Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

К звукам стрельбы добавились крики, взрывы и звон разбивающихся оконных стекол. На пороге комнаты, где его лечили, появился Амин. Он был в футболке и нижнем белье, держа в руках два пузырька от капельницы. Понимая, что капельница ему больше не нужна, Алексеев выдернул иглы и сжал руки президента, чтобы остановить кровотечение. Затем врачи вместе с президентом направились к бару в приемной. Оттуда выбежал его пятилетний сын. Он обхватил ноги отца и заплакал. Пока Амин успокаивал своего сына, Кузниченко шепнул своему коллеге: «Пойдемте, Анатолий Петрович. Здесь опасно. Он больше в нас не нуждается».

Врачи повернулись и пошли по коридору, когда в другом его конце раздалась автоматная стрельба. Взрывной волной их втолкнуло в конференц-зал, усыпанный битым стеклом. Они прижались к дальней стене, где Алексеев, услышав громкое русское ругательство снаружи, понял, что дворец штурмовали советские солдаты. Но зачем? Видимо, чтобы спасти Амина от нападения мятежников, предположил он. Тут в конференц-зал ворвался один из советских солдат, держа автомат у бедра и поливая все вокруг градом пуль. Алексеев услышал стон с той стороны, где стоял Кузниченко, обернулся и увидел, что у того хлещет кровь из раны в груди.

Позади, в баре прихожей, один офицер группы «А» застрелил Амина. Вдобавок, для большей уверенности, советские убийцы вкатили в помещение гранату. Она разорвалась рядом с головой Амина, выполнив главную задачу советского Политбюро, а заодно убив и его сына.

Несколько офицеров спецназа погибло. Многие были ранены. Курилов, истекая кровью, полз к выходу из дворца. По пути он слышал, как кто-то звал по имени командира группы «Зенит»: «Миша Ясин! Миша Ясин!». Выбравшись наружу он увидел, что операция постепенно близится к завершению. Солдаты выводили из дворца пленных и раненых. Он чувствовал себя смертельно больным. Кто-то дал ему попить воды и помог перевязать некоторые из его ран.

Алексеев вместе с солдатом вынесли умирающего доктора Кузниченко вниз по лестнице на улицу, где попытались погрузить его в БТР. Но офицер оглядел его и приказал им оставить мертвого.

Разместившись в БТРе, Курилов заметил, что он сидит рядом с Алешей Баевым, офицером группы «А», с которым они уже встречались в Ваграме. Взрывом гранаты его ранило в спину, а один из осколков застрял в шее. Его сослуживцы из группы «А» с трудом втащили своего раненого товарища в БТР. Голова Баева оказалась на коленях у Курилова, а его ступни высовывались из машины, так что их пришлось согнуть, чтобы закрыть люк. Наконец двигатель БТРа ожил, и машина двинулась с места. Курилов предложил товарищу воды из фляги, прежде чем понял, что тот умер.

Когда они, наконец, вернулись в свои недостроенные казармы, медики в белых халатах занялись перевязкой раненых «зенитовцев», некоторым сделали инъекции морфия. Перед операцией караулы не выставляли, поэтому по возвращении они обнаружили, что все вещи из бараков были растащены, вероятно, афганскими солдатами. Курилова уложили на стол, где врач разрезал его униформу и снял поврежденный бронежилет. У него болело все, не говоря уже о том, что он не мог двигать левой рукой. Но морфий уже начинал действовать. Почувствовав себя лучше, он принялся обдумывать все, что произошло за последнее время. «Мы победили», поймал он себя на мысли.

«Мы будем героями!» Он посмотрел на сослуживца-«зенитовца», который слабо улыбнулся ему в ответ. Они уже было собрались поискать где-нибудь водки, чтобы отпраздновать победу. Но вместо этого их отправили в больницу при советском посольстве вместе с другими ранеными.

Позади другого БТРа Курилов вдруг увидел одного из своих командиров, Александра Титовича Голубева, который возглавлял контрразведку КГБ в Афганистане.

— Титыч! — позвал его по отчеству Курилов, еще не до конца пришедший в себя после укола морфия. — Забери меня отсюда!

— Валера! — воскликнул в ответ Голубев, разыскивавший среди раненых своих людей. — Я думал, ты погиб!

В больнице Курилов понял, что был буквально изрешечен осколками. Его лицо опухло почти до неузнаваемости. Измотанная медсестра удалила мелкие металлические осколки, затем дала ему иглу, чтобы он сам закончил работу перед зеркалом. Пуля, застрявшая под ребрами, была удалена позже в военном госпитале в Узбекистане.

Тем временем, в другом районе города советская штурмовая группа, которая должна была захватить здание Генерального штаба, оказалась в затруднительном положении после того, как ее командир был убит в самом начале операции. Приблизительно пятнадцать десантников погибли при обороне авиабазы Баграм после того, как солдатам афганской армии удалось организовать там сопротивление. Один советский солдат был убит при захвате здания министерства внутренних дел. Афганские войска, сохранившие верность Амину, понесли большие потери — вероятно несколько сотен человек.

С захватом телецентра и радио не было никаких проблем. Вместе с советскими войсками к зданию прибыл экс-министр внутренних дел Ватанджар, в каске и в полевой военной форме. Он провел переговоры с афганской танковой дивизией, охранявшей здание, и убедил ее офицеров оставить телецентр без боя. Затем он лично вышел в эфир, чтобы обратиться к правительству с призывом продолжить работу следующим утром.

Для лейтенанта Востротина большая часть боя у дворца Тадж-Бек закончилась к полуночи. Когда примерно два часа спустя к дворцу попытались приблизиться три афганских танка, 9-я рота открыла по ним огонь, и они сдались. В четыре часа утра Востротин приказал своим людям сложить трупы афганцев в широкий ров, вырытый ранее для фундамента нового здания. Пленных он под конвоем отправил к советскому командному пункту, разместившемуся во дворце. После этого лейтенант сопроводил тела двух погибших солдат до того места, где его роте было приказано нести охрану дворца.

Уже светало, когда где-то после семи утра прозвучал взрыв за пределами здания. Востротин выглянул наружу и увидел советских солдат из другой воздушно-десантной дивизии, которые готовились… штурмовать дворец! Очевидно, они получили приказ о штурме дворца, не зная, что он уже захвачен своими же и что белые нарукавные повязки на афганской униформе его солдат служат опознавательным знаком для своих. Востротин быстро связался со своим начальством, но в течение двух часов, которые потребовались для КГБ и военных инстанций, чтобы остановить штурм, погибло от шести до десяти человек.

Несмотря на беспорядок и удивительное отсутствие связи между воинскими частями, операция по захвату Кабула стала огромным успехом. Элитные части взяли под свой контроль правительственные и служебные здания и другие ключевые пункты в течение считанных часов. «Ограниченный контингент вооруженных сил Советского Союза», как теперь официально назывались советские войска в Афганистане, начал прибывать в сердце Афганистана 27 и 28 декабря. Моторизованные дивизии обеспечили базы для снабжения и переброски дивизий второй волны, затем были быстро захвачены и другие крупные города страны. В течение недели по всей стране было развернуто как минимум 750 танков и 2100 других военных транспортных средств. К концу месяца в Афганистане было размещено восемьдесят тысяч советских солдат.

Будущий президент страны Бабрак Кармаль, с крючковатым носом и гладко зачесанными назад волосами, отправился в Кабул с одной из колонн и прибыл туда на рассвете 28 декабря. В то утро кабульское радио сообщило на русском языке, что Амин был осужден и расстрелян как враг народа.

Бывший министр образования Афганистана Абдур Рахман Джалили узнал о назначении Кармаля из радиосообщения, которое транслировалось не из Кабула, а из-за границы, из Ташкента. Из своей больничной палаты, куда его поместили после отравления прошлой ночью, он слышал стрельбу со стороны Кабульского аэропорта и радио- и телецентра.

Позднее в тот же день, 28 декабря, Джалили был арестован прямо в госпитале вместе с остальными членами кабинета Амина и несколькими членами Центрального комитета. Те, кто был связан с Ватанджаром, как и прочие высокопоставленные сторонники Тараки, напротив, были вскоре освобождены. Их место в огромной тюрьме Пул-и-Чархи заняли те, кому повезло меньше. Джалили также оказался в их числе. Бывшего министра содержали в маленькой, темной камере с затопленным полом, часто били, отказывали в посещении туалета. Позже офицеры разведки перевили его в тюрьму службы безопасности для допросов.

Джалили пережил несколько неудавшихся заговоров с целью казнить его и других бывших членов кабинета. Тогда он был даже приговорен к смерти. Но под давлением его друзей, которые благополучно пережили смену режима, суд смягчил приговор, заменив смертную казнь пожизненным заключением. Джалили предстояло провести в тюрьме несколько десятилетий, включая шесть лет одиночного заключения.