Маньчжурские стрелки - Богдан Сушинский

— Даже не пытаюсь, — сурово предупредил его Курбатов. — Если ситуация сложится не в вашу пользу, имитируйте прорыв на ту сторону. Словно бы группа пытается вернуться в Маньчжурию. Это приказ, который вы обязаны выполнить.

— Радчуку нет необходимости имитировать подобный прорыв, он действительно должен вернуться. Тем не менее он упорно ведет красных по нашим следам.

— Или, наоборот, судя по недавней стрельбе, сдерживает их прыть. С Богом, выполняйте!

Уходя, Конецкий что-то проворчал, Курбатову даже показалось, что это было проклятие в его адрес. Однако ротмистр не остановил его, как немедленно поступил бы в любой другой ситуации.

Перевал венчался двумя седловинами, разделенными небольшим распадком. Преодолев его и оказавшись за второй седловиной, Курбатов подозвал Власевича.

— Позицию видите, подпоручик?

— Когда они пойдут по нашим следам, то подниматься должны будут, ориентируясь по этим трем соснам, — привалился плечом к одной из них Власевич.

— Логично.

— Здесь мы их и встретим.

Некрасивое, иссеченное фурункулами лицо подпоручика оставалось спокойным и безучастным. «А ведь по-настоящему мужественный человек», — подумалось Курбатову. Однако вслух произнес:

— Полагаюсь на вас, подпоручик, как на лучшего стрелка группы. Если окажется, что красных ведет кто-то из наших двоих, первым снимайте нашего.

— Тогда уже бывшего нашего. Будьте уверены, что сделаю это с превеликим удовольствием.

— Но если его преследуют, прикройте. Причем стрелять следует, как на показательных стрельбах.

— Промахи у меня случаются редко.

— А потом уходите вон к тому озерцу, сбивая овчарок со следа японским порошком и табаком. Мы движемся к Зельской. Отсюда до нее верст пятнадцать. Но след вы поведете на бурятский поселок Окмон. Карту приграничной местности вы изучали.

— Окмон так Окмон. Могильная рулетка, как считаете, ротмистр? — едва заметно ухмыльнулся Власевич, пристраивая карабин на замшелом камне между соснами.

— Мы будем ждать вас в течение двух суток после подхода к станице. Отсчет — с завтрашнего вечера.

— В таком случае будем считать, что ставки сделаны.

Позиция у него здесь идеальная, еще раз оценил местность Курбатов. Только бы не выдал себя раньше времени. Хотя обойти его здесь тоже трудновато, почти так же, как и позиции Конецкого.

Метрах в десяти по склону вырисовывалась довольно заметная тропа, возникавшая слева, из-за медведеподобной скалы. Она так и манила к себе. Но именно на нее должен был сделать ставку в своей могильной рулетке снайпер Власевич. Курбатов же повел группу вправо, по каменистому склону, изгибавшемуся в сторону границы, то есть как бы возвращая своих стрелков к маньчжурским сопкам. Становилось ясно, что теперь придется делать солидный крюк, прежде чем удастся добраться до Зельской, но главное для него было — оторваться от погони. Тем более что пограничники уже наверняка предупредили ближайшие отряды приграничного заслона о прорыве группы.

— Так мы скоро вообще останемся без людей, ротмистр, — бросил на ходу подпоручик фон Тирбах.

— А кто вам сказал, что я собираюсь пройти всю Россию с таким игривым табуном? — вполголоса спросил Курбатов.

— Простите, не посвящен.

— Первый серьезный разговор у нас с вами состоится после ухода из Читы, второй — уже на берегу Волги. Но уже сейчас вы должны запомнить, что мы не зря называемся «маньчжурскими стрелками». У группы нет какого-то конкретного задания: кого-то конкретно убить, что-то конкретно взорвать. Наша задача истреблять врага, где бы он ни находился, действуя при этом исходя из ситуации. Любой диверсант счел бы такое задание идеальным. Каждый из нас становится вольным стрелком. Притом, что врагов хватит на всех.

— В любом случае можете положиться на меня, князь. Во всем, что бы ни…

— Судьба диверсанта, барон, — прервал его Курбатов. — Кульчицкий, идете замыкающим. Обработайте след порошком.

15

Утихшая было перестрелка вновь возобновилась, но разгоралась она теперь значительно ближе, чем когда группа преодолевала распадок. И понять, подключился ли к ней Конецкий или это все еще воюет не сумевший вернуться за кордон проводник Радчук, было невозможно.

