Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

Генерал КГБ Юрий Дроздов был главным архитектором всей операции по захвату резиденции Амина. 25 декабря он встретился с командирами специальных подразделений вооруженных сил, которые должны были принять участие в операции. Даже тогда план штурма оставался неопределенным: у Дроздова не было даже схемы здания дворца Амина, которую КГБ составил позже.

Утром 27 декабря подразделение Курилова получило приказ на проведение операции. Сам Курилов оставался с той частью группы, которая должна была удерживать первый этаж роскошного дворца Тадж-Бек. Его личной главной задачей была комната, в которой находился сейф с наиболее важными документами, касающимися планирования здания; с ними должны были быстро разобраться несколько солдат, говорящих на пушту. Офицерам спецназа была дана инструкция не позволять никому покидать дворец и стрелять на поражение в любого, кто предпримет такую попытку. Всем раздали бронежилеты, но это мало успокаивало напряженные нервы. Жилет Курилова был слишком мал и оставлял часть груди и живот незащищенными. Однако он все же надел его под зимнюю афганскую военную форму, которая также была выдана всем членам группы «Зенит».

То, что пришлось надеть афганскую униформу, также не понравилось офицерам. С одной стороны, она предназначалась для того, чтобы запутать противника, но с другой стороны она делала их неотличимыми от него, особенно во время ночной операции. Чтобы избежать потерь от «дружественного огня», они решили для идентификации надеть на рукава марлевые повязки, но предпочли более заметные белые повязки, сделанные из разорванных на полосы хлопчатобумажных простыней. Поскольку близился вечер, группы спецназа начали готовиться к штурму, который был назначен на 10 часов вечера, но затем перенесен на 7.30.

Непосредственный начальник группы «Зенит» Бояринов прибыл в Кабул специально для того, чтобы сплотить своих людей. Каждый получил по две рюмки водки, кроме того Бояринов проверил, чтобы его офицеры ничего не ели в обед: это должно было уменьшить риск инфекции в случае ранения в живот.

— Не стойте на одном месте, — в очередной раз повторял офицер-ветеран своим подчиненным. — Передвигайтесь так, чтобы в вас было трудно прицелиться. Все будет в порядке. Я буду с вами.

Люди были напряжены, но казались бодрыми, им требовалось лишь успокоить нервы.

На некоторых БТРах, которые должны были доставить офицеров «Зенита» во дворец, были установлены зенитные орудия на треногах. Машинами управляли солдаты «мусульманского батальона», которые должны были захватить все прочие мелкие объекты вокруг дворца и обеспечить поддержку штурмующих снаружи, не участвуя непосредственно в самом штурме. Когда люди подошли к бронемашинам, поскольку приближалось назначенное время — семь тридцать, в центре города раздался громкий взрыв. Это был сигнал к началу операции. В результате этого взрыва был открыт вход в подземную шахту, где находились линии международной и военной телефонной связи, а также сети центральной телефонной станции. (Как выяснилось впоследствии, эта операция прошла не совсем гладко. Советские солдаты под видом техников успешно проникли в шахту и установили взрывное устройство, но были вынуждены вернуться туда, так как забыли включить таймер).

Услышав стрельбу во дворце, офицеры «Зенита» ненадолго присели у колес БТРов «на удачу». Вспышки трассирующих пуль, раздававшиеся повсюду взрывы снарядов, гранат и автоматные залпы вокруг здания — подняли на ноги афганские воинские части, охранявшие дворец. Над головой Курилова в направлении дворца просвистело несколько ракет. К их группе подошел полковник военной разведки и сообщил, что во дворце не должно быть никакого сопротивления. Затем подразделению Курилова было приказано приступить к выполнению своей части операции. Офицеры запрыгнули в люки БТРов, и колонна из четырех машин загромыхала прочь. Узбекский водитель БТРа, в котором находился Курилов, высоко высунул голову из открытого люка.

— Закрой эту штуку! — крикнул ему Курилов сквозь рев дизельного мотора. — Так нас всех убьют!

— Я ничего не вижу с закрытым люком! — ответил тот, но все же уступил и закрыл люк.

Офицеры «Зенита», обвешанные ножами, лопатками и другим снаряжением, в дополнение к автоматам и бронежилетам, оказались тесно прижатыми друг к другу в чреве БТРа. Курилов сидел бок о бок с офицером из небольшого северного города Петрозаводска, расположенного близ границы с Финляндией.

— Прекрати толкать меня, — принялся жаловаться тот.

— Хорошо, Володя, — успокоил его Курилов.

