Чудесный день в аду - Игорь Срибный

Седой заворочался на камнях и тяжело сел, прислонившись спиной к скале. На его повязке расплылось обширное кровавое пятно, и, прикоснувшись к ней пальцами, он увидел на них кровь.

– Санек, давай связь, – сказал он радисту, разворачивая на коленях свою истрепанную в походах карту.

– Командир, давай сменим повязку! – настоятельно пробасил Крест.

– Потом. – Седой даже не посмотрел в его сторону.

Отозвался дежурный радист группы связи, и Седой потребовал начоперо.

Начальник оперативного отделения вышел на связь минут через десять.

– Ну, что с «вертушками»? – спросил Седой и долго слушал ответ. – Я повторяю наши координаты: квадрат 74–03, юго-западное направление, отметка 935,5, по улитке 5. Ну куда еще подробней? Откуда идут? – Седой прижал наушник к уху… Он внимательно слушал собеседника, отмечая что-то ногтем на карте. – Понял тебя. Спасибо за «добрые» вести. Конец связи.

Седой некоторое время сидел, уткнувшись в карту, как будто она могла сейчас что-то подсказать, дать какой-то выход…

– Крест, перевяжи! – наконец сказал он, убирая карту.

Разведчик засуетился, снимая окровавленный бинт, и, промыв рану, наложил свежую повязку.

Седой вынул из кармана разгрузки портативную «духовскую» рацию и хриплым голосом заговорил:

– Душман, ответь Каскаду. Прием.

– На связи Душман, – почти сразу раздался в динамике голос Костяна.

– Где ты находишься? Можешь привязаться к какому-нибудь ориентиру для летчиков?

– Пока нет, командир. Голимый лес. Вдали мелькает что-то типа плато, но до него еще идти… По карте мы сейчас приближаемся к отметке 886,4 в квадрате 75–03. Плато от нас метрах в двухстах на юго-запад…

– Слушай внимательно! Летуны засекли в квадрате 75–04 трактор с прицепом, набитым боевиками, который двигался по руслу речки вам наперерез. Но, судя по твоим координатам, вы миновали опасный участок еще до их подхода. Я думаю, они все же пойдут по вашим следам. Смотри там, не нарвитесь…

– Попробуем не нарваться, командир. Но нас только четверо… А почему летуны не забили трактор, коль видели его?

– Пока они зашли на боевой разворот, трактор исчез в лесу. Костя, я знаю, сколько вас… Но все же… Попробуйте…

Капитан Мухин, неотлучно находившийся здесь же, попался Седому на глаза. Они тут же широко распахнулись, и Седой прошипел:

– А ты какого хлеба здесь отираешься? Я же приказал тебе быть вместе с ранеными! Ты не выполнил приказ?

– Я посчитал, что буду здесь нужнее для связи с вертолетчиками, – залопотал капитан. – Я же…

– Да не будет никаких вертолетчиков! Понял? Над Ханкалой низкая облачность и сплошной туман. Полеты временно прекращены. Ну-ка, марш к раненым!

Капитан, спотыкаясь на камнях и скользя ботинками по липкой грязи, буквально съехал с горки до пещеры с ранеными….

– Крест, сходи тоже туда. Посмотри, как там наши хлопцы. Да разберите маленько завал, пусть чистого воздуха хлебнут.

Рация в кармане пискнула тон-вызовом, и Седой тут же выхватил ее из разгрузки.

– Командир, Душману! – вызвал Костян.

– На связи.

– Быстро же они нас вычислили! Десять-двенадцать человек. Идут быстро, через час будут на расстоянии выстрела.

– Твое решение?

– Бой, командир. Уходить нам некуда. Идти обратно уже нельзя, они перекрыли подъем. У нас более выгодная позиция – мы сверху. Сможем выбивать по одному. Лишь бы они нас подствольниками не достали… Да, а что там с «вертушками»? Скоро?

– Нет, Костя, не скоро. В Ханкале та же погода, что была здесь вчера. Полеты отменены.

– Вот это, пожалуй, самая бодрящая новость за последние дни! Вселяет надежду, так сказать… Ладно, Седой, попрощаемся на всякий случай. Даст бог, свидимся…

– С богом, Костя… Ангела-хранителя вам.

Через час в том направлении, куда ушла группа Костяна, гулко захлопали взрывы, загрохотали автоматные очереди. Горное эхо многократно усилило звуки боя и далеко разбросало их по хребтам и ущельям…

Глава 38

– Командир, что ему все неймется? – спросил Крест, кивнув головой в сторону ушедшего к раненым капитана.

