Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

Таким образом, первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС Горбачёв стал благодаря поддержке Ефремова, что, конечно, не исключает протежирования со стороны Суслова и Кулакова. Перед ним открывался путь на Старую площадь. Чтобы пройти этот путь, надо было сметливо воспользоваться некоторыми обстоятельствами, как объективного, так и субъективного свойства.

Хорошей стартовой площадкой для перелета в Москву служил Ставропольский край, являвшийся в системе краев и областей России одним из самых заметных и значимых в сфере сельскохозяйственного производства, легкой и пищевой промышленности, а также по части курортного обслуживания. Поэтому Ставропольский крайком в служебной карьере его первых секретарей был нередко своего рода трамплином в ЦК КПСС и другие высшие столичные инстанции. Например, И. П. Бойцов перешел на руководящую должность в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, а Ф. Д. Кулаков ― на должность заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК. Своеобразием Ставропольского края объясняется, по–видимому, появление в Ставрополе попавших в немилость партийных и государственных сановников: Н. А. Булганина, Н. И. Беляева, Л. Н. Ефремова. Значит, ранг первого секретаря Ставропольского крайкома партии сам по себе давал значительный шанс на продвижение в Москву. Необходимо было лишь умело использовать этот шанс.

М. С. Горбачёв благодаря своей эластичности и обходительности в отношениях с людьми сумел создать расположение к себе в ЦК КПСС. Так, в частности, позволяет думать случай, описанный в мемуарах А.А. Громыко, где читаем:

«Помню 1978 год. Дня за три до очередного Пленума ЦК КПСС позвонил мне Леонид Ильич Брежнев и сказал: «Хотел бы узнать твое мнение по одному вопросу. Что, если предложить пополнить секретариат ЦК товарищем Горбачевым? Он сейчас первый секретарь Ставропольского крайкома партии. Как ты думаешь?» Мой ответ был таким: «Лично я вместе с Горбачевым не работал, и мне трудно высказаться конкретно со ссылкой на свой опыт. Но в разное время я разговаривал с членами и кандидатами в члены Политбюро, с секретарями ЦК. От них, да и от других я слышал о первом секретаре Ставропольского крайкома много хорошего. Это коммунист, прямой, честный, очень подготовленный». А потом я подчеркнул: «Если у тебя такие же сведения, то, по–моему, на предстоящем Пленуме ЦК следует внести на рассмотрение его кандидатуру». И в заключение добавил: «Уверен, что Пленум с этим согласится». Леонид Ильич мне сказал: «Непосредственно по работе с Горбачёвым я тоже не сталкивался, но я много слышал о нем хорошего. Так что, пожалуй, внесу это предложение на рассмотрение ЦК». Он так и сделал»

Громыко А. А. Памятное. М.,1990. Кн. 2. С. 533―534

Если верить этому рассказу А. А. Громыко, у членов и кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК о Горбачёве сложилось хорошее мнение, что, конечно, способствовало его приходу на Старую площадь. Но кто из членов Политбюро играл здесь главную роль? Если учесть особенности ситуации, сложившейся в Кремле и на Старой площади, то менее всего просматривается в этой роли Ф. Д. Кулаков. Почему?

Кулаков, «перетаскивая» Горбачева из Ставропольского крайкома партии в ЦК КПСС, когда генсеком являлся Брежнев, должен был понимать, что это могло сказаться неблагоприятным образом на его собственной карьере. Ведь Горбачёв в любой, так сказать, подходящий момент мог составить ему конкуренцию, поскольку они оба выдвинулись в руководство сельским хозяйством. Это, конечно,― чисто логическое соображение и не в нем суть. Дело в том, что Горбачева перевели в Москву в декабре 1978 года, уже после смерти Кулакова, последовавшей в июле того же года. Стало быть, вопрос о переводе Горбачёва продвигал не Кулаков, но кто–то другой. Да и с самим Кулаковым не все ясно. Похоже, к лету 1978 года над ним стали сгущаться тучи. Показательно, что при подготовке июльского 1978 года Пленума ЦК, посвященного проблемам сельского хозяйства, председателем комиссии был назначен А. Н. Косыгин, а не Ф. Д. Кулаков, который, будучи членом Политбюро и секретарем ЦК, непосредственно отвечал за сельскохозяйственный сектор экономики страны. Казалось, ему и карты в руки. Но его не ввели даже в состав комиссии, готовившей Пленум. И с докладом выступил не он, а Л. И. Брежнев.

