Багровые небеса - Андрей Ливадный

 Ложь.

Все от начала до конца. Все его воспоминания, кроме крошечных фрагментов истинной памяти - имплантированная ложь .

Смысл?

Вадим не понимал его.

Взгляд проследил за падением пустого магазина.

Тот медленно коснулся пола, отскочил вверх…

Прошла секунда, не более.

Злое, перекошенное лицо Бугаева.

Медленно шевелящиеся губы.

К…О…Д…Ы…

Мак-Миллан уже вскинул автомат, целиться в проем выбитого взрывом люка, готовый расстрелять застывших в креслах кибрайкеров.

Вадим сделал это неосознанно - его рассудок сам потянулся к импланту Бугаева, считывая наиболее яркую мысль лейтенанта:

Коды, сука имплантированная, и я тебя пристрелю… Ненавижу уродов …

Вадим даже не похолодел.

Глубже.

Источник мысли, мотив действия?

В сознании внезапно проявился еще одна смутная, динамичная картина: незнакомый кабинет, человек в форме ВКС «Инфосистемз», выговаривающий слова с легким элианским акцентом:

– На время операции тебе будет придан мнемоник. Следи за ним внимательно. Береги, пока не получишь коды управления. После пристрелишь. Лично, чтобы исключить ошибку или оплошность.

Образ истаял, растворяясь будто мираж. 

Вадим не выдержал. Не смог. Не сумел.

Чудовищная пустота внутри. Ощущение падения в пропасть.

Фантомы, наполнявшие задымленный зал, вдруг начали гаснуть, растворяясь в красноватом сумраке аварийного освещения.

Очередь. Тугая, хлесткая, оглушительная…

Энергии. Он ощущал, как пули рассекают воздух, рвут спинки кресел, вонзаются в плоть, выбивая на выходе из груди кибрайкеров алые брызги…

Он хотел закричать, но не смог. Пустота внутри, обрывки тающих воспоминаний, исчезающая личность, водоворот мыслей, увлекающий разум в бездну, откуда уже не будет возврата, и как соломинка для утопающего, надеждой на чудо полыхала в рассудке единственная, не потерявшая целостности картина:

Мальчик и девочка взявшись за руки, стоят среди бетонных обломков и немо смотрят, как на расстоянии протянутой руки осатаневший от иррациональной злобы колонист месит металлическим прутом воздух, тщетно и тупо пытаясь сокрушить иллюзию.

Исчезающее, рвущееся сознание Вадима не просто ухватилось за единственное оставшееся воспоминание, оно инстинктивно приняло его за данность, слилось с ощущениями прошлого…

Он снова был там, на далеком Аллоре.

Рука, казалось, ощущает холодную ладонь Эллен.

Вот только с оператором почвоукладчика творилось что-то неладное, черты его лица исказились. дрогнули, принимая иной облик, в руках вместо металлического прута оказался короткоствольный автомат странной конструкции, а на периферии сознания появились иные образы…

– Командир, трое кибрайкеров мертвы. Двум удалось уйти. Что с Рощиным?

– Забудь о нем Риган.

– Не понял? Его достали-таки?

– Сам не видишь? Ослеп? - Злая отрывистая фраза сопровождалась сухим звуком передернутого затвора. - Извини парень, но такой ты нам не нужен…

Фантом… Фантом-генераторы…

Мысль кружила как падающий пожелтевший лист.

Рощин практически перестал воспринимать реальность. Все его действия были машинальными, инстинктивными, проходящими на уровне инстинкта самосохранения мнемоника.

В зале моргнул и погас свет.

– Проклятье! - Хриплый голос прозвучал в двух шагах от Вадима.

Без сканеров боевого скафандра Бугаев ничего не видел в воцарившемся мраке.

Через пару секунд тусклое аварийное освещение вновь заработало, но за ничтожный промежуток времени импланты Рощина, воспользовавшись отсрочкой, генерировали новую командную последовательность системе фантом-генераторов.

Как тогда, в детстве. 

Бугаев еще несколько секунд боролся с оранжевыми пятнами, что плавали перед глазами от резкой смены освещения.

Вот он - Рощин, бессильно стоит у стены, сотрясаясь от крупной конвульсивной дрожи. Фрайг с ними, с кодами, - можно уничтожить саму аппаратуру слежения, такой вариант то же был предусмотрен. До выхода флота в трехмерный континуум осталось тридцать минут, так что нет времени на погоню за кибрайкерами…

Короткая очередь вспорола сумрак, пули прошили голову мнемоника и почему-то с визгом ударили в стену.

Промахнулся?! Бугаев шагнул вперед, и вдруг споткнулся об обмякшее тело.

Наклонившись, он разглядел искаженное лицо Рощина.

На виске Вадима из рваной раны густыми ручейками сочилась кровь.

Готов. Даже добивать не надо.

Мысли лейтенанта тут же переключились на другие гораздо более важные на его взгляд проблемы:

– Риган, твою мать!

– Я здесь.

– Взрывчатку. К фрайгу, минируем зал и уходим! Куда бежали кибрайкеры?

– Там оказался второй выход.

– Мак-Миллан, Зарипов, за ними! Стрелять на поражение. Через тридцать минут начнется штурм планеты!

Вадим ловил слова угасающим сознанием.

На этот раз все происходило помимо его воли. Одна из пуль, пройдя сквозь иллюзию, срикошетила ему в голову, по счастью попав в височный имплант.

Как после этого станешь отрицать наличие Судьбы?

– Уходим. Через пять минут наша операция заканчивается. - Голос Бугаева долетал издалека.

Пять минут. Таймер… Ползти… В соседний зал…

– Думаешь это единственный локационный комплекс? - Слова Ригана глохли в ватной тишине.

Удаляющие шаги.

– Не знаю. По другим объектам так же работают диверсионные группы. Нам осталось добить сбежавших кибрайкеров.

Ползти…

Последняя осознанная мысль.

Глава 3

Фрисайд. Несколькими часами позже… 

Вадим очнулся в зловещем свете аварийных ламп.

Вокруг царил хаос. В соседнем помещении сочились зловонным, удушливым дымом подорванные комплексы аппаратуры, к которым Бугаев так и не получил кодов доступа.

Тускло моргала поврежденная панель освещения. Гротескные тени возникали и тут же таяли, растворяясь в дыму.

Он сел, машинально ощупывая рану.

Пуля, срикошетив от стены, ударила в височный имплант. Ему повезло. Удар пришелся по касательной, но ссадина обильно кровоточила, создавая обманчивое впечатление смертельной раны.

Голова кружилась. Он мучительно закашлялся. Глаза разъедал дым от сгоревшей изоляции и оплавившихся панелей облицовки.

Вадим с трудом поднялся на ноги. Некоторое время он стоял, удерживаясь руками за стену, содрогаясь в новом приступе кашля.

Нужно убираться отсюда…

Куда?

Ориентируясь по показаниям неповрежденных нейромодулей, расположенных в затылочных имплантах, он осмотрел помещение.

Жуткая картина предстала его взгляду.

Трое кибрайкеров, расстрелянных в упор, распластались на полу подле опрокинутых кресел.

Превозмогая усилившуюся дурноту и слабость, Вадим заставил себя посмотреть в искаженные агонией лица.

Эллен…

Ее не было среди убитых. Она исчезла, как и еще один кибрайкер.

Бежали, придя в себя и воспользовавшись заминкой? Вадим вспомнил последние мгновения перед беспамятством и подумал: вряд ли… Риган держал кибрайкеров на прицеле.

Хотелось сесть, закрыть глаза и умереть.

Инстинкт самосохранения мог катиться к фрайгу. Он не хотел жить. Память опустела, навязанные кем-то воспоминания о многолетней работе на корпорацию «Инфосистемз» растаяли как сизый сигаретный дым. Лишь несколько устойчивых вспышечных воспоминаний удержались в подсознании. Вернее всего они являлись его настоящей не имплантированной памятью, но два-три фрагмента жизни, вырванные из общей цепи последовательности событий, нельзя было обозначать емким, всеобъемлющим термином «память».

Обрывки прошлого, наиболее сильные, травматические впечатления которые не удалось полностью вытравить из его сознания перед инсталляцией ложных воспоминаний.

Он помнил, как его продали в рабство на Ганио… далее следовал провал лет в пять, не меньше, потому как в момент атаки на Аллорскую спецшколу он ощущал себя десятилетним подростком. Вот, пожалуй, и весь актив, за исключением свежих впечатлений, полученных здесь, на Фрисайде. Миражи растаяли, оставив ему ошеломляющую правду: Вадим с убийственной ясностью понимал, что у него нет прошлого, но остались знания, опыт, - он не переставал ощущать своих мнемонических способностей.

Слабое утешение при полной дезориентации рассудка.

Брак. Неудачно имплантированный подросток, чье развитие внезапно отклонилось от эталона, в ту злополучную ночь, когда озверевшие ублюдки на почвоукладчиках вторглись на территорию школы…

Он всего лишь защищал свою жизнь, защищал, как мог…

Поздно. Поздно и бесполезно анализировать чудом сохранившиеся в памяти обрывки событий. Ему оставался небогатый выбор: либо задохнуться в удушливых клубах дыма от тлеющей пластмассы, либо выбираться отсюда, но куда?