Голос демона - Кейт Якоби

И только ему это сходило с рук.

Селар стиснул запястье Розалинды, с силой прижав его к подлокотнику кресла. Розалинда охнула, но высвободить руку не смогла. Селар наклонился к королеве, глаза его пылали еле сдерживаемым гневом.

— Не забывайтесь, мадам. Предатель покушался на трон, который ваш сын в один прекрасный день унаследует. Кенрик должен увидеть казнь. Они оба останутся здесь, а от вас я не желаю больше слышать ни слова. Ослушаетесь меня — и вы разделите эшафот с Блэром.

Селар отпустил Розалинду и отвернулся, а Джордж с трудом подавил желание утешить бедняжку. Она сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой, и казалась такой одинокой и испуганной… После всех тех лет, что Селар подобным образом обращался со своей королевой, она все же находила мужество противостоять ему, хотя оружием ее были лишь слова, а наказание всегда бывало жестоким.

Ради детей Розалинда постаралась справиться с собой. Внимание Джорджа привлекло движение, начавшееся на противоположной стороне площади. Стражники вели Блэра. Руки его были связаны, но голову пленник держал высоко. Впереди шел священник, бормоча молитву о милосердии к проклятым:

— О благословенные боги, посылающие молнию и гром, молим вас простить нам наши гнусные грехи. Мы совершили величайшие преступления против установленных вами законов, но да смилуетесь вы над нами и примете наши души…

Судя по выражению его лица, Блэр ни о чем молить, не собирался. Его не задевали издевательства и проклятия толпы. Когда осужденного поставили на вершине помоста под виселицей, Селар встал и поднял руки, призывая к тишине:

— Руперт, барон Блэр, вы признаны виновным в измене. Самое тяжкое преступление должно повлечь самое суровое наказание. Измена вдвойне мерзкое преступление, потому что является не только нарушением клятвы, данной перед лицом богов, но и покушением на права вашего сюзерена. Такое предательство обнаружить нам было очень горько. Мы предпочли бы остаться вашим другом, а не стать палачом. С тяжелым сердцем объявляем мы приговор и молим богов быть милостивыми к вашей душе.

С этими словами Селар кивнул стоящему рядом с Блэром палачу в черном капюшоне. Тот накинул на шею старому барону петлю и отошел в сторону. Снова начал молитву священник, и толпа подхватила ее. Потом подпорка была выбита, и Блэр задергался в воздухе. Толпа издала рев.

Взгляд Джорджа обратился на Розалинду. Она была бледна и напряжена, руки ее были стиснуты так, что ногти вонзились в ладони. Сидящие рядом с ней дети не сводили глаз с разыгрывающейся перед ними сцены.

Палач перерезал веревку, не дав Блэру задохнуться. Толпа снова разразилась воплями и издевательствами, когда Блэра растянули на помосте для следующей части казни. Палач поднял тяжелый топор и показал его зрителям, потом вонзил в живот Блэру. Из огромной раны брызнула кровь. Крики стали истерическими, когда палач принялся вырывать внутренности и показывать их толпе. И тут раздался пронзительный крик ребенка.

Никто, кроме окружавших королевскую семью придворных, его не услышал, а если бы и услышал, то не обратил бы внимания. Джордж кинулся к Розалинде. В ее объятиях, пытаясь спрятаться от кошмарного зрелища, билась Галиена. Она снова и снова вскрикивала, умоляя отца остановить казнь, пощадить Блэра, и Розалинда ничего не могла сделать, чтобы заставить девочку замолчать.

— Уберите ее отсюда! — прошипел Селар, но когда Розалинда поднялась, бросил на нее угрожающий взгляд. — Нет, не вы, мадам. Вы останетесь вместе с моим сыном.

Розалинда хотела возразить, но Джордж мягко коснулся ее плеча. Королева обратила на него полные слез глаза.

— Позвольте мне забрать ее.

Розалинда с благодарностью передала девочку графу, и Галиена тут же вцепилась в него. Джордж поспешно спустился с возвышения, торопясь унести ребенка туда, где не было бы ничего видно. Рыдания девочки стали хриплыми, она судорожно глотала воздух и внезапно, прежде чем Джордж внес ее во дворец, обмякла у него на руках. Он остановился, чтобы удостовериться: Галиена еще дышит, и поспешил дальше.

К тому времени, когда он добрался до покоев королевы, нянька уже ждала его. Однако Джордж не торопился отдавать Галиену. Он придвинул ногой к камину удобное кресло и опустился в него, положив голову девочки себе на плечо. Нянька молча ждала в углу. Так Джордж и просидел, держа в объятиях Галиену, пока, наконец, не вернулась Розалинда.

Ее сопровождал Селар и чуть ли не половина придворных. И все же Джордж продолжал укачивать Галиену, пока сама Розалинда не забрала ее. Только потом он встал с кресла, размял затекшие руки, поклонился и вышел из комнаты. Он долго стоял в одиночестве на площадке лестницы, глядя в забранное решеткой окно. Неожиданно его руки начали дрожать, и Джордж с изумленной улыбкой взглянул на них, как будто видя в первый раз. Крепко переплетя пальцы, чтобы унять дрожь, Джордж продолжал ждать.

Вскоре из покоев королевы вышел Селар в сопровождении Вогна, Ичерна и Нэша, выражавших радость по поводу того, что Галиена пришла в себя. Джордж не сказал ничего, только твердо посмотрел в глаза королю.

Через мгновение Селар отвел взгляд и прошел мимо, отвечая на какие-то слова Вогна. Не обращая больше внимания на Джорджа, он вместе с придворными удалился прочь. Джордж медленно повернулся к двери, ведущей в покои Розалинды. Он долго рассматривал эту дверь, запоминая каждую трещинку на дубовой панели, каждый гвоздь. Потом с глубоким вздохом побрел по длинному коридору к собственным апартаментам.

— Ты шутишь! — воскликнула Валена. — А что случится, если Осберт, когда вернется, привезет доказательства? Что ты скажешь Селару, если Осберт донесет о твоей попытке скрыть истинное положение вещей? Ты отправишься на эшафот следом за Блэром!

Нэш сидел за столом напротив нее, сложив руки перед собой. В маленьком домике было тихо: толпа, наконец, разошлась. Шум празднества длился долго, терзая уши тех, кто жаждал тишины. Теперь, перед самым рассветом, лишь церковные колокола сзывали на утреннюю молитву благочестивых прихожан.

— Дело не в доказательствах, моя дорогая, — спокойно ответил Нэш. — Главное в том, удастся ли мне убедить Осберта не представлять их королю. Мне кажется, я смогу этого добиться. Осберт жаждет моей поддержки, и, думаю, подыграет мне. В стране уже было несколько арестов по обвинению в колдовстве. После произнесенной Вогном на прошлой неделе подстрекательской речи можно ожидать начала священной войны против колдунов. Нельзя позволить делу зайти так далеко, чтобы оно стало неподвластно мне. Если Вогну, удастся добиться своего, все мы окажемся в опасности. Нам придется затаиться, мы лишимся, возможности действовать: ведь за каждым нашим шагом будут следить. Нет. Никакие доказательства не должны быть представлены. Если потребуется, я наложу на Осберта Печать, каковы бы ни были последствия.