успеть к двенадцати… до встречи, — с этими словами он повесил трубку.

Жоржа Бонне, старого друга семьи Добривое, мы к тому времени уже знали неплохо. Жорж и Морис были знакомы со студенческих лет — оба закончили Мельбурнский университет, вместе три года назад возвратились на родину. Да, я забыл сказать, когда впервые Морис произнес слово «Австралия», сердце у меня екнуло, но в тот момент я не придал этому серьезного значения. Жорж, имея художественные наклонности, открыл мастерскую, где расписывал рекламные щиты и плакаты и в этом деле весьма преуспел. Он был членом католической партии, любил уединение, часто один выезжал с палаткой и мольбертом за город, чем постоянно расстраивал свою жену Викки — женщину хрупкую, легко ранимую.

Нам не очень-то хотелось ехать к Морису, однако возможность знакомства с интересующим нас коммерсантом упускать было нельзя. Такие неожиданные сюрпризы бывают не часто. Итак, достали бутылку хорошего вина, для детей взяли коробку конфет, а для себя решили прихватить маскарадные принадлежности с тем, чтобы своим необычным видом привнести свежую струю хорошего настроения: у меня — маска с усами, большим красно-фиолетовым носом и красная турецкая феска с черной кисточкой, а у Жанны — японское кимоно и веер. В таком облачении мы и явились к Морису. На наш короткий звонок дверь открыл сам хозяин. Помним его растерянный взгляд, полуоткрытый рот, округленные большие черные глаза, застывшие в нерешительности.

— Вот мы и прибыли — проговорил я, хихикая в усы. Жанна, прикрыв лицо веером, вежливо, по-японски, кланялась.

Лицо Мориса расплылось в широкой улыбке и, всплеснув руками, он радостно воскликнул:

— Так это вы? — и резко повернувшись, стал звать Сюзанну.

Послышалось поспешное цоканье каблуков Сюзанны, а за нею появились на шум и гости. Вот так, улыбаясь, стояли мы в новогодний вечер перед честной компанией, вызвав гул одобрения и радостные аплодисменты слегка подвыпивших полуночников.

Как читатель уже знает, Жанна — самая что ни на есть русская, из простой трудовой семьи с берегов Волги. Родилась в городе Саратове. Однако с годами в ее внешности появились какие-то восточные черты. Именно поэтому, отправляясь к Морису Добривое, шутки ради она оделась «под японку» и выглядела, надо признаться, эффектно. Позднее, когда мы нередко выезжали в другие страны, многие иностранные попутчики действительно принимали ее за японку, проявляя глубокое уважение и симпатию к этой нации. Они спрашивали, счастливы ли мы в браке, ведь мы дети совершенно разных культур. Я терпеливо сносил завистливые комплименты поклонников Страны восходящего солнца.

Новогодняя ночь, проведенная в кругу Добривое и Бонне, способствовала знакомству с Жаном Бланкофом, владельцем солидного магазина по продаже тканей, очень близким другом Мориса и Жоржа, который, собственно, посодействовал переезду на родину друзей из далекой Австралии. Это был высокий, стройный старик лет семидесяти, с гладко зачесанными седыми волосами. Он держался солидно, спокойно, доброжелательно и в политическом плане принадлежал к правому крылу Социально-христианской партии. В разговоре обнаружилось, что Жан, кроме коммерции, неплохо ориентируется и в шахматах. Даже в новогоднюю ночь мы ухитрились «скрестить шпаги» за шахматной доской. Маленький штришок: это обоюдное увлечение шахматами способствовало взаимному сближению.

Мужчины закурили, и тут Жан заметил, что подыскивает себе личного секретаря для работы в магазине на полставки.

— Что же ты раньше молчал? — воскликнул Жорж. — Зачем где-то кого-то искать, когда рядом есть подходящий человек? Вот, пожалуйста, чем не секретарь? — показал он на Жанну.

— Мы поговорим об этом в другой раз, — с улыбкой ответил Бланкоф, обращаясь к ней, попросил ее зайти к нему в контору после праздника и протянул свою визитную карточку.

ЖАННА

Прежде чем я воспользовалась визитной карточкой Бланкофа, мне пришлось испить полную чашу горечи, подыскивая себе работу. До въезда в страну назначения я умела бегло писать на машинке, немного шить. Исходя из этих возможностей, я предложила свои услуги в качестве машинистки крупной торговой фирме, где занималась переписыванием адресов на конверты. По собственному усмотрению могла выполнять эту работу как на фирме, так и дома, что нас очень устраивало. Однако этот труд оказался монотонным и низкооплачиваемым. Тогда я решила переключиться на швейную работу. Купили швейную машинку. Довольно длительное время я шила все, что предлагали на фабрике: постельное белье, детские рубашечки и пижамки, кухонные фартуки. Для улучшения знаний в швейном деле, которые в этот момент были так необходимы, а с другой стороны, чтобы расширить круг знакомых среди женщин, устроилась на курсы кройки и шитья. Мне даже удалось уговорить соседку по лестничной площадке посещать со мной эти курсы. Впоследствии я подружилась с этой молодой женщиной.

Как мы вскоре выяснили, фирмам было очень выгодно иметь работниц на дому: требования к ним предъявлялись те же, что и к работающим на фабрике, а оплата труда гораздо ниже. Через некоторое время я и от этой работы отказалась. Хотелось если уж работать, то чтобы труд доставлял удовольствие, а также был соответственно вознагражден. Подумали и решили, что мне следует попробовать устроиться в бюро на полставки. Возможность такая имелась, так как некоторые фирмы в таких работниках были по тем или иным причинам заинтересованы.

В стране нашего пребывания, как правило, конторские служащие оканчивают коммерческую школу. Они печатают на машинке, умеют стенографировать, хорошо знакомы с банковскими операциями, знают бухгалтерию, занимаются корреспонденцией.

Немного прикоснувшись к делам коммерции, мы не могли не признать, что почти не разбираемся в теории и практике частного предпринимательства, слабо знаем торговое законодательство, финансовое дело, механизм борьбы за выживание в условиях рыночных отношений.

Чтобы приобрести недостающие знания, мы оба поступили на вечернее отделение частной коммерческой школы. Занятия можно было начинать в любое время года, так как они проходили индивидуально. Для нас было важно то, что по окончании этой школы выдавалось удостоверение. Это был легальный документ, подтверждающий коммерческое образование. Его владельцу было гораздо легче устроиться на работу.

Посещая коммерческую школу, я продолжала подыскивать работу по газетным объявлениям и через знакомых. В ответах на объявления предлагала свои услуги в качестве помощника бухгалтера. Трудность