Удивительно то, что Кулаков даже не участвовал в прениях по докладу (Правда, 1978, 4 июля; 5 июля,― Попутно заметим, что Горбачёв в прениях по докладу выступил (Правда. 1978, 5 июля)). Сказать, что он болел ― нельзя, поскольку 5 июля открылась 9 сессия Верховного Совета СССР девятого созыва и Кулаков присутствовал на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей (Правда. 1978, 6 июля). Вечером того же дня чета Кулаковых на загородной даче отмечала 40–летие своей свадьбы (Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 153).

То, что произошло с Кулаковым на июльском Пленуме ЦК,― лишь видимая постороннему наблюдателю сторона переживаемых им служебных неприятностей. Их, по–видимому, накопилось столько, что он не выдержал и через две недели после Пленума скоропостижно скончался. На похоронах Ф. Д. Кулакова, члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС, отсутствовали Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, М. А. Суслов и В. В. Гришин (Правда. 1978, 19 июля; 20 июля). Факт, безусловно, показательный. М. С. Горбачёв, смягчая его, пишет:

«Кулаков ушел из жизни, когда ему исполнилось 60 лет. Это была большая утрата. Тем удивительнее решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск для прощания с коллегой. Тогда я, может быть, впервые понял, как невероятно далеки друг от друга эти люди, которых судьба свела на вершине власти»

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 153

Полагаем, тут нечто большее, чем просто

«решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск».

Есть еще одна деталь, заслуживающая быть упомянутой,― это место, где проходила церемония прощания с Кулаковым. Прощались с ним в Краснознаменном зале Центрального дома Советской Армии (Правда. 1978, 19 июля), тогда как подобные церемонии, если умирал член Политбюро ЦК КПСС, проводили в Колонном зале Дома союзов. Именно в Колонном зале состоялось прощание с М. А. Сусловым (Правда. 1982, 29 янв.) и Д.Ф. Устиновым (Правда. 1984, 23 дек.), которые ненамного пережили Ф. Д. Кулакова. А вот смещенного с должности Председателя Совета Министров СССР и умершего вслед за тем А. Н. Косыгина, как и Ф. Д. Кулакова, поместили для прощания в Краснознаменный зал Центрального дома Советской Армии (Правда. 1980, 23 дек.). По–видимому, и Косыгин, и Кулаков уже отличались от остальных членов Политбюро тем, что их положение пошатнулось, и они перешли в состояние падения с кремлевского Олимпа (По свидетельству А. И. Лукьянова,

«отношения Косыгина с Брежневым и особенно с его ближайшим окружением были, мягко говоря, натянутые»

(Лукьянов А. И. Переворот мнимый и настоящий. С. 173)).

(Е. И. Чазов в своей книге воспоминаний приводит слова Андропова:

«Брежнев очень боится Косыгина, признанного народом, талантливого организатора»

(Чазов Е. Здоровье и власть… С. 122))

На наш взгляд, смерть Кулакова ― скорее всего следствие борьбы в кремлевском руководстве за влияние и власть, в которой он, по всей видимости, проиграл. Возможно, уже тогда искали ему замену (Ср.: Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 21).

Не случайно некоторые исследователи высказывают догадку о физическом его устранении. Все это, на наш взгляд, говорит о том, что Кулаков потерял расположение кремлевской верхушки в лице Брежнева, Косыгина и Суслова. А это означает невозможность прохождения Горбачёва наверх как человека, которого протежировал Кулаков. Поэтому необходимо было искать другого покровителя. И тут мы опять выходим на Андропова ― «ближайшего друга и доверенного» Брежнева (Черняев А. С. Моя жизнь и мое время. М., 1995. С. 317.

«Андропов был одним из самых преданных Брежневу членом Политбюро. Могу сказать твердо, что и Брежнев не просто хорошо относился к Андропову, но по–своему любил своего «Юру», как он обычно его называл»

(Чазов Е. Здоровье и власть… С. 80))

И нет оснований обходить стороной признание самого Горбачева:

«Думаю, Андропов «приложил руку» к моему выдвижению, хотя мне не сделал и намека»

Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 23

Выдвиженцем Андропова считает Горбачева Бурлацкий.― См.: Бурлацкий Ф. Глоток свободы. В 2–х кн. М., 1997. Кн. II. С. 10

Ю. В. Андропов не только продвигал Горбачева в Секретариат ЦК, но и прокладывал ему путь в генсеки. И эта версия нам, в отличие от Анат. А. Громыко, не кажется надуманной (Громыко Анатолий. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля… С. 88). Горбачёв, так сказать, вышел из Андропова. Поэтому, вероятно, он, как свидетельствует А. И. Лукьянов (Лукьянов А.И. Переворот мнимый и настоящий. С. 174), ревниво относился к деятельности своего патрона: уязвленный поистине геростратовым тщеславием Горбачёв не хотел делиться ни с кем сладостью славы «творца» «перестройки», раскачавшей и опрокинувшей величайшую в мире страну.