Магия. Инкорпорейтед - Роберт Хайнлайн

— Это значит, что они сбежали перед последним голосованием за тот законопроект, которого ждут. Они отправились «позвонить домой», и спикер приказал сержанту послать своих людей арестовать отсутствующих.

— Как это — арестовать? — удивился я.

— Только технически. Видишь ли, Арчи, Ассамблея должна была ждать, пока Сенат кончит с их биллем, и большая часть членов разбрелась кто куда. А теперь надо голосовать, вот их и возвращают.

Толстый мужчина сел неподалеку от нас. Салли сказала:

— Привет, Дон.

Тот вынул сигару изо рта.

— Как дела, Салли? Что нового? Я ведь думал, что ты интересуешься этим биллем насчет магии.

Мы насторожились.

— Да, — сказала Салли. — А в чем дело?

— Ну, тогда тебе лучше идти туда. Там решили голосовать за него сразу же. Ты не обратила внимания на «позвонить домой»?

Мы, наверное, побили все рекорды, когда мчались через улицу. Салли лидировала, несмотря на свою полноту. Я спросил Джо, как такое могло случиться, но он бросил:

— Не знаю, парень. Увидим!

Нам удалось найти место в главном ряду за барьером. Салли подозвала знакомого служителя и послала его к столу секретаря за копией ожидаемого решения. Перед барьером группами собрались члены Ассамблеи. Вокруг стола руководителя партийной фракции сгрудилась плотная толпа депутатов, у стола лидера оппозиции толпа была поменьше.

Служитель принес копию билля. Это был последний из «нужных» биллей, ради которых была созвана сессия, — «Проект мелиорации средних графств», но к нему был подклеен билль Дитворта в своей первоначальной, самой проклятущей форме!

Он был добавлен, как поправка Сената, вероятно, в виде уступки марионеткам Дитворта, чтобы получить взамен их голоса и тем самым добиться нужного перевеса в две трети голосов для того билля, к которому он был подклеен.

Почти сразу же началось голосование. Было совершенно ясно, что лидер фракции получит свои две трети голосов и билль пройдет. Когда секретарь объявил об этом, лидер оппозиции предложил закрыть заседание «на неопределенный срок, что было принято единогласно.

Стук молотка спикера вывел нас из столбняка, и мы поплелись прочь.

Поздним утром мы повидались с губернатором. Это свидание, с трудом втиснутое в переполненную повестку дня, было всего лишь уступкой Салли и лишний раз доказывало, как высоко ценят ее в Капитолии. Губернатор вовсе не хотел нас видеть и не имел для этого времени. Однако он тепло приветствовал Салли и терпеливо выслушал все то, что Джедсон объяснил ему в нескольких словах, почему мы считаем, что на комбинацию билля Дитворта с другим должно быть наложено вето.

Обстоятельства не благоприятствовали нам: дважды губернатора отвлекали телефонные звонки — один от главы финансов, а другой из Вашингтона. Вошел его личный секретарь и положил ему под нос меморандум, на который старик сначала печально глянул, затем нацарапал что-то и отдал обратно. Я бы сказал, что его внимание все время отвлекалось после ухода секретаря.

Когда Джо замолчал, губернатор взглянул на свой блокнот с выражением глубокой усталости и сказал:

— Нет, мистер Джедсон, я не могу выполнить вашу просьбу. Я, как и вы, сожалею, что это дело с регулированием магии оказалось связанным с совершенно другим, но я не могу наложить вето на одну часть, подписывая другую, даже если законопроект включает в себя два абсолютно разных предмета. Я ценю работу, которую вы провели, помогая избранию моей администрации, — сие, конечно, относилось к Салли, — и хотел бы прийти к соглашению, но проект мелиорации… я работал над ним перед своим избранием. Я уверен, что через него большая часть отсталых областей нашего штата решит свои экономические проблемы без дальнейших общественных дотаций. Если бы я думал, что изменения относительно магии и в самом деле нанесут вред штату… — Он сделал паузу. — Но я этого не думаю. Когда миссис Логан звонила мне, мой законодательный совет анализировал билль. Я согласен, что билль не так уж нужен, но он, похоже, добавляет просто чуть больше бюрократизма. Это, конечно, нехорошо, но ведь его полно и в любом другом деле, так что небольшое увеличение этого бюрократизма ничего не сможет изменить.

Я ввязался в разговор, возможно, резко, но был уж слишком взвинчен:

— Но, ваше превосходительство, если бы вы нашли время рассмотреть это дело в деталях, вы увидели бы, какой убыток оно принесет.

Я бы не удивился, если бы он разозлился, но он только указал на кучу бумаг.

— Мистер Фрезер, здесь пятьдесят восемь биллей, утвержденных на этой сессии. Во всех них есть какие-то дефекты. И они жизненно важны для всех или части людей штата. Некоторые из этих биллей длиной в добрую повесть. За девять дней я должен решить, какие из них станут законом, а какие должны ждать рассмотрения на следующей сессии. За эти девять дней ко мне придет по крайней мере тысяча человек по поводу этих биллей…

Его помощник просунул голову в дверь.

— Двенадцать двадцать, шеф. Нам пора идти.

Губернатор рассеянно кивнул и встал.

— Вы извините меня. Меня ждут на официальном завтраке. — Он повернулся к помощнику, достававшему из шкафа шляпу и перчатки. — Речь с вами, Джим?

— Конечно, сэр.

— Минуточку, — прервала его Салли. — Вы взяли свое укрепляющее?

— Еще нет.

— Без укрепляющего вы с одного из таких завтраков не выйдете! — Она нырнула в его личную умывальную комнату и вернулась с аптечной бутылочкой. Мы с Джо поспешно откланялись.

Выйдя, я принялся окуривать Джо рассуждениями о том, как мы бегаем по кругу, и сделал несколько замечаний по поводу болванов, компрометирующих политику, но Джо оборвал меня.

— Заткнись, Арчи! Попробуй поработать по всему штату вместо мелкого бизнеса, и увидишь, легко ли это.

Я заткнулся.

Води ждал нас в коридоре здания конгресса. Он был чем-то до крайности возбужден. Он выбросил сигарету и кинулся к нам.

— Смотрите! — сказал он.

Мы взглянули по направлению его пальца и увидели двоих выходящих из больших дверей. Один был Дитворт, а другой — хорошо известный лоббист, с которым он работал.

— А в чем дело? — спросил Джо.

— Я остановился здесь, за телефонной будкой, прислонился к стене и достал сигарету. Как вы можете видеть, в этом большом зеркале отражается низ лестницы. Я смотрел туда, чтобы увидеть вас, и заметил, что этот лоббист Сеймс спускается один, а жестикулирует, словно с кем-то разговаривает. Меня это заинтересовало, и я выглянул из-за будки, чтобы видеть не его отражение, а его самого. Он был с Дитвортом. Когда я снова посмотрел в зеркало, Сеймс опять был один. Дитворт не отражается в зеркале!