Когда меня не стало - Анна Данилова

Дверца морозилки открылась сама: в ней Белла увидела покрытые изморозью женские черные туфли.

Глава 10

– Заприте двери и ждите меня! – прорычал Савельев по телефону.

Он приехал спустя сорок минут, ворвался в квартиру и сразу же набросился на Григория Александровича:

– Какого черта вы не сообщили мне о том, куда собираетесь? Я предупреждал тебя, Гриша, что хорошим это не кончится… Где она?

Белла таращила на него глаза и мычала, показывая рукой в сторону кухни. Савельев прогромыхал из гостиной на кухню, и через секунду оттуда донесся отборный, можно даже сказать, виртуозный мат.

– Такое чувство, что это он с НЕЙ разговаривает, мол, какого трах-тарарах черта ты забралась в холодильник? – пробормотала Белла, вдавливаясь еще больше в кресло и стараясь дышать как можно тише, чтобы услышать, что еще выдаст на кухне обозленный донельзя Савельев.

– У твоего мужа все клиенты с душком, – заметил Григорий Александрович, закуривая уже пятую по счету сигарету. Он был бледен и, конечно же, нервничал, хотя и старался казаться спокойным. – У Исханова дочку удушили. Сосновскую пристрелили… Не хватало только еще, чтобы повесился Снегин и остальные, вот тогда действительно можно будет и себе гроб заказывать. Что ты думаешь по этому поводу, Изабелла?

– А то, что все люди, которым требуются услуги адвоката, какими бы хорошими они ни казались, все равно с душком, как вы говорите. Благополучному человеку незачем обращаться к адвокату, разве что проконсультироваться, чтобы его не обманули, не обобрали, не убили… Это называется профилактика. Но люди слишком ленивы, и им всегда жалко денег на юристов, поэтому они и допускают подобные вещи…

– А может быть, Исханов как раз и советовался с ним?

– Навряд ли… Сегодня какое число?

– Вообще-то двадцатое, но уже через полчаса будет двадцать первое. А что?

– А то, дорогой мой Григорий Александрович, что дочка Исханова пропала, как сказал Савельев, десять дней тому назад, то есть 10 июля. Макса убили 15 июля. А Исханов был у нас приблизительно дня за три до этого, значит, 12 июля.

– Получается, что его дочь пропала, и он, вместо того чтобы обратиться в милицию, пришел к твоему мужу… Зачем?

– Думаю, что те, кто похитил его дочь, а я уверена, что именно так оно и было, позвонили Исханову и поставили какие-то условия: мол, сделаешь то-то и то-то – отпустим ее. Только так можно объяснить его бездействие. Если бы не эти условия, он поступил бы как любой нормальный человек – заявил в милицию, поднял на ноги всех родственников, дал объявление в газеты… Разве я не права?

– Права. Значит, тебе просто необходимо встретиться с Исхановым. И даже тот факт, что он узнает тебя, не так важен. Ведь он приходил к Максу как друг, как знакомый, а это значит, что ему потребовалась помощь Макса… Он не мог быть ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ…

– Говорите прямо: он не мог его убить. Да, вы, пожалуй, правы. Вы позвоните ему и назначите встречу. Но как же вы представитесь?

– А почему должен звонить я?

– Да потому, что, если я скажу ему по телефону, КТО я, он подумает, что сошел с ума. После такого потрясения с дочерью ему навряд ли стоит устраивать подобные эмоциональные встряски. Вы назначите ему встречу где-нибудь на нейтральной территории, поговорите о нас с Максом, после чего плавно перейдете ко мне… Скажете ему, что я жива, и вот тогда посмотрим, согласится ли он встретиться со мной или нет… Да по его лицу, как мне кажется, вы сможете определить его отношение ко всему услышанному… И еще. Это может показаться слишком жестоким, но ведь я рассчитываю на то, что Исханов раскроет все карты…

– Каким образом?

– Здоровое чувство мести! И мы с ним объединимся. Он выложит нам всю информацию относительно убийства своей дочери, расскажет, кто ему звонил или угрожал, мы предъявим ему наш список, после чего совместными усилиями разработаем план дальнейших действий…

Последняя фраза Беллы прозвучала слишком громко, и Савельев, который услышал ее, замер в дверях с видом человека, заставшего их врасплох:

– Значит, будете разрабатывать план дальнейших действий… Отлично!

– Послушай, Коля, хватит орать, – возмутился Григорий Александрович. – Ты нам вообще должен быть благодарен за то, что мы нашли тебе эту женщину… Уверен, что из-за ее отсутствия было отложено заседание суда, а ты нам ничего об этом не рассказал…

Белла усмехнулась про себя, вспомнив, что основной принцип защиты – нападение, и в душе радуясь такому повороту разговора. В самом деле, чего это он так разошелся, этот Савельев? Не они же с Гришей пристрелили Сосновскую.

