Искатель. 1966. Выпуск №4 - Аркадий Адамов

Клара угадала мои мысли.

— Он кажется старше своих лет. Только кажется, — сказала она.

— Он и тогда казался?

— Нет, тогда он не казался, а выглядел таким же, как мы. Но он умел это, а мы не умели.

— Это?

— Да, это. Я не могу найти подходящее слово, чтобы обозначить смысл того, что он делал с нами. Для этого в языке нет слов

Мистер Мефисто молчал, подчеркивая своим молчанием неуместность воспоминаний, вдруг охвативших его спутницу. Он сделал нетерпеливый жест длинными тонкими пальцами, державшими перчатку, призывая Клару идти туда, куда они шли.

— Извините, — сказал Мефисто. — Как-нибудь в другой раз. Мы спешим.

— Где ты была? — спросил я утром.

— Если бы я хотела тебя обмануть, — ответила она, — я бы сказала: в театре. Но это был совсем особый театр, Дик. Я была в гостях.

— У кого?

— У Петра Первого.

— У какого Петра Первого?

— У того самого. У русского царя. В Санкт-Петербурге. Это было безумие послать меня туда. В меня влюбился один вельможа. Ах, Дик, как интересно побывать в прошлом, настоящем прошлом, а не в том, о котором пишут невежественные романисты и недалекие историки!

Она рассмеялась счастливым смехом, потом тряхнула головой.

— Ты ревнуешь меня? Но его же нет. Он только был. Был и давно исчез вместе со своим веком, этот санкт-петербургский вельможа.

Я молчал. Ее, видно, раздражало мое молчание.

— Нет, ответь. Ты ревнуешь?

Я действительно ревновал. Хотя это было дико, я ревновал ее к тому, кого сейчас нет, но кто существовал когда-то, к санкт-петербургскому вельможе.

В те дни я был не в ладу с логикой, со своим собственным здравым смыслом. Чтобы примирить себя с самим собой, я придумал следующее объяснение. Клара родом из России, внучка эмигрантов. Это всем известно. Ее предки — обрусевшие немцы жили в России еще при Петре. Семейные воспоминания, которыми воспользовался этот сомнительный специалист, этот сумасшедший математик, для того, чтобы внушить ей все, что ему хотелось.

Моей гипотезе нельзя было отказать в логичности. Но мне не стало от этого легче. Ведь от Клары пахло табачным дымом и варварским запахом позапрошлого века.

— Дик, — повторяла она, словно дразня меня, — я должна вернуться туда, к санкт-петербургскому вельможе. Он ждет меня, Дик. Я обещала.

Ее слова были сильнее доводов моего рассудка. Но я был упрям, я повторял:

— Его нет. Он был. А мы есть. Мы есть с тобой, Клара. А он только воспоминание твоей прапрапрабабушки, каким-то непонятным образом разбуженное в тебе этим сумасшедшим нейрофизиологом. Мы есть, Клара, и мы будем. А его нет, хоть он и был вельможей. Его нет, пойми!

7

Он был, был давно, и его нет. А я есть! А я есть! Я есть. И я буду!

Я повторял эти жалкие слова, но чувство было сильнее меня, и я ревновал свою жену к русскому вельможе, жившему в самом начале позапрошлого века.

Она играючи проходила сквозь время, словно здесь рядом с ванной комнатой была еще одна дверь, дверь в прошлое.

Это было где-то почти за дверью и невообразимо далеко, в ушедшем навсегда столетии.

— Я и там и здесь, — говорила она, — и все благодаря великому открытию друга моего детства. Он открыл, Дик, эту самую невозможную из всех возможностей соединить «был» и «есть», прошлое с настоящим, перебросив между ними мост. Это непрочный мостик, Дик, и он висит над пропастью. И каждый раз я вся дрожу, когда чувствую под ногами его зыбкую непрочность. Но я не могу удержаться, это сильнее меня.

— Любовь к этому вельможе? — перебил я.

— Нет. Не это… А желание быть и тут и там. Я в прошлом и в настоящем. Я привыкла, Дик, к этому. Мне тесно в одном времени. Мне нужен простор. Он называет это властью над временем.

— Кто? Санкт-петербургский вельможа?

— Да нет. Друг моего детства, Мефистофель.

— Мистер Мефисто?

— Никакой не Мефисто, а самый настоящий Мефистофель. Он хочет дать людям власть над временем. И дать ее бесплатно, взамен не отбирая ничего. Добрый Мефистофель. Не правда ли?

— Мне кажется, что он обманщик, как все маги и фокусники: ведь он же не на самом деле возвращает прошлое, а, вероятно, действует на родовую память, заставляет человека читать то, что записано в молекулах жизнью поколений.

8

Я включил телевизор для того, чтобы рассеяться, хотя заранее знал, что историческая мелодрама, написанная каким-то Лео Уолди, не вызовет во мне ничего, кроме душного приступа острой скуки.

Экран окутало дымкой. Прозвучала тихая мелодия, словно кто-то настраивал струны. А затем на экране я увидел свою Клару с тем самым санкт-петербургским вельможей, о котором она мне рассказывала. Да, передо мной на экране была моя жена Клара, но рядом с ней и вокруг нее был другой, давно минувший век.

Я подумал почти вслух: все это проще простого. Клара в тайне от меня стала артисткой и играет в этой исторической мелодраме.

Это было сказано мной, чтобы остаться в добром согласии со здравым смыслом. Через несколько минут ужас объял меня. Экран телевизора оказался окном в прошлое. Кто-то таинственный и загадочный дал заглянуть мне сквозь время и увидеть мою жену, мило хозяйничавшую в деревянном дворце санкт-петербургского вельможи на набережной Невы.

Самое удивительное, что и она видела меня оттуда, словно перед ней тоже был телевизионный экран, маленькое и узкое оконце, но сквозь которое был виден будущий мир.

Я чувствовал себя как во сне, и мне хотелось скорее проснуться.

Я слышал ил разговор.

— Кто это? — спросил вельможа Клару, показывая на меня пальцем.

— Мой муж Дик Вайс. Знаменитый художник.

— Он здесь где-то близко?

— Нет, он в будущем веке.

До меня донесся веселый Кларин смех…. Я встал с кресла и выключил телевизор. Экран потемнел, окно в прошлое заволоклось туманом. Спустя минут десять, когда я снова включил ту же программу, уже пела певица веселую и пошловатую песенку, песенку обыденную, как сама жизнь.

Потом два длинноногих боксера — негр и англичанин, покачиваясь, убеждали друг друга ударами кулака, всякий раз наталкиваясь на реальность, тупую как стена, и начиная снова. Передо мной была обычная телевизионная программа, помогавшая людям уничтожать самое ценное, чем они располагают, — время.

Я смотрел на экран, чтобы сократить расстояние, отделявшее меня от моей жены Клары.

9

Клара, стоя ко мне спиной, собирала свои вещи и складывала в чемодан.

Я молчал, ждал, когда она сама объяснит свои действия. И она объяснила.