Но Володя так и не прекратил своих жалоб и тут же озвучил самую важную из них.

— Я не пролезу через этот проклятый люк, — сказал он.

— Не беспокойся, пролезешь, — заверил его Курилов.

— Нет, не пролезу. Что же мне делать?

Через некоторое время БТР остановился, затем снова двинулся дальше. Оказалось, что первая машина колонны была выведена из строя пулеметным огнем, как только приблизилась к дворцу. БТР трясло при каждой остановке, и Курилов слышал, как что-то похожее на град стучало по стальной броне. Он думал о том, как это странно, до тех пор, пока не понял, что это были пули. Офицер из Петрозаводска открыл люк, начал подниматься и действительно застрял. Курилов схватил его за ноги и толкнул так сильно, как только мог. Наконец, офицер все же выбрался из люка и упал вниз. Курилов последовал за ним, тяжело приземлившись на холодную землю.

Поскольку он лежал у самого подножья холма, на котором стоял дворец, ему казалось, что летевшие отовсюду снаряды рвались прямо вокруг него. Здание по-прежнему освещали прожектора, которые по непонятной причине не были выключены дворцовой охраной. Черное небо было частично красным от трассирующих пуль. Курилов сделал паузу, чтобы сконцентрироваться перед перебежкой в направлении дворца.

План взять Кабул 27 декабря был практически аналогичен старому, неудавшемуся плану 13 декабря, за исключением того, что в нем предполагалось задействовать еще больше войск, и что дворец Тадж-Бек был значительно более легкой целью, чем президентская резиденция в центре города.

В те дни, предшествовавшие вторжению, советские эксперты использовали несколько уловок, чтобы парализовать афганские правительственные войска, верные Амину. Так, афганскому танковому подразделению, окружавшему кабульскую радиостанцию, было рекомендовано слить топливо из баков машин, потому что их, якобы, предполагалось заменить на более новые модели. Некоторым солдатам из 7-й и 8-й дивизий Афганской армии было приказано сделать опись неисправных боеприпасов, так что им потребовалось выгрузить все снаряды из своих танков. Советские инструкции другим афганским воинским частям — убрать артиллерийские батареи для подготовки к зиме — обездвижили около 200 транспортных средств.

Ничего не подозревая, утром 27 декабря Амин пребывал в самом радужном настроении. Он был доволен прибытием в предыдущие дни советских самолетов, полных войск и вооружения. Наконец-то ему удалось убедить Москву прислать советские войска. Президент даже устроил праздничный обед во дворце Тадж-Бек, чтобы отметить это событие с некоторыми министрами и главными членами Политбюро. Затем он собирался выступить с обращением к главному политическому управлению армии в здании генерального штаба.

Среди тех то, кто был приглашен на обед во дворце, был министр образования и член «афганского Политбюро» Абдур Рахман Джалили[43], один из ведущих сторонников Амина в правительстве.

Бывший до Апрельской революции ректором Кабульского университета, Джалили воспитывался на Западе, учился и получил степень в колледже в Вайоминге, поэтому безупречно говорил по-английски. Сейчас он считал, что реформы НДПА, несмотря на безжалостные методы, которыми они проводились, направили страну на верный курс, а именно, что революция поможет вытащить афганский народ из неграмотности и бедности. Он также был убежден, что большинство народа поддерживало усилия правительства. Он верил, что крупнейшее на то время восстание в Герате, начавшееся в апреле 1979 года, было организовано офицерами, связанными с Ираном, а число жертв насилия среди мирных жителей было гораздо меньше, чем заявляли мятежники.

По утрам каждое воскресенье Политбюро Народно-демократической партии Афганистана обычно собиралось на совещание. Встреча 27 декабря была необычной не только потому, что это был четверг, но и потому, что была посвящена празднованию 14-й годовщины создания НДПА. После того как Джалили произнес речь, осуждающую Бабрака Кармаля, его помощник сообщил ему о срочном телефонном звонке из офиса Амина, который приказал ему прибыть во дворец Тадж-Бек. Амин хотел, чтобы Политбюро одобрило некоторые новые лозунги партии. Он также хотел обсудить текст своей речи, с которой он собирался выступить в тот же день, чтобы объявить о прибытии новых партий вооружения из Москвы. Руководство Афганистана должно было бы заметить, что оружие и снаряжение прибыли в сопровождении необычно большого количества советских войск. Поэтому Амин в своей речи намеревался также пообещать, что 28 декабря советские войска вернутся на родину через конечную железнодорожную станцию Хайратон на севере страны.