Агентурная сеть - Игорь Прелин

Честно говоря, мне совсем не хотелось высказываться на эту тему, и не потому, что я в ней не разбирался, а именно потому, что разбирался слишком хорошо: как раз накануне я получил из Центра ориентировку об обстановке в южноафриканском регионе, и, стало быть, квалифицированный комментарий мог навести моих собеседников на мысль, что я пользуюсь не только открытыми источниками информации.

По этим соображениям я решил уклониться от ответа, сославшись на то, что Советский Союз не поддерживает дипломатических отношений с ЮАР, и поэтому мне не слишком удобно высказываться по этому поводу.

Продолжая ехидно улыбаться, корреспондент оглядел своих коллег-журналистов, и по его глазам я понял, что сейчас он сделает мне какую-нибудь гадость.

Так и случилось: не слишком громко, но так, чтобы его услышали все, кто стоял рядом, он сказал:

— Напрасно вы скромничаете, месье Вдовин. Я уверен, что отсутствие дипломатических отношений не может помешать офицеру КГБ знать все, что происходит в ЮАР.

Конечно, с его стороны это было откровенное хамство, извинить которое не могло даже то обстоятельство, что к концу приема корреспондент был уже в приличном подпитии. Но самое интересное, что он не только правильно определил мою ведомственную принадлежность (представляемое им агентство вполне могло пронюхать что-нибудь о событиях, произошедших около года назад в натовской стране, после чего я так стремительно уехал), но и высказал совершенно справедливое суждение относительно моей осведомленности: из той самой ориентировки Центра следовало, что наша разведка тоже не сидела, сложа руки, и сумела добыть кое-какие сведения о создаваемом в ЮАР атомном оружии.

Но в тот момент, когда корреспондент заявил о моей принадлежности к КГБ, мне было не до выяснения причин его необыкновенной проницательности. Если бы мы были с ним наедине, все было бы значительно проще, и мне не составило бы никакого труда нейтрализовать его выпад. Да и он, если бы мы были наедине, никогда не решился бы сказать то, что сказал.

Но сейчас вокруг нас стояли люди, притом в большинстве своем его единомышленники, а это исключало любые неджентльменские поступки, в том числе откровенную грубость и рукоприкладство. Из подобных ситуаций надо выходить интеллигентно, но при этом желательно, конечно, раз и навсегда указать оппоненту его место в этом мире, где спецслужбы играют не менее значительную роль, чем средства массовой информации.

Я заметил, как стоявшие вокруг нас журналисты и прочая публика замерли и с интересом уставились на меня, ожидая ответной реплики с моей стороны.

А один из них даже вздрогнул, когда корреспондент произнес слово «КГБ», что навело меня на мысль, что он, возможно, в силу профессиональной солидарности или особых симпатий принял этот недружественный выпад так же близко к сердцу, как и я.

Отметив для себя это обстоятельство и решив, когда позволит время, соответствующим образом это проверить, я лихорадочно стал искать достойный ответ. В подобных случаях раздумывать некогда: продолжительная пауза может погубить все дело, и поэтому лучше ответить не слишком складно, но сразу, чем очень правильно, но спустя какое-то время.

Вообще-то в этой ситуации не было ничего сверхъестественного. Подобные случаи имели место не только со мной, но и с многими моими коллегами, которым в той или иной обстановке приходилось выслушивать скрытые или явные намеки, а то и прямое обвинение в принадлежности к разведке.

И те, кому приходилось попадать в такие ситуации, выходили из них по-разному, в соответствии со своей находчивостью, быстротой реакции и темпераментом.

Так, во время моей предыдущей командировки сотрудник нашей резидентуры Лавров накануне Нового года по поручению торгпреда посетил фирму, заинтересованную в расширении сотрудничества с советскими внешнеторговыми организациями, чтобы, по установившейся традиции, вручить ее руководителям «русские сувениры».

Один из сотрудников фирмы, видимо, несколько разочарованный тем, что ему досталась не водка с икрой, а всего лишь балалайка, обратился к Лаврову с просьбой научить его играть на этом экзотическом для иностранцев инструменте.

Когда Лавров ответил, что, к сожалению, и сам не умеет играть на балалайке, сотрудник фирмы, являвшийся, видимо, по совместительству еще и штатным шутником, изобразил «недоумение» и заявил:

— А я слышал, что всех офицеров КГБ специально обучают пить водку, танцевать казачок и играть на балалайке!

