В когтях багряного зверя - Роман Глушков

Для нас добыча в грядущей битве имела второстепенное значение, и мы, дабы не урезать доли Цирюльника и Нобунаги, согласились отдать Басиму половину своей. И пообещали, что добавим еще четверть той команде, которая возьмет Слэгга живьем, если вдруг Тунгахоп и Убби оплошают. На том и порешили. После чего обсудили последние детали и разошлись по своим бронекатам, договорившись вновь собраться перед рассветом, только уже на «Гольфстриме»…

Девятнадцать азиатов под командованием Нобунаги и шестеро головорезов Горластого Басима, включая его самого, прибыли к нам в условленный срок. И сразу же, не мешкая, перебрались в трюм истребителя. Вслед за ними спустились оба северянина, которым тоже предстояло скрываться до начала заварухи. Такой прорве народу там было тесновато, но никто не жаловался. Также всем было велено помалкивать – любой доносящийся из трюма подозрительный шум мог выдать врагу наш коварный замысел.

Самым хлопотным этапом подготовки было перегрузить на истребитель с «Принцессы Экватора» пару сотен ящиков со всевозможным добром. Пришлось делать это вручную, в предрассветных сумерках, дабы свет факелов не привлек внимание Слэгга к странной ночной суете у подножия перевала. Команда Цирюльника справилась с работой без нашего участия, разместив товар на верхней палубе «Гольфстрима». Однако в дальнейшем нам придется обходиться уже без посторонней помощи. Поэтому я заранее попросил Пимена, чтобы он отобрал для нас не слишком тяжелые ящики.

Погрузка завершилась аккурат к рассвету. Оттягивать встречу со Слэггом было бессмысленно – наша армия томилась в тесном трюме и это плохо сказывалось на ее боеспособности. Едва сумерки рассеялись, я отправил де Бодье в моторный отсек и велел ему приступать к делу. Впередсмотрящий нам сейчас не требовался, зато мог понадобиться бортстрелок, и Малабонита спустилась на орудийную палубу к «Сембрадорам». Физз хотел остаться у еще не остывшей жаровни, но я спровадил его к Сенатору, чтобы он не мешался под ногами.

Вряд ли мы выглядели подозрительно. Шкипер прибывшего вчера истребителя обдумал за ночь все за и против и с рассветом отправился на переговоры с новыми хозяевами перевала… Чтобы их не нервировать, мы двигались нарочито медленно. Так, чтобы они сразу поняли: это не атака, а призыв к мирному диалогу. С высоты Слэггу было видно, что у нас на палубе нет никого и ничего подозрительного. Наоборот, лежащий там штабель ящиков указывал на то, что наши трюмы забиты до отказа и мы начали складировать груз где попало.

С каждой минутой нависающая над перевалом громада Столпа становилась все ближе, а моя тревога – сильнее. На какие только чудеса ни насмотрелся я за свою жизнь, но подобного не припоминал. В другой раз я, возможно, охотно пощекотал бы себе нервы непривычным ощущением, но сейчас оно мне только мешало. Интересно, к какой категории отнести этот страх? Боязнью замкнутого пространства ее не назовешь – во впадине под упавшей башней простору хоть отбавляй. Страх быть раздавленным миллиардами тонн металла? Но разве это психический недуг? По-моему, нормальная реакция, свойственная любому человеку, над головой которого нависла такая угроза. Причем вполне реальная, а не призрачная.

Забавная иллюзия: казалось, что до Столпа можно было достать рукой, хотя в действительности он находился над нами на высоте около километра. Понемногу привыкнув к такой «крыше», я перестал обращать на нее внимание и полностью сосредоточился на приближающемся дальнобое. Отсюда он был уже виден, хотя в «дыре», по какой мы ехали, еще царил сумрак. Оставалось надеяться, что нас также вовремя заметят и не поднимут зазря тревогу.

Выемки и каменные осколки на дороге давали понять, что Слэгг подошел к своей работе со всей серьезностью. Прежде чем заряжать в катапульты бомбы, он пристрелял подступы к вершине обычными глыбами. Отметины от них свидетельствовали, что мы въехали в опасную зону. Отныне любое подозрение к нам грозило превратить «Гольфстрим» в огромную печь, битком набитую обугленными трупами. Это по первым строптивцам вымогатели палили не прицельно, а лишь за тем, чтобы хорошенько их припугнуть. Нам такое везение навряд ли улыбнется.

Я старался определить, что происходит на палубах дальнобоя и не подают ли нам оттуда сигналы, какие мы могли проморгать в сумерках. И тут случилось такое, что напугало меня едва не до разрыва сердца. Катапульта на верхней орудийной площадке «Торментора» – такое название было начертано у него на борту – внезапно громыхнула рычагом и швырнула вверх нечто огромное и увесистое.