– Как же мне не орать, когда труп обнаружили именно вы, и что мне теперь делать? Как я объясню своему начальству, кто обнаружил труп в квартире? И как вы вообще оказались здесь?

– Боже мой, разве это проблема?! – воскликнула Белла. – Вспомни, каким образом ты узнал о том, что мы здесь?

– Как это?.. Ты позвонил и сказал, – Савельев посмотрел на Григория Александровича, как на слабоумного, разве что не покрутил пальцем у виска.

– А вот и нет, – продолжала Белла, – Гриша позвонил вам в прокуратуру и сказал, что у него есть для вас важная информация, и попросил вас перезвонить ему из автомата на улице, или вы уже все забыли?

– Ну да… Я вышел из прокуратуры, перешел улицу и, кляня вас обоих на чем свет стоит, позвонил по тому телефону, который он мне продиктовал…

– Если ваши телефоны в прокуратуре и прослушиваются, то единственной зацепкой, по которой можно было бы вычислить нашу причастность к этому трупу, это номер телефона. Но навряд ли ваши внутренние службы работают так оперативно, что среди многочисленных телефонных разговоров, происходящих в каждом кабинете прокуратуры, им удастся выудить эту, столь непримечательную на первый взгляд, информацию… Уверена, что за сегодняшний день ваши коллеги говорили и на более интересные и жареные темы…

– Белла, слишком много слов, что ты хочешь всем этим сказать? – Это уже спросил Григорий Александрович.

– А то, что идея со звонком из автомата принадлежит мне. Мы и слова не произнесли о трупе, мы были осторожны, а поэтому вам необязательно впутывать нас в эту историю. Вы хотите узнать, как вам объяснить ВАШЕ присутствие в этой квартире? Пожалуйста. Я могу выйти сейчас из дома, позвонить из любого автомата в милицию или прокуратуру и сообщить о том, что в восьмой квартире дома номер 37 по улице Белоглинской пахнет трупом, или что-нибудь в этом роде… Более того, вы можете сейчас же отправляться к себе в кабинет и ждать там моего звонка. И тогда это будет вполне официально и естественно. И вы приедете сюда еще раз, но уже с вашими людьми… Я не понимаю, неужели вам это не пришло в голову?

Савельев хмыкнул:

– Да, я, кажется, опростоволосился. Но сначала, прежде чем я уеду отсюда, скажите мне, как вы узнали об этой квартире? Ведь я же продиктовал вам совершенно другой адрес.

– Этот адрес мне дала та самая девочка, над которой издевалась Сосновская, – сказала Белла. – Но прошу вас, не впутывайте хотя бы ее имя во все это… Она и так уже настрадалась.

Белла вдруг вспомнила, что сказала ей Лена Овсянникова перед тем, как уйти. На вопрос, что должна сделать Белла для того, чтобы Лена ей поверила, та ответила: «Убить ее». И еще добавила: «Я серьезно».

«Ну что ж, теперь она будет думать, что это дело моих рук… Во всяком случае, ПОКА… Пока ей не скажут, что убийство произошло задолго до нашего разговора…»

Но, с другой стороны, какая разница Овсянниковой, когда произошло убийство? Ведь Белла наговорила ей про себя такого… Белла решила, что создала себе еще одну проблему в лице Лены, но дело было уже сделано, все, что только можно, было уже сказано. Сосновская мертва. Теперь Лена будет поразговорчивее. Надо только найти к ней подход.

С улицы Белла действительно перезвонила в прокуратуру, причем в точно назначенное Савельевым время. Он уже был на месте и взял трубку. Она сообщила ему о трупном запахе, идущем из квартиры дома на Белоглинской, после чего спокойно вернулась в машину, где ее поджидал Григорий Александрович, и они вместе проследили за дверью подъезда, чтобы, кроме Савельева, туда никто не вошел. К их радости, за тот отрезок времени, что Савельев уже во второй раз ехал на Белоглинскую, в подъезд не вошел даже никто из жильцов.

– Будем считать, что мы свою миссию выполнили, – сказал Григорий Александрович, наблюдая за тем, как из только что подъехавшей прокурорской «Волги» вышли несколько человек и во главе с Савельевым направились в подъезд. – А теперь пора спать. Я не знаю, как ты, Белла, но я устал смертельно…

Он повернулся к ней и вдруг понял, что разговаривал сам с собой: Белла, свернувшись калачиком на заднем сиденье машины, крепко спала, подложив себе под голову свитер.

Сквозь сон она слышала, как Григорий Александрович разговаривает с кем-то, а потом все провалилось, и Белла снова уснула. А проснувшись, обнаружила на постели в изголовье записку, в которой говорилось о том, что он вернется в три часа, что завтрак на кухне, деньги в гостиной на столе. Здесь же, в записке, были и номера его рабочих телефонов.