– Военное мышление у нас с ним разное. Он привык видеть войну с высоты птичьего полета, преодолевая за минуты расстояния, на которые мы порой затрачиваем световой день. И раненых он доставляет максимум за полчаса, а мы их таскаем за собой уже двое суток. А чтоб уничтожить отряд «духов», ему достаточно сделать один пуск «НУРСов» и пройтись по площадям из пулеметов. Вот эта разноплановость масштабов и сворачивает ему крышу набок. Ну не может он понять наших темпов, не укладываются они в его голове. Так в свое время возникали непонятки между конниками и пехотинцами, а затем между танкистами и кавалеристами, между спецназом и мотострелками: разные скорости, разные способы достижения цели, да и средства разные… Ладно, Крест, дуй к раненым.

Седой вслушивался в звуки далекого боя, чутким ухом воспринимая малейшие изменения в интенсивности огня и его направлении. Минут через десять бой стих, и Костян вышел на связь.

– Командир, первую атаку отбили. Позицию выбрали хорошую: скальный карниз отбивает гранатометные выстрелы со стороны «духов». Но вторую атаку мы уже не осилим… – Костя замолчал.

Молчал и Седой, предчувствуя беду. Он пару раз нажимал тангенту вызова, но всякий раз отпускал ее, страшась услышать о непоправимом…

Наконец Костя заговорил сам. Он говорил, растягивая слова, как бы через силу:

– Командир, ранены все. Уберечься от пуль и каменной сечки было просто невозможно. Ушлый – тяжело. Пуля пробила грудную клетку и, я так понимаю, перебила ключицу. Я вколол ему промедол, и он в отключке. Вован весь посечен каменной сечкой – «ВОГ» взорвался прямо у его ног. Шива ранен легко в руку и в бок….

– А ты, Костя?! – заорал Седой так, что радист вздрогнул всем телом и выронил наушники. – Ты-то как?

– Я в порядке, – прохрипел Костя. – Слушай внимательно, командир. Плато впереди – прямо перед нами. Тарелка плоская, метров двести в диаметре. Две «вертушки» сядут свободно. Но только одно «но» – они должны прибыть с десантом, чтоб прикрыть погрузку раненых. Вы своими силами такую площадь не закроете, и «духи» перебьют вас еще на подходе… – и выключил рацию.

Буквально через несколько секунд бой разгорелся с новой силой.

Седой сжал руками виски и сидел, раскачиваясь, крепко сцепив зубы. Он-то прекрасно понимал, что там, в горах, сейчас погибают его ребята. И ничем, абсолютно ничем он не в силах им помочь…

Скоро выстрелы стихли. Седой, уже понимая, что никто не ответит ему, все же поднял с земли рацию:

– Душман, Душман, я Каскад, вызываю на связь. Прием… Душман, Душман, ответь Каскаду… Душман, Душман…

С горы соскользнул на веревках Кефир и ласково отобрал у Седого рацию.

– Они не ответят, командир, – жестко сказал он, выключая рацию. – Некому отвечать. Решай, что дальше будем делать!

Седой сидел, не поднимая головы. Вся жизнь промелькнула перед его глазами, как один день. И этот день сложился в пыльную афганскую ночь, когда, уйдя в засаду на караван, они сами попали в засаду… И Костя тащил его – раненого, с развороченным осколком боком, истекающего кровью и уже ничего не соображающего от острой кровопотери – пять километров по барханам. И вынес-таки к бронегруппе. И вот теперь – Кости нет…

– Командир, мы сейчас на тризне по павшим или на выполнении боевой задачи? – не унимался Кефир. – Командуй, командир!

Седой тяжело поднялся, уперев руки в колени, и привычным движением забросил на плечо автомат. Взгляд его, налитый немыслимой тоской и злобой, был страшен.

– Санек, связь! – сказал он радисту. – Кефир, снимай Качка со скалы и выводите раненых сюда. Идем на плато, обнаруженное группой Костяна.

Радист передал Седому ларингофон, и он заговорил глухим голосом, рубя фразы:

– Мы начинаем выдвижение на плато. Точка эвакуации: квадрат 75–03, отметка 886,4. Ориентировочное время в пути – полтора часа. В точке эвакуации возможно наличие противника, поэтому должно быть обеспечено жесткое прикрытие либо с воздуха, либо десантом. Сверим время: у меня 14.36. Контрольное время – 16.10. Если эвакуации не будет к этому времени, считайте, что группа уничтожена превосходящими силами противника… А мне плевать, какая погода в Ханкале! Я не намерен вести на погибель своих пацанов из-за капризов погоды! Все! Конец связи.

Группа собралась на крошечном пятачке, готовая к выходу. Седой с чувством законной гордости смотрел на этих пацанов, выстоявших в нечеловеческих испытаниях, голодных, израненных, в превращенных в лохмотья «комбах», но не потерявших боевой задор в глазах, готовых идти воевать и выполнять поставленную задачу.

– Где твои рюкзаки, капитан? – спросил Седой, не увидев за спинами летчиков их огромных рюкзаков.

– Мы прикопали их в пещере, командир, – ответил Мухин. – Выбирать не приходится: или выносить раненых, или тащить железо, какую бы секретность оно ни представляло…