Взгляд ястреба - Мэдлин Бейкер

Отъехав от ранчо, он пустил коня в галоп, но, как бы быстро ни мчался жеребец, он не мог избавить Зейна от пустоты, возникшей в его жизни после неожиданного отъезда Карли.

***

Карли смотрела в окно такси. Неужели город всегда был таким шумным? На улицах полно людей, из-за смога трудно дышать. Ей всегда нравилось здесь. Почему же внезапно Лос-Анджелес показался ей безобразным и чужим?

Когда машина подъехала к дому, она расплатилась с таксистом, взяла сумки и поспешно поднялась по ступенькам.

Отперев дверь, Карли бросила вещи на пол и отдернула занавески в гостиной и кухне. Раньше квартира казалась ей больше.

Стоя посередине гостиной, она сбросила сандалеты и огляделась, думая, понравилось бы здесь Зейну. Мебель плетенная, подушки с голубовато-серым рисунком, ковер цвета парижской лазури, стены белые. На столе — ваза с сухими синими цветами, лампа и фотография ее родителей в серебряной рамке, сделанная в день двадцатилетия их супружеской жизни. На книжной полке книги и видеофильмы, в углу — телевизор, у стены — стол, на котором стоит компьютер.

Зейн. Бог мой, почему она так сильно скучает по нему? Ее чувства к Ричарду не идут ни в какое сравнение с тем, что она испытывает к этому техасскому ковбою. Как бы ни нравилась ей жизнь в Лос-Анджелесе, она бы оставила эту квартиру, работу, забыла свой образ жизни ради того, чтобы быть с Зейном. Почему он не был с ней честен?

Подняв сумки с пола, Карли тряхнула головой и выбросила из головы все мысли о Зейне. Думая о горячей ванне, быстром ужине и сне, она прошла в спальню и начала распаковывать вещи. Увидев в сумке фотоаппарат, Карли замерла. Забыв обо всем, она вынула пленку, схватила ключи от машины и поехала в ближайший проявочный пункт. Отдав пленку, Карли отправилась в супермаркет.

Она сделала покупки, купила несколько видеофильмов и возвратилась в аптеку, чтобы забрать фотографии.

Схватив конверт, Карли села на диван и принялась жадно рассматривать их. Вот он! Зейн верхом на мустанге, вставшем на дыбы, Зейн, размахивающий веревкой, чтобы зацепить свалившийся в реку сук. Ее любимая фотография — Зейн на своем коне. Он не знал, что она фотографирует его. Снимок запечатлел сущность этого человека, мужественного, искреннего и естественного. В следующий раз она попросит увеличить эту фотографию.

Вздохнув, она положила фотографии в конверт, оставив всего одну — с Зейном верхом на коне. Глядя на нее, она чувствовала тупую боль внутри. Будь она благоразумной, она бы положила эту фотографию вместе с остальными и никогда бы не посмотрела на нее. Но иногда она все-таки не разумна.

***

— Должен же быть какой-то способ, чтобы соединить их! — сказала Бренда.

Джерри покачал головой.

— Забудь об этом, милая! Они — как масло и вода, которые нельзя смешать.

— Чепуха!

Джерри вздохнул.

— Ты что-то придумала?

— Да, — сказала Бренда, улыбаясь. — Знаешь, я думаю, что мне надо написать Карли.

Джерри смотрел на нее, нахмурив брови.

— Ну и?

— Я хочу написать Карли, но, видишь ли, у меня нет ни одной марки…

— И что из того?

— Поэтому, когда в воскресенье Зейн поедет в город, я попрошу его отправить письмо…

Джерри покачал головой.

— Все-таки я не понимаю, — пробормотал он, но затем широко открыл глаза. — А-а-а! Теперь я понял!

— Наконец-то! На-ка, подержи Джей Джея минутку! Мне нужно написать письмо.

***

Зейн внимательно разглядывал конверт. Письмо было адресовано Карли Кирквуд, и адрес был написан крупным разборчивым почерком.

— Отправь, пожалуйста, это письмо, — попросила Бренда.

— Конечно, мэм.

— Спасибо, Зейн.

Он прикоснулся указательным пальцем к шляпе и ушел. Всю дорогу Зейн твердил себе, что для него не имеет ни малейшего значения то, что теперь он знает, где живет мисс Кирквуд. Он не пошел бы к ней, даже если бы она жила рядом с Кларками. Она, а не он, покинула его.

Зейн купил несколько марок, опустил письмо в почтовый ящик и заставил себя не думать о Карли Кирквуд. Воскресенье он проведет с дочерью, и ничто не помешает ему насладиться теми короткими часами, когда они могут побыть вместе. Он остановил машину у дома Элейн, своей бывшей жены. Дверь распахнулась, и, как всегда, Кейти выбежала ему на встречу. С радостно горевшими глазами она бросилась в его объятия.

— Папочка! Я скучала по тебе!

— Я тоже скучал, дорогая! Как моя самая лучшая девочка?

— Растет, как сорная трава. За последнюю неделю она выросла из трех пар джинсов и двух пар башмаков.

Зейн бросил взгляд на женщину, вышедшую на крыльцо.

— Здравствуй, Элейн.

Бывшая жена по-прежнему была хорошенькой, с длинными рыжими волосами и живыми зелеными глазами, которые когда-то нежно смотрели на него. Сейчас они холодные, как лед. Трудно поверить, что когда-то он принял их отношения за любовь. Еще труднее представить, что Элейн любила его. Узкие красные джинсы и рубашка на бретельках с глубоким вырезом придавали ей чертовски сексуальный вид. Вызывающе покачивая бедрами, она сошла по ступенькам, и Зейн с неудовольствием отметил, что его тело мгновенно откликнулось на женскую привлекательность.

Он вынул из кармана джинсов сотню долларов и сунул банкноты в руку Элейн.

— Купи ей все, что нужно. — При взгляде на дочь у него на лице появилась улыбка. — Мы пойдем в кафе, а потом в кино. Я приведу ее к шести часам.

Элейн поцеловала дочь в щеку.

— Повеселись, милая! Увидимся позже.

— Пока, мамочка!

— Итак, — спросил Зейн, держа дочь за руку, пока они шли и к машине, — что мы возьмем сегодня? Шипучий напиток из корнеплодов с мускатным маслом или пломбир с сиропом и мягкие ириски?

Во время обеда Кейти задала неизбежный вопрос.

— Когда ты будешь жить со мной и мамой?

Так как девочка не хотела слышать слово «никогда», ему пришлось ограничиться обычным ответом: «Я не знаю».

— На следующей неделе в школе будет пикник для девочек и их отцов. Ты сможешь прийти?

— Я приду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ты наденешь черную ковбойскую шляпу?

Зейн рассмеялся.

— Конечно, если ты хочешь.

— А ты приведешь свою лошадку?

— Не знаю, понравится ли это твоей учительнице.

— Приведешь, если она разрешит?

— Конечно!

Кейти расплылась в улыбке.

После обеда Зейн отвез дочь домой, пообещав приехать на пикник верхом и в черной шляпе.

Выезжая на шоссе, он улыбался.

И только когда Зейн свернул на дорогу, ведущую к ранчо, мысли о Карли Кирквуд снова завладели им.