Багровое солнце прожигало вершину далекой горы, словно застрявшее в крепостной стене расплавленное ядро. Его лучи еще не могли развеять прохладу горного утра, однако группа спускалась вниз, где было теплее. И диверсантам казалось, будто теплело по мере того, как они приближались к солнцу.

В том направлении, в котором они двигались, гор уже не было, их сменяли небольшие лесистые сопки, в просвете между которыми виднелась крыша какого-то строения. Сверившись с картой, Курбатов определил, что это должна быть заброшенная заимка, которую охотники иногда использовали как лабаз и хижину для отдыха.

— Лучше обойти, — посоветовал Реутов, поняв, что ротмистр нацелился на хижину. — Уж она-то у красных давно на примете. Поняв, что имеют дело с диверсантами, они даже могут десантировать туда свою истребительную группу на бронетранспортерах.

— Не до десантов им сейчас. Все силы бросают на фронт. И потом, неужели они решат, что мы настолько наивны, чтобы устраивать себе отдых в заимке? И поскольку они так не решат, этим мы и воспользуемся.

— Мне бы вашу уверенность, Курбатов, — иронично смерил его взглядом подполковник.

— Приучайтесь подчиняться с достоинством, господин подполковник. И помните, что вы не в офицерском клубе, а в боевой группе стрелков-смертников.

— Спасибо за напоминание, ротмистр, — процедил сквозь зубы Реутов, и князь понял: то, чего он опасался при зачислении в группу старшего себя по чину, уже начало сбываться.

До избушки оставалось метров двести, когда глухим эхом прошелся по горной долине карабин Власевича. Курбатов был поражен, до чего же далеко слышны здесь выстрелы.

— Первая ставка в могильной рулетке Власевича, — прокомментировал Тирбах. Он был чуть пониже Курбатова, тем не менее рост его достигал почти метра девяносто, и все могучее тело с непомерно широкими, слегка заостренными к краям плечами источало силу и спокойствие. Курбатову стыдно было признаться себе, но, когда рядом появлялся этот оплетенный мышцами крепыш, он чувствовал себя как-то по-особому уверенно.

— Красные даже не догадываются, какие огорчения ждут их на этом спуске, — поддержал его Чолданов. На склоне он оступился и теперь заметно прихрамывал. Чтобы не отставать, штаб-ротмистр иногда по-медвежьи, переваливаясь с ноги на ногу, подбегал, совершая невероятно длинные прыжки на одной ноге. При этом рюкзак с патронами и консервами он переместил на грудь, поддерживая его руками у низа живота. — Они еще не знают, что Черный Кардинал патронов зря не тратит.

— Сейчас им такая возможность представится, — проговорил Вознов, помогая поручику Матвееву снимать с плеча рацию. — Не зря же в свое время я «прострелял» ему в тире три бутылки шампанского. Спасибо еще, что хоть распивали вместе, а то бы никогда не простил себе.

— Со мной он был менее великодушен, — заметил радист.

Власевич и в самом деле добыл себе кличку «Черный Кардинал». Он почему-то недолюбливал офицерский мундир и при первой же возможности облачался в черную тройку, черный цилиндр и черные штиблеты, а шею в любую пору года окутывал Широким черным шарфом.

Выглядел он во всем этом как служащий похоронного заведения, однако в Харбине мало находилось тех, кто бы решился сказать ему об этом. Несмотря на строгий приказ атамана Семенова, запрещающий дуэли, остановить Власова он не смог бы. Тем более что ни один дуэлянт под суд отдан еще не был, всегда обходилось домашним арестом. Возможно, потому обходилось, что и сам атаман в душе оставался отчаянным дуэлянтом.

Опушка, по которой нужно было пройти к хижине, просматривалась с ближайшего хребта. Чтобы не подвергать группу излишней опасности, Курбатов провел ее по зарослям и метрах в ста от хижины, посреди кустарника, обнаружил еще одно строение, возведенное на сваях и опоясанное террасой.

— А вот это уже настоящий лабаз, — определил Чолданов, хорошо знакомый с бытом сибирских охотников. — В меру сухой, в меру теплый, а главное, вполне пригодный для отдыха, поскольку отстреливаться из него — одно удовольствие.

Отправившись с согласия ротмистра на разведку, штаб-ротмистр уже минут через десять помахал в воздухе карабином, давая понять, что вокруг все спокойно.

— Полтора часа для привала, — скомандовал командир группы, бегло осматривая строение на сваях, в котором ему особенно нравилась терраса. Лежа на ней, действительно удобно было держать круговую оборону. — Реутов, займите пост вон на том, поросшем кустами холмике. Матвеев, готовьтесь к сеансу радиосвязи.