Таймер для обреченных - Михаил Нестеров

— Клуб «Арт Хаус» на Профессора Кауфмана, пожалуйста. Хочу прибыть с шиком. Постарайтесь не разрывать кортеж.

Она заняла место в третьей машине и повторила условия своей странной просьбы. Таксист остался непроницаем.

Мэлоди не нашла ничего лучшего, как придерживаться намеченных на вечер планов. Хотя бы до глубокой ночи она будет под защитой десятков людей.

Она прихватила с собой документы — паспорт и приглашение в Тунис плюс аккредитация для рабочей поездки в эту страну. Она однажды была в Тунисе и получила что-то вроде памятки «для женщин, путешествующих в одиночку». Ей в числе прочего рекомендовали запастись терпением на случай серьезных и несерьезных предложений помощи от озабоченных тунисских мужчин. Второй паспорт — прикрытия — она ни разу не использовала. На фото она была яркой блондинкой с накладными ресницами. Также она захватила приличную сумму денег, кредитную карточку. Не забыла единственное письмо от капитана Абрамова. Она получила его в июне 2002 года. Это послание не имело ни начала, ни конца. В нем не было имен. Строчки короткие и звучные. Его она помнила наизусть.

В душе простор мигнул зеленой лампой,

Призывно манят яркие огни,

И я поверил в декорацию за рампой,

Меняя будущность на прожитые дни.

Зашелся дух, глаза не видят четких линий,

И я меняю Запад на Восток;

Меняю на зеленый — красный, синий...

И в сердце не Илия, а Магомет-пророк.

Провалы в памяти висят секундной стрелкой,

Минут не помню старшую сестру.

В глухом ударе торопливой сделки

Тоска — как ятаганом по нутру.

...За далью мук, у близости столетий,

На траверзе родимых берегов

Меня никто по-дружески не встретит

И не прогонит, осыпая бранью слов.

Для всех я — труп. Поэтому плохого,

Как ни старался, не услышал я.

И кажется, что все это знакомо,

Знакомо, как в зеленой склянке яд.

Тех, кто узнал меня, и я узнать пытаюсь снова,

Но кто-то сжег семейный мой альбом.

Спалили дом, и на фундаменте остова

Застыли сполохи богатых похорон.

А где же сад? А где мои тропинки,

Которыми ночами я гулял?

Их нет... А дорогие сердцу снимки

Лишь дымным облаком над памятью висят.

Зашелся дух... Глаза опять не видят.

Я Крайний Север обменял на Юг;

И обменял купе на место «сидя»,

Чтоб соскочить не мешкая: «А вдруг?..»

За время пути Мэлоди ни разу не оглянулась, точно зная, что машина с агентами «Амана» следует за «шахматным» кортежем. Она неординарным «ходом конем» перевела игру на более сложный, он же открытый уровень. В глубине души она надеялась на запоздалый диалог с военной разведкой, даже обозначила желание вызовом трех такси. Возможно, пресекла попытку агентов прикончить ее в темном углу. Во всяком случае, кураторы этой операции призадумаются над ее поведением.

3

Джеб остановил «Форд» напротив клуба в стиле немецкого конструктивизма, стоящего особняком от жилых домов. Отметив время — было начало десятого вечера, он поднялся на бетонное крыльцо и открыл дверь. Скучающий охранник в полувоенной форме повернулся на вращающемся кресле и несколько мгновений смотрел на вошедшего.

— Шалом! — поздоровался он первым.

Блинков покачал головой:

— Я не говорю на иврите.

Взяв с низкого столика список приглашенных на вечеринку, охранник продемонстрировал хороший русский:

— У вас есть приглашение?

Блинков протянул ему клубный билет.

— И какой-нибудь документ, пожалуйста.

— Водительское удостоверение сгодится?

— Вполне, — страж дежурно улыбнулся. Приняв документ международного образца, он занес данные в графу напротив фамилии Блинкова. Вернув права, подошел к неприметной двери просторного холла. Открыв ее своим ключом, включил свет и жестом руки пригласил Джеба войти.

Небольшая комната оказалась гардеробом. Повесив ветровку и перевязав длинные волосы на затылке, Джеб вышел в холл. Обстоятельный охранник закрыл дверь на ключ и подошел к другой. Его красноречивая пауза и поза по меньшей мере говорили о секретном мероприятии, проходившем за этой дверью. Вроде закрытого клуба, где проводились бои без правил.

В клубе собрались около шестидесяти человек. Разбившись на группы по интересам, они заняли диваны с высоченными спинками, оккупировали подсвеченные торшерами уголки. И лишь в середине танцевальной площадки было пусто.

