Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт

– Ничего не могла с собой поделать, доктор. Они показались мне такими голодными, когда сидели здесь, ожидая вашего возвращения. Я нашла изюм и испекла пирог. Не хотите кусочек?

Доктор Хендерсон снял пальто, шляпу и сел за рабочий стол:

– Я прошу вас, миссис Неттлшип, не кормить их. Они ведь не звери в зоологическом саду, хотя иногда напоминают их своим поведением. А уж раз речь зашла о выпечке, вы, кажется, за последний месяц не готовили ничего другого, кроме «холостяцкого пирога». Что-то хотите мне сказать?

Домоправительница стояла, сжав ладони своих больших, как у мясника, рук и держа их перед собой.

– Такой приятный молодой человек вынужден носиться весь день по этому огромному дворцу. Сердце разрывается, глядя на вас, – вы так одиноки.

– Я прекрасно знаю, что не женат. Честно говоря, хотелось бы иного, но это уж моя забота.

– Чем я могла бы помочь вам? Разузнать имя нового мужского парикмахера?

Доктор инстинктивно поднял руку к волосам, унял негодование и попросил вызвать первого пациента. Прихрамывая, вошел человек в военно-морской форме с тусклыми серебряными пуговицами. Он сжимал в руках фуражку. На щеках пациента произрастали длинные, как у модников с Пиккадилли, бакенбарды, в которых застряла целая россыпь крошек от пирога. Мужчина представился как Уильям Шипшенкс, смотритель лабиринта. Он объяснил, что нуждается в медицинском свидетельстве о своей нетрудоспособности.

– С ногами что-то ужасное, доктор, – сказал больной, садясь. – Едва смог подняться на свою площадку. Некоторые не в силах выбраться из лабиринта, пока я не залезу наверх, чтобы дать им указания.

Взяв перо, Хендерсон записал имя пациента.

– В остальном ваше здоровье, по-видимому, в порядке, мистер Шипшенкс? Кажется, вы у меня впервые.

Смотритель еще сильнее сжал свою фуражку.

– Все дело в том, что раньше я посещал гомеопата из Ист-Моулси, – признался он.

Доктор положил перо и откинулся на спинку стула:

– Позвольте спросить, почему вы доверяете свое здоровье этому человеку?

Шипшенкс ответил не сразу.

– Потому что его лекарства не имеют дурного вкуса и не пахнут, как сапоги ассенизатора.

– Его снадобья безвкусны, мистер Шипшенкс, потому что в них, по существу, ничего нет. А теперь позвольте осмотреть вас.

Пациент снял башмаки и дырявые чулки, закатал штанины и вскарабкался на стол для обследования.

– Вам нравится ваша работа? – спросил доктор, расхаживая вокруг стола. – В Англии не так много смотрителей лабиринтов. Скорее всего, вы единственный.

Лежавший на спине Уильям Шипшенкс повернул голову к доктору:

– Бывