Черный Легион: Омнибус (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон

Оборванный Рыцарь расхохотался над нашим оружием. Если бы он захотел нашей смерти, то набросился бы на нас, не дав возможности выстрелить. Я чувствовал, как мои глаза нагреваются, как в них мерцают шепчущие огоньки варпа, испаряющие водянистую влагу.

— Повинуйся мне, — произнес я, чувствуя прилив ожесточенной злобы. Это существо, сколь бы сильным оно не являлось, было связано законным договором. Я не собирался терпеть сопротивление его ребяческой гордыни.

— Или..? — оно приблизилось еще на шаг. — Что, если я брошу тебе вызов? Что тогда?

Назад! — раздался еще один голос, по-настоящему свирепый, шедший отовсюду и ниоткуда. Крадучись с агрессивной, звериной неторопливостью, Гира вышла из моей тени и встала перед существом. Ее когти скребли палубу, оставляя на дюрастали процарапанные рубцы. Она охотилась в точности как настоящий волк: низко присев, ощетинившись и прижав уши к песьему черепу.

— Маленький Перевертыш наконец-то показался, — Оборванный Рыцарь с влажной ухмылкой посмотрел на волчицу сверху вниз. Это даст представление о размерах демона. Он глядел сверху вниз на волчицу величиной почти что с лошадь.

Назад! Гира оскалила зубы, вызывающе зарычав. Сейчас же отойди назад, не то истечешь кровью.

Оборванный Рыцарь помедлил. Возможно, из-за связывающего его договора, или, быть может, он ощутил угрозу быть испепеленным пламенем варпа, если сделает шаг навстречу. Однако я не верю ни в одну из этих причин. Я по сей день убежден, что существо удержала моя волчица.

Оборванный Рыцарь ссутулил плечи, попятился и отвернулся, чтобы пообедать недавно умершими.

Моя волчица, — передал я ей. Благодарю тебя.

Мой господин, — только и ответила она.

Шея демона заколыхалась от напряжения мышц, и он небрежно изрыгнул дымящийся, обожженный кислотой шлем. Тот с лязгом упал на пол, шипя и слабо пузырясь в дующем обратно потоке воздуха.

Один из Детей Императора был еще жив, пронзенный клинком демона. Не знаю, принадлежал ли этот беспомощный воин к тем, кто склонен к проклятиям, крикам или угрозам, поскольку в конце жизни у него не оказалось времени ни на что из этого. Даже Леор отступил на шаг от питающегося демона, когда тот разорвал легионера на переваримые куски, начав с головы. Мы наблюдали, как он давится, заглатывая их.

— Уничтожь воина, известного как Телемахон Лирас, — еще раз велел я Оборванному Рыцарю.

— Господин, — наконец, уступила тварь. Демон опять упал на четвереньки и изрыгнул на палубу второй дымящийся, залитый желчью шлем вместе с черепом. — Тебе, брат-сородич. — Оборванный Рыцарь вдохнул и выдохнул со звуком воплей семей и наклонил увенчанную рогами голову в направлении Леора

Я перевел рев и вязкое рычание для Леора.

— Он отдает тебе череп.

Леор поглядел на лишенный плоти череп в наполовину расплавленном шлеме, а затем опять на громадного, закованного в броню демона. Его лицо уродовали спазмы и мышечный тик. От преображенного мозга расходилась паутина боли, но он смог выдавить слова сквозь металлические зубы.

— Скажи своей зверушке, что может оставить его себе.

Оборванный Рыцарь повернулся, схватил свой клинок, и палуба у нас под ногами затряслась от его бегущей поступи. Один удар мечом — и полуразбитая дверь распалась на куски. А затем он скрылся, преследуя образ Телемахона, который я вытравил в его примитивном мозгу.

После него оставалось чувство пустоты, той слабости при пустом желудке, какая бывает, если слишком долго пробыть без пищи. Голода, который настолько силен, что от него болят кости.

— Я снова открою проход, — произнес я. — Когда увижу, как умрет Телемахон.

— Мне нужно вернуться на «Белую гончую».

— Леор, это не вариант.

Он посмотрел на меня. Я видел в его глазах борьбу: остаться и драться вместе со мной, или же бежать на мой корабль, где он будет практически беспомощен.

— Хорошо. Я с тобой.

Мы пустились в погоню.

Леору еще сильнее, чем когда-либо, хотелось сойтись с тварью в бою. Не знаю, отсутствовало ли у него ощущение собственной смертности с рождения, или же его вышибли из мозга, когда туда вбили черепные имплантаты. Он знал, что демон служит мне, однако все равно жгуче желал помериться с ним силами, даже увидев, что тот сделал с почти двадцатью Детьми Императора.

Мы следовали за демоном по верхним палубам, не надеясь догнать столь быстрое создание. Гира двигалась впереди, перепрыгивая через беспорядочно разбросанные расчлененные трупы Детей Императора. Волчица была призраком, она ни разу не прикоснулась ни к одному из тел и растворялась во тьме, когда путь оказывался блокирован, а затем выпрыгивала из теней впереди.

Выслеживание демона совершенно не составляло сложности. Стены и пол были покрыты кровавым следом, высохшими лужицами брызг застывающей меди, которые отмечали места, где тварь пробежала до нас. Дети Императора наносили ей раны, а то, у чего течет кровь, можно и убить. Однако эта задача была далеко не простой.

Правую стену нескольких коридоров украшали раскаленные линии рассеченного металла, которые оставил огромный медный клинок демона, разрывавший дюрасталь, пока существо бежало.

— «Белая гончая» под обстрелом, — передал по воксу Леор на бегу. Его интонация сообщала то, о чем умалчивал голос. Его корабль погибал в пустоте, и он не мог ничего с этим поделать. — Что с «Тлалоком»?

— Мой корабль цел.

— Вокс-канал все еще открыт?

— Нет.

Правда была проста: я бы осознал и почувствовал момент смерти Нефертари. Однако некоторые секреты предназначались только для меня одного.

— Я бы ощутил психический разрыв, — сказал я.

Леор издал раздраженное ворчание.

— Просто скажи «магия» и все. Хватит пытаться нагнать таинственности.

Магия. Вот уж действительно глупое слово.

Мы вышли из командного сектора на основные палубы общежитий. Эти узкие, напоминающие лабиринт коридоры и комнаты соединялись со всей очаровательностью крошечных жилых квартир шпиля улья.

Довольно скоро я услышал глухие удары ужасающего клинка по керамитовой броне. Звук эхом разносился по залам, словно звон треснутого колокола собора. Снова. Снова. Снова.

Гира исчезла в комнате перед нами, промчавшись в раскрытую переборку. За открытой аркой располагался триклиний — одно из помещений, где человеческий экипаж «Его избранного сына» когда-то собирался на свои трапезы из насыщенного протеином супа.

Леор оставался рядом со мной, его эмоции нарастали. От его разума накатывались колышущиеся волны черной ярости, которая просачивалась в мои мысли. Его злоба пьянила. В ней содержалось грубое, электрическое удовольствие.

Мы вместе ворвались в комнату с оружием в руках. Я увидел мертвых врагов, облаченных в черно-розовое. Их куски лежали на полу, на обеденных столах, привалились к вогнутым стенам. Я увидел Оборванного Рыцаря, который возвышался над всем этим, рубя своим медным клинком.

И я увидел Телемахона, последнего выжившего.

— Трон Терры, — проговорил я при виде него. Проклятие, от которого я избавился за десятки лет до того.

Я уже говорил, что Телемахон обладал прекрасным голосом — мои слова не в состоянии в полной мере выразить его низкую, мощную, медоточиво-гортанную звучность — однако это не идет ни в какое сравнение с тем, как он сражался в тот день. Вот где была подлинная красота.

Поэты часто упоминают «грацию воина» и «танец» ног умелого бойца. За все выпавшие мне годы войны я никогда не усматривал в этом ничего реального, пока не увидел его поединок с Оборванным Рыцарем.

Не забывайте, что я ненавижу этого человека. За тысячи лет мы пытались оборвать жизнь друг друга более сотни раз. Мне горько вообще говорить о нем что-либо хорошее.

Он сравнялся с демоном по росту, встав на длинные столы триклиния, и отводил удары Оборванного Рыцаря мечами, которые держал в обеих руках. Он не просто размывался в движении, а стал чем-то текучим и нереальным. Оба клинка двигались в абсолютной гармонии друг с другом — он парировал, переводил в темп, блокировал и наносил ответные удары мечами в математически безупречном согласии.