Чужая война - Letroz

— Отличная работа! — ехидно заметил я, не особо задумываясь над тем, что после такого наши уши заложило просто намертво.

Первым слух вернулся к моей спутнице.

— Что это за звук? — озадаченно оглядываясь, поинтересовалась она.

— Звук отсыревшего пороха! — злобно шикнул я, не придавая этому значения.

Тем не менее мне тоже удалось различить какой-то странный не то скрип, не то свист. Пока Ноа вертела головой, пытаясь найти источник шума в окружающем нас ландшафте, я догадался поднять голову и посмотреть на башню.

Не нужно было быть архитектором, чтобы понять, что этому сооружению приходит полный, безоговорочный конец. Башни, за малым, чудовищно нефотогеничным исключением, ровные и направлены вверх, а не стоят наискосок, подозрительно раскачиваясь.

Секунду, может, чуть больше, во мне теплилась надежда, что она рухнет в сторону взрыва, но затем налетел ветер, который в очередной раз доказал, что он нам совсем не друг.

Размышлять времени не было. Ноа Кейтлетт всё также стояла, не понимая что происходит. Я не придумал ничего лучше, чем схватить в её охапку и, мгновенно получив пощёчину, рвануть в припрыжку прочь от злосчастной башни.

— Поздравляю, ты сломала форт! — на ходу крикнул я, а затем мне в затылок чем-то хорошенько прилетело, сбив с ног и заставив героично потерять сознание.

Наверное, это была башня или иной кусок раскуроченного нами форта.

АКТ II — МАНЁВРЫ

Судьба любит выкидывать смешные штуки. По крайней мере, она считает их таковыми.

Светлая голова в окружении лентяев и идиотов

Когда-то в семье королевского писаря и фрейлины родилась прекрасная, белокурая девочка с пронзительным, очень умным взглядом. Тогда все были уверены в будущем ребёнка. Выйти за принца ей не грозило: они с детства друг друга терпеть не могли — Ноа постоянно отбирала у его высочества игрушки. Но даже несмотря на это, выгодных партий при дворе было более чем достаточно. Графиня, а, может быть, даже и герцогиня Кейтлетт звучало вполне солидно. Хорошее, размеренное, надёжное будущее.

Каковы шансы, что это прелестное белокурое создание вырастет совсем не таким ангелочком? Причём слово «таким» вставляют в данном случае исключительно из вежливости.

Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного времени, и эта девочка, которая терпеть не могла уроки манер, вышивание и ежедневные танцы, назло всему свету вызубрит эти дисциплины назубок. Впрочем, как и большую часть местной библиотеки. Кому бы пришло в голову, что среди вороха мёртвой информации Ноа предпочтёт манерам и танцам фехтование и военную тактику? И уж никто точно заранее знать не мог, что маленькая белокурая девочка в прелестном платьице, которой совсем недавно стукнуло десять, соберёт небольшую котомку и отправится участвовать в Играх, где нет места ни детям, ни женщинам. Попасть в солдаты ей точно не грозило, а вот на кухню — запросто.

Последняя часть как раз очень даже предсказуема. Судьба любит такие сюжеты. И хотя ни отец, ни другие люди из ближнего окружения о таком и подумать не могли, Ноа в свои десять станет настоящей легендой тех Игр. Ярким символом, который одним своим видом принесёт Тофхельму победу…

***

Ноа Кейтлетт судорожно проснулась, прерывая сладкие воспоминания давно минувших дней. Повращав глазами, она поняла, что уснула прямо на собственном столе, щекой упав на какие-то бумаги. Глянув в зеркальце и убедившись, что ещё не изданный приказ войскам надёжно отпечатался у неё на щеке, превращая командующую в ходячую прокламацию, она раздражённо фыркнула.

«Проклятый Рейланд Рор!»

Ни один человек на свете не доводил её до белого каления так, как этот выскочка! Обычно Ноа удавалось оставаться холодной и собранной в любой ситуации, но если дело касалось этого наглеца…

Каждое его слово, каждый жест, даже взгляд вызывали в ней, в Ноа Кейтлетт, которую солдаты тайком называли «ледяной сукой», приступы гнева. Вчера же он был даже больше чем невыносим! Словно в него вселился какой-то особенно язвительный шутник, решивший, что достать её будет смешно.

Всю свою сознательную жизнь Ноа только и делала, что доказывала окружающему миру, что она гораздо больше, чем кажется. И речь совсем не про рост. В одиннадцать лет она фехтовала лучше, чем кто бы то ни был в её окружении. Даже сам король Хоаким Клык не рисковал выходить против неё!

«Впрочем, он в последние годы чаще держится за свою фляжку, нежели за оружие», — мысленно усмехнулась Ноа.

«Набегается, будет обычной девчонкой, нарожает детишек и будет жить счастливо, как все!» — так говорили про Кейтлетт окружающие, опасливо оглядываясь перед тем, как это сказать, в её неполные двенадцать.

В шестнадцать Ноа после громадного скандала всё же произвели в капитаны. Шутка ли — самый молодой офицер в истории королевства ещё и женщина! И всё равно нашлись те, кто смел утверждать, что ей здесь не место:

«Девчонка офицер? Это всё влияние её отца на короля!»

Правда очень скоро и эти голоса предпочли молчать в присутствии Ноа. Не из страха, из уважения. Это был момент её триумфа. А затем словно из ниоткуда возник этот выскочка — Рейланд Рор. Чудак и наглец, которому жизнь делала подарки чаще, чем кому бы то ни было.

Он спалил стратегически важную переправу, единственную на много километров вокруг, а ему за это дали медаль и звание сержанта! Будь на его месте Ноа — её бы действия пошагово разбирала целая комиссия престарелых маразматиков.

Возглавил обречённую атаку — о мужестве новоиспечённого лейтенанта Рора написали песню. Что написали о Кейтлетт, когда она и её рота полегли возле Аркольского моста? Тридцать одну жалобу и неизвестное количество кляуз на имя короля!

Три года подряд Рейланд Рор всходил на Саум, в Риверкроссе его прославляли как живого героя. Ноа Кейтлетт одерживала победу на играх, лично поднимаясь на Саум семь раз, пускай и не подряд, в то время как некоторые «коллеги» предпочитали упоминать её, используя выражение: «в силу сложившихся обстоятельств».

Эта несправедливость сильно запала ей в душу. Одно время педантичная Ноа тщательно конспектировала все свои ругательства в адрес Рейланда. Продолжалось это ровно до тех пор, пока раздутые кипы записных книжек не начали серьезно отягощать её багаж.

Даже одни мысли о нём заставляли её чаще дышать, а изящные пальцы, достойные музыки, а не военного ремесла, отбивать по столешнице неровный ритм. Ничего, скоро она ему покажет, скоро…

В палатке командующей раздался храп,