Сотрудник фирмы не учел, что и среди разведчиков тоже водятся люди, которые за словом в карман не лезут, а потому стал жертвой собственной «шутки», в которой юмора было меньше, чем пропагандистских штампов.

Реакция Лаврова на его выпад была мгновенной:

— А я слышал, что в вашей фирме не держат людей, которые своими плоскими шутками наносят вред деловым отношениям с торговыми партнерами!

Я не знаю, стал ли этот «шутник» профессиональным юмористом, но только после этого инцидента в этой фирме он больше не работал.

Нельзя сказать, что руководство фирмы симпатизировало нашей стране, а уж тем более КГБ, но бизнес есть бизнес, и когда дело касается крупных сделок, тут уж учитываются не какие-то там абстрактные симпатии или антипатии, а совсем иные, и притом более конкретные факторы!

Знание тонкостей «большого бизнеса» не раз выручало наших разведчиков в сложных ситуациях.

Как-то раз одна из западных фирм организовала прием по случаю успешного и весьма выгодного завершения поставок в СССР оборудования для строительства газопровода. А надо напомнить, что эта эпопея, вошедшая в историю международного сотрудничества как «контракт газ-трубы», сопровождалась большими осложнениями, связанными со стремлением США любой ценой не допустить строительства газопровода из Западной Сибири в Европу.

Но газ и трубы, по которым он идет, как и торжества по случаю завершения «сделки века», для настоящего разведчика всего лишь повод, позволяющий решать стоящие перед ним задачи. И один мой коллега, работавший под прикрытием торгпредства, пришел на этот прием, чтобы завести полезные контакты в Ассоциации промышленников, представлявшей большой интерес для научно-технической разведки, поскольку, наряду с фирмами, выпускающими компрессоры для газопроводов, в нее входили и такие, которые имели отношение к новейшим видам вооружений и самым современным технологиям.

Ему повезло, и он не только познакомился с одним из деятелей этой ассоциации, но и после дружеской беседы обменялся с ним телефонами и договорился о встрече в неофициальной обстановке.

Решив эту локальную задачу, мой коллега не стал форсировать события и переключился на корреспондента крупной местной газеты, объективно освещавшей ход реализации контракта на поставку оборудования в СССР и негативно высказывавшейся по поводу навязанных США ограничений. Едва он успел изложить ему свою точку зрения на перспективы дальнейшего сотрудничества, как к нему вновь подошел представитель ассоциации, извинился и заявил, что аннулирует договоренность о встрече и просит никогда не пытаться возобновить с ним знакомство.

После этих слов моему коллеге стало ясно, что казавшийся ему столь перспективным контакт навсегда загублен, тем более, что они были сказаны не наедине, а в присутствии журналиста. Но профессиональное любопытство взяло верх, и он спросил, чем все же вызвана такая перемена в его взглядах на возможность содействовать развитию торговых отношений между СССР и его страной.

Тот ответил, что присутствующий на приеме местный предприниматель, которому он рассказал о знакомстве с сотрудником торгпредства, по-дружески предупредил его, что его новый знакомый на самом деле никакой не внешторговец, а сотрудник КГБ.

После такого заявления несколько заскучавший было журналист встрепенулся в предвкушении сенсации и включил свой диктофон.

Времени на раздумье не было: это не КВН, где доброжелательный ведущий отпускает на подготовку ответа аж целых тридцать секунд. Западные журналисты — народ острый, в таких случаях своего не упустят и могут умело обыграть любую заминку.

— Вы знаете, — громко сказал мой коллега, — мне тоже расхотелось с вами встречаться!

И когда на его голос обернулись стоявшие рядом гости, он продолжил:

— Потому что, видимо, и ваш знакомый, и вы из тех, кто делал все, чтобы помешать нашему взаимовыгодному сотрудничеству, а теперь, когда из этого ничего не вышло, пришел сюда, чтобы испортить наш праздник!

На следующий день в местной газете появилась пространная статья, в которой нашлось место и описанию этого инцидента, причем незадачливый представитель Ассоциации промышленников был подвергнут такому осмеянию, что его деловая репутация была бесповоротно испорчена.