Дар мертвеца - Чарлз Тодд

А кто будет?

— Как по-вашему, почему она вообще взяла на себя ответственность за этого ребенка? Одинокая молодая женщина… Разумеется, было бы проще отнести его в ближайшую больницу, где принимают найденышей.

— Кто знает? Возможно, она была знакома с его отцом. Мне говорили, когда она выдавала себя за замужнюю женщину, она взяла фамилию своего знакомого солдата, убитого на Сомме. Это нетрудно, ведь он не может вернуться и отрицать, что он женился на ней. Может быть, она ревновала его к другой и хотела вырастить его ребенка, которого не могла родить от него?

— Можно ли мне побеседовать с обвиняемой? — спросил Ратлидж, меняя тему.

— С какой целью? — насторожился Оливер.

— Она, возможно… сама того не понимая… может больше нам сообщить. До сих пор еще никто не произносил при ней имя Элинор Грей?

— Нет. — Оливер вытер пену с губ.

— С этого можно начать, — рассудительно заметил Ратлидж.

— Тогда допивайте и пойдем. Я отведу вас к ней.

Идя следом за Оливером к машине, Ратлидж испытывал дурное предчувствие. Он не мог ничего объяснить логически. Просто у него появилось… предчувствие чего-то плохого. Без всякой причины он вдруг вспомнил сон, который видел в Лондоне накануне отъезда, и ему стало холодно. Отвечая на состояние Ратлиджа, тут же оживился Хэмиш. Казалось, он идет с ним рядом и осуждает его.

И только когда настежь распахнулась дверь камеры и Иен почувствовал запах лаванды, он переключился на обвиняемую, с которой пришел повидаться. От того, что мысли у него в голове путались, он чуть не забыл, что эта женщина — тоже человек.

«Ты просто вспомнил Моубрая… того беднягу из Дорсета», — заметил Хэмиш в виде объяснения.

Так ли?

Женщина встала с единственного в камере стула и повернулась к ним лицом. Она была бледна, с кругами под глазами, плечи ссутулены, как будто она ждала удара. В светло-сером тюремном платье она казалась почти невидимкой на фоне темно-серых стен.

Инспектор Оливер представил их друг другу — и Ратлидж тут же забыл обо всем. Хэмиш в его подсознании взвыл, как ведьма-банши, издал леденящий кровь крик, исполненный горя и страдания.

Ратлидж много раз видел ее фотографию во Франции. Перед ним была любимая девушка капрала Хэмиша Маклауда, на которой он собирался жениться. Ее имя Хэмиш выкрикнул в последний миг перед тем, как его расстреляли и он, истекая кровью, упал на землю. Фиона. Фиона Макдоналд. Которая теперь называла себя Фионой Маклауд.

Ратлидж, не готовый к встрече, почувствовал себя беззащитным.

Откуда он мог знать? Что общего было у некоей Фионы Маклауд из Данкаррика с молодой женщиной, которая, как он считал, жила далеко отсюда? В горах Шотландии такие имя и фамилия — не редкость…

Откуда он мог знать?..

Фиона Макдоналд. Которая на самом деле стала бы Фионой Маклауд, если бы он не убил ее жениха.

Девушка, которую он совсем недавно видел во сне…

Глава 10

Она печально смотрела на Ратлиджа.

На фронте Хэмиш часто рассказывал ему о ней. Трудно было представить ее девушкой, которая косила сено в жаркий августовский день 1914 года. Или шла по улице в высокогорной деревушке рядом с высоким мужчиной в солдатской форме, прощалась с ним. Хэмиш выкрикнул ее имя, когда его расстреливали… Да, он хотел умереть, но не хотел остаться во Франции, вдали от дома, от старинного кладбища, на котором покоились его предки. Он не хотел жить… но хотел вернуться к Фионе.

У Ратлиджа закружилась голова. Чувствует ли Фиона Макдоналд присутствие Хэмиша рядом с собой, как Ратлидж чувствовал присутствие Росса Тревора в доме крестного на окраине Эдинбурга? Странная вещь… некоторые люди способны оставить во времени или пространстве очень яркий отпечаток. И уж кому-кому, как не ей, знать, как сильно Хэмиш любил родные горы. Плакала ли она ночами в подушку, потому что ей больше некуда было прийти со своим горем? А может, она уходила гулять в горы, где Хэмиш казался ей ближе, чем на любом кладбище?

Первое впечатление о Фионе Макдоналд сложилось у Ратлиджа после краткого, безмолвного, но напряженного противостояния. Он невольно задумался о преступлении, которое она совершила — точнее, в котором обвинялась. Он вспомнил, что стал должником Хэмиша Маклауда — ведь капрал погиб из-за него… Тяжкое бремя, принесенное им с войны в глубинах подсознания, стало еще тяжелее.

Он развернулся кругом и, не говоря ни слова, вышел из камеры. Ошеломленный Оливер остался стоять на пороге, нерешительно косясь на женщину, которую так хотел повидать Ратлидж.

