Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны - Станислас де Гуайта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это — Слово, יהוה, которое воплощается и становится страждущим Христом, или телесным человеком, יהשוה, вплоть до того дня, когда, приняв вместе с ним свою возрожденную человеческую природу, оно вернется во славе.
Именно это подразумевает адепт Сен-Мартен в первом томе «Заблуждений и Истины», когда он разъясняет, что грехопадение человека проистекает оттого, что он изменил порядок листов в Большой Книге Жизни и заменил четвертую страницу (бессмертие и духовное бытие) на пятую (разложение и упадок).
Сложением коренного кватернера и звездообразной пентаграммы мы получаем 9 — таинственную цифру, полное описание которой вынудило бы нас выйти за рамки, которые мы сами себе установили. В другом месте (Lotus, tome II, n° 12, рр. 327–328) мы уже рассмотрели во всех деталях и доказали путем вычислений нумерологической каббалы, почему 9 является аналитическим числом человека. Отсылаем читателя к этому изложению…[98]
Отметим также — поскольку в Высшей Науке все взаимосвязано и аналогические соответствия абсолютны, — что в геометрических фигурах Розенкрейцеров роза традиционно образуется девятью переплетающимися окружностями, наподобие колец бесконечной цепи. Снова аналитическое число человека — 9!
* * *Напрашивается показательное замечание, которое станет новым подтверждением нашей теории. Для всех, кто обладает какими-либо эзотерическими представлениями, очевидно, что четыре части внутреннего креста (представленные Христом с раскинутыми руками) должны быть обозначены буквами тетраграммы: Йод, хе, вав, хе. Мы не можем возвращаться здесь к тому, что мы уже говорили в другом месте[99] об иероглифическом и грамматическом строении этого священного слова: наиболее пространные и полные комментарии обычно имеются в произведениях всех каббалистов. (См., в первую очередь: Розенрот, «Kabbala Denudata»; Ленен, «Каббалистическая наука»; Фабр д’Оливе, «Восстановленный древнееврейский язык»; Элифас Леви, «Догма и ритуал», «История магии», «Ключ к великим тайнам»; Папюс, «Систематический трактат по оккультной науке» и, в особенности, «Таро».) Но рассмотрим пока иерограмму Иешуа יהשוה: из каких элементов она состоит? Каждый может увидеть в ней знаменитую тетраграмму יהרה разделенную посредине יח־וה, а затем вновь соединенную еврейской буквой ש, шин. Итак, יהרה выражает здесь Адама Кадмона, Человека в его целостном синтезе, одним словом, божество, проявленное посредством своего Слова и представляющее плодотворный союз универсального Духа и универсальной Души. Разделение этого слова символизирует расщепление его единства и разделительное умножение, которое проистекает отсюда для порождения дольных единиц. Шип, ש, соединяющая обе части, обозначает (Аркан Таро 21 или 0) порождающий, тонкий огонь, носитель недифференцированной Жизни, универсальный формирующий Медиатор, задача которого — осуществлять воплощения, позволяя Духу спускаться в материю, проникать в нее, наделять ее силой (evertuer) и, наконец, перерабатывать ее на свой лад. Стало быть,ש, связующее звено поврежденной тетраграммы, служит символом дробления и фиксации, в элементарном и материальном мире, יהרה в стадии умножения.
Наконец, эта ש, прибавление которой к словесному кватернеру, таким образом, как мы уже говорили, порождает квинер, или число упадка. Сен-Мартен очень хорошо это понимал. Но 5, число грехопадения — это также число воли, а воля — инструмент реинтеграции.
Посвященные знают, почему замена 5 на 4 влечет за собой лишь временную катастрофу; почему в грязи, где она погрязла при падении, человеческая дольная единица учится завоевывать поистине свободную и сознательную личность. Felix culpal[100] После своего грехопадения она поднимается более сильной и возвышенной; так, зло всегда сменяет добро лишь на время и для того, чтобы реализовать лучшее!
Это число 5 скрывает в себе самые глубокие тайны; но нам необходимо ограничить свой комментарий, а не то мы можем запутаться в нескончаемых отступлениях. Того, что мы сказали о 4 и 5 в их отношениях с Розой-Крестом, будет достаточно для тех, кто может быть посвящен. А пишем мы только для них.