Бомба!

Она мчится по воздуху к нам, и я при всем старании не успею отвернуть в сторону. Траектория снаряда невысока, и его полет займет три-четыре секунды. Тут даже человеку или всаднику будет трудно уклониться, а ползущему на малой скорости бронекату – тем более…

В последний момент я пригнулся, теша себя надеждой, что стены рубки защитят меня от осколков и пламени. Однако снаряд пролетел мимо и грохнулся оземь рядом с «Гольфстримом». И не взорвался, а лишь раскололся на части так, словно по нам выстрелили обычным камнем…

Ну конечно – камень, а никакая не бомба! Это и был сигнал, который я старался не проворонить. Слэгг тоже не стал уповать на мою зоркость и подал нам самый красноречивый знак, какой только мог придумать.

– Стоп колеса! – скомандовал я Сенатору. И через четверть минуты мы уже стояли на месте и дожидались, что же предпримут хозяева перевала.

В прежние времена все было куда проще. Чтобы пообщаться на расстоянии, перевозчики использовали сигнальные зеркала и световую морзянку. При нынешней пасмурной погоде это средство связи не действовало. Гуго уже думал над тем, как заменить солнечный свет огнем, но пока безрезультатно. Хреновина, какой Сенатор пытался заменить зеркало, нагревалась докрасна, чадила и обжигала пальцы. Да и какой в ней смысл? Все равно у других шкиперов не было сигнальных «печек», и нам так и так приходилось вести переговоры лицом к лицу.

Еще у перевозчиков имелась своя азбука жестов. Но она была примитивной, малопрактичной и плохо подходила для обсуждения сложных вопросов. Например, таких, как покупка пропуска через Сенегальские ворота. При кажущейся простоте этой сделки она могла таить в себе много коварных сюрпризов. И то, что мы согласились платить, еще не означало, что я подчинюсь всем без исключения требованиям Слэгга.

Спустившись с мостика, я ушел на носовую палубу и через бойницу пронаблюдал, как с «Торментора» свесилась веревочная лестница и по ней на землю слезли трое северян. Надо полагать, Слэгг был среди них. Сразу видно: тертая и осторожная публика. Даже держа нас на прицеле трех катапульт, вымогатели не опустили трап. Опасаются, что в окрестных скалах засели прокравшиеся сюда ночью враги, которые только и ждут момента прорваться на дальнобой. Да, чую, хлебнем мы еще горя с этим Виллравеном. Не сегодня, так в скором будущем.

Переговорщики видели, что я стою рядом со скорострельной «Эстантой», но, шагая к нам, не выказывали страха. Мне хотелось послать им ответный привет – пустить им под ноги пару болтов, – но я не стал этого делать. Когда северяне подошли поближе, я просто велел им остановиться. Они подчинились, хотя на их лицах явно читался намек, что мне следует быть повежливее. Я намек понял и, демонстративно отвернув баллестираду в сторону, отошел от нее.

– С кем из вас надо говорить насчет оплаты за проезд? – первым делом осведомился я, пока гости осматривали «Гольфстрим» вблизи.

– Говори со мной. Я тебя слушаю, – отозвался один из северян. По сравнению со своими приятелями он выглядел довольно нескладно. Виной тому были его широченные, мощные плечи и бычья шея, едва ли не превосходящая в диаметре голову. Непропорционально развитая фигура этого северянина напоминала молот на толстой, короткой рукояти. Человек-кувалда не счел нужным представиться, но, судя по описанию Тунгахопа и Цирюльника, это и был Слэгг собственной персоной.

– Внизу поговаривают, что ваши расценки слишком завышены, – с укоризной заметил я, указав на южное подножие перевала.

– Да ну?! – хохотнув, наигранно удивился Слэгг. – Не может быть! Наверное, эти парни нас плохо расслышали. Но ты ведь так не думаешь, раз решил пойти на переговоры, верно?

– Думаю, вы вполне разумные люди, и мы наверняка сможем договориться, – ответил я. – Эта развалюха – не сухогруз. Трюм у нас маленький, но кое-какое барахлишко в нем есть. Возможно, кое-что вам приглянется, поэтому буду рад поделиться. Что конкретно вас интересует?

– Да мало ли что, – развел руками северянин. – Дай нам подняться на борт и самим заглянуть к тебе в трюм, тогда мы и скажем тебе наши расценки. Не тяни волынку, опускай трап!

– Вот уж нет! – запротестовал я. – К нам на борт вы не поднимитесь, и не мечтайте! Будь у меня тут армия, тогда другое дело, но нас тут раз-два и обчелся! Случись что, нам с вами не совладать!