Ратлидж задыхался, он почти ничего не видел. Сердце бешено билось в груди. По пути он больно ударился о край стола. С трудом нашел выход, распахнул дверь и вышел на улицу, прямо под дождь.

Он не сразу сообразил, что сзади, в дверях, стоит инспектор Оливер и что-то говорит…

— Извините… — ответил он, не поворачиваясь к Оливеру. Ратлидж боялся того, что инспектор может прочесть у него на лице. Понимая, что Оливер ждет объяснений, он промямлил: — Мне вдруг стало трудно дышать… — От дождя намокло пальто, волосы прилипли к черепу. Сколько времени он простоял здесь? Наверное, долго! Он не мог вспомнить, он был не в состоянии думать, он не мог избавиться от ужаса.

Издав первый ужасный крик, Хэмиш вдруг умолк. Но его присутствие тяжело давило на Ратлиджа.

Ратлидж заставил себя проглотить подступившую к горлу желчь и с трудом развернулся к Оливеру.

— Извините, — повторил он и медленно продолжал, стараясь взять себя в руки: — Наверное… съел что-нибудь…

— Никогда не видел, чтобы человек так бледнел. Мне показалось, вы увидели привидение.

— Нет… — Фиона Макдоналд не была привидением.

«Что же мне делать? — спрашивал себя Ратлидж. — Я должен позвонить Боулсу, потребовать, чтобы меня освободили…»

Но тем самым он заботился о себе. А как же она?

Во имя всего святого, как же она?!

Что, если он бросит ее и ее повесят? Тогда ему придется покончить с собой, другого выхода просто не останется. Он не вынесет дополнительной ноши, ведь и без того постоянно носит с собой груз собственной вины! Какое сокрушительное поражение! А ведь он так старался восстановиться, стать таким, каким был прежде. Он станет жертвой Хэмиша…

Его убьет не немецкий пистолет, а его собственный.

Оливер что-то спрашивал. Не вернуться ли ему в отель? Не выпить ли воды? Он не помнил.

— Нет, не нужно, все будет хорошо…

— Тогда перестаньте стоять под дождем, старина! Даже я здесь промок до нитки! — Дверь захлопнулась.

Ратлидж обернулся, снова открыл дверь и вошел в приемную полицейского участка.

— Мне уже лучше, — сказал он.

— Не похоже. Вот, сядьте.

Ратлидж взял придвинутый стул и попробовал сесть. Мышцы словно окаменели, пришлось приложить усилие, чтобы заставить их подчиняться. Оливер сунул ему в руку стакан с водой. Ратлидж притворялся, будто пьет. Он не мог сделать ни глотка: боялся подавиться и выставить себя на посмешище.

Он пришел в себя далеко не сразу. Постепенно комната обретала очертания, четкость. Ратлидж огляделся. Увидел стены, выкрашенные безобразной коричневой краской, старые письменные столы и стулья — наверное, они старше его… С потолка светила лампочка, в углах плясали тени. Взгляд его упал на лицо Оливера, выжидательное и настороженное. Оливер не понимал, что с Ратлиджем и чего он хочет.

Ратлидж глубоко вздохнул:

— Ладно. Давайте вернемся в камеру. — Хэмиш у него в подсознании оглушительно ревел, и боль, которую он причинял, ослепляла Ратлиджа.

— Вы уверены? Честно признаюсь, я не испытываю желания подтирать за вами полы.

Ратлидж едва не расхохотался — напряжение должно было найти выход. Тошнота — меньшая из бед.

— Не волнуйтесь, меня не вырвет.

Следом за Оливером он вернулся в камеру, которая раньше, наверное, служила кухней. В довольно просторном помещении почти не было мебели, кроме узкой койки, стула и четырех голых стен. Вдоль одной стены тянулась труба, но ее заварили. На полу у очага лежала перевернутая железная плита, ею закрыли отверстие в трубе. За ширмой виднелись ночной горшок и умывальник. В камере было холодно, и Фиона Макдоналдс куталась в шаль.

Она сама побледнела, когда Оливер сухо извинился за то, что они так внезапно вышли десять минут назад. Ратлидж понял — должно быть, она ждет известий о суде. Или… о ребенке. Ее выдавала напряженная поза. И все же она терпеливо смотрела на Ратлиджа, ожидая, что он заговорит первым.

— Инспектор Ратлидж приехал из Лондона, его попросили опознать кости, обнаруженные в горной долине Гленко. Он хочет задать вам несколько вопросов.

— Да, очень хорошо, — тихо, почти шепотом произнесла Фиона.

Ратлидж понятия не имел, что именно он хочет услышать. В голове была пустота, глухая стена. Он не сразу сообразил, что отворачивается от нее. Не хватало сил посмотреть ей в глаза. Каким-то чудом ему удалось заговорить с ней, нащупать почву.