* * *Скажем теперь несколько слов о десяти лучах, пронзающих область облаков, или Ацилут. Это денер Пифагора, который в Каббале называют сефиротической эманацией. Прежде чем представить нашим читателям самую ясную классификацию каббалистических Сефир, мы составим небольшую таблицу традиционных соответствий между десятью сефиротами и десятью основными именами, данными божеству древнееврейскими теологами: каждая из этих иерограмм, которые Кунрат выгравировал по кругу на распустившихся лепестках пылающей розы, соответствует одной из десяти Сефиротов (см. таблицу на следующей странице).
Что же касается божественных имен, то, снабдив их переводом на разговорный язык, мы (кратко, насколько это возможно) попытаемся вывести из иероглифического рассмотрения каждого из них среднее эзотерическое значение, которое может быть им приписано:
אהיה. —Тот, кто составляет неувядающую сущность абсолютного Бытия, где «бродит» жизнь.
יה — Нерасторжимый союз универсального Духа и универсальной Души[101].
יהרה — Совокупление мужского и женского Принципов, которые вечно порождают живую Вселенную. (Большой Аркан Слова.)
אל. — Развертывание принципа Единства. Его рассеивание в Пространстве и во Времени.
אלהים גבר־ר. — Бог-боги гигантов или людей-богов.
אלוה. — Бог, отраженный в одном из богов.
יה1ה צבאות — Йод-хеве (см. выше) Септенера, или торжества.
אלהים צבאלת. — Бог-боги Септенера, или торжества.
שדי. —Оплодотворяющий астральным Светом в четверном расширении; затем возвращение этого Света к вечно скрытому принципу, откуда он эманирует. (Мужской род от שדה, Оплодотворенная, Натура.)
אדני. — Четверное, или кубическое, умножение принципа Единства для создания непрерывно меняющегося Становления (πάντα ρεΐ[102] Гераклита); затем окончательное сокрытие объективно-конкретного в результате возвращения субъективно-потенциального.
מלך. — Материнская Смерть, чреватая жизнью: фатальный закон, разворачивающийся во Вселенной, который прерывает с внезапной силой свое вечно изменчивое движение всякий раз, когда объективируется какое-либо существо[103].
Таковы эти иерограммы в одном из своих секретных значений.
* * *Отметим также, что каждая из десяти Сефир (аспектов Слова) соответствует в пантакле Кунрата одному из ангельских ликов; возвышенная идея, если нам удастся глубоко в нее вникнуть. Ангелы, согласно первоначальной каббале, не являются какими-то особенными, неизменными существами: всё движется, развивается и преобразуется в живой Вселенной! Применяя к небесным иерархиям прекрасное сравнение, с помощью которого авторы «Зогара» пытаются выразить природу Сефир, мы можем сравнить ангельские лики с прозрачными разноцветными оболочками, откуда по очереди сияют всё более ярким и чистым светом Духи, которые, окончательно освободившись от временных форм, поднимаются по верхним ступеням лестницы Иакова, вершину которой занимает таинственный יהרה.
Каждый из ангельских ликов Кунрат приводит также в соответствие с одним из стихов десятисловия: так, словно бы ангел, управляющий каждой ступенью, открывает уста, дабы изречь одну из заповедей божественного закона. Но это кажется нам несколько произвольным и менее заслуживающим внимания.
* * *Более глубокая идея лейпцигского теософа заключается в том, что буквы еврейского алфавита внезапно появляются из грозовых туч Ацилут, пронзенных сефиротическими лучами.
Показать, как двадцать две буквы священного иероглифического алфавита рождаются из контраста между Светом и Тьмой — буквы, соответствующие, как известно, двадцати двум арканам Абсолютной Доктрины, выраженным в пантаклях двадцати двух ключей Цыганского Таро, — не означает ли это кратко изложить в одном поразительном образе все учение «Книги становления», «Сефер Йецира»(0פר יצירה)? В самом деле, Генрих Кунрат показывает, как эти эмблемы, то лучезарные, то мрачные, тайнственные фигуры, символизирующие как Fas, так и Nefas[104] вечного Рока, рождаются из плодотворного соединения Тени и Света, Заблуждения и Истины, Зла и Добра, Бытия и Небытия! Так на горизонте внезапно возникают неожиданные фантомы с улыбающимися или скорбными, сияющими или грозными лицами, когда Феб, в очередной раз побеждая Пифона, мечет золотые стрелы в нагромождение плотных, темных туч.