С потолка свисали гирлянды; как напоминание о прошедшем новогоднем празднике, они устало перемигивались.

Блинков не выделялся из толпы — форма одежды в приглашении не оговаривалась. И мастера от искусства, и те, кто удачно и неудачно подражал им, находились словно в родном сарае, где, чтобы потешить себя, всегда найдется старый верстак и рубанок. Джеб отчего-то подумал о том, что рыболовные сети, натянутые вдоль стен в качестве драпировки, не помешали бы и придали этой непринужденной атмосфере, созданной каким-то вольным каменщиком от искусства, своеобразный колорит. Сейчас он мыслил категориями художника-оформителя, режиссера, наконец актера, который видит сцену своим критическим взглядом и находит массу недостатков.

У Джеба сложилось впечатление, что многие из этих привыкли к полусонному, словно с похмелья, состоянию; они виделись в общей тяжеловатой ауре косяком сонных рыб.

Джеб сразу подметил, что оживлению тут нет места; может быть, оно придет позже, разом захлестнет тусовку, и ее будет не остановить. Он предвидел разнузданную толпу, утопившую комплексы в вине. Понимал, что не прав в своих выводах, не занявших и минуты. Но таковы правила «вольных художников». Поменялись ли они за то время, что Джеб провел вдалеке от основательно позабытой атмосферы?..

Справа от сцены с опущенным бордовым занавесом, где оживление предстало в виде снующих официантов, сидела на диване женщина лет тридцати. Мэлоди Унгер — Джеб сразу узнал ее по фотографии. Он остановил официанта и взял с подноса два бокала шампанского. Присев рядом с женщиной, он протянул ей бокал и улыбнулся:

— Скучаете?

В профиль она походила на американскую актрису Одри Хепберн: длинная изящная шея, ровные линии подбородка, губ, носа.

— Скучать не приходится, — ответила обладательница низкого грудного голоса, бросив на собеседника мимолетный взгляд, который из-под длинных рыжеватых ресниц показался Джебу не лишенным любопытства. — Вы здесь случайно?

— Почему?

— Вы не похожи на актера.

— Наверное, оттого, что вы видите меня впервые.

— Наверное... Как вас зовут?

— Женя.

— Мэлоди, — представилась она. — Называйте меня Мэл. Я спрошу по-другому: вы не актер? Вы новичок здесь. Я это заметила по тому, как вы смотрели по сторонам.

— У меня нет диплома, если вы об этом. Я окончил пару курсов ГИТИСа.

— Пару... — усмехнулась Мэлоди. — Можно опрокинуть пару рюмок, надеть пару обуви, схватить «пару» на экзамене... Вы знакомы с кем-то из этих людей? Знаете хотя бы пару человек? — она сделала ударение с легким сарказмом.

— Одного человека, — Джеб нашел глазами Ольгу Супрун и указал на нее бокалом; сама Ольга в упор не замечала Блинкова. — Мы не виделись много лет, несколько дней назад случайно встретились на Тверской.

Мэлоди громко рассмеялась.

— Я далека от киноискусства. Так что со мной вы тоже встретились случайно. Я недолюбливаю современное кино. В каждую ленту вбит, как в вампира, идеологический кол. Возьмите «Властелин колец». Саруман и орки — Усама бен Ладен и полчища арабов. Сиквел «Две башни» — напоминание об атаке Торгового центра в Нью-Йорке. «Возвращение короля» — непрозрачный намек на второй президентский срок Буша. — Мэл потянула носом воздух. — Это попахивает техническим патриотизмом.

— Технический патриотизм? — Джеб покивал головой на тонкое определение Унгер.

— Мы гордимся подделками, вот что удручает. Вы русский и наверняка слышали, что в советские времена бытовала такая шутка: в СССР на каждом говне ставили знак качества. Об этом мне рассказал один русский капитан. — Мэл снова рассмеялась — на сей раз над своим нелепым замечанием, и поспешила исправиться: — Вообще мы говорили на разные темы, на фекальном хайвэе притормозили лишь раз. Хотя две недели жили в натуральном дерьме.

— Знак качества стоял на наших самолетах, ракетах, они у нас лучшие.

Унгер в упор посмотрела на собеседника, сканировала его своими внезапно потемневшими глазами.

— Меня пригласили в качестве консультанта на этот фильм, — объяснила она, меняя тему. — Некогда я вращалась в кругах, близких к разведке. Как вы себя чувствуете в Израиле? В Тель-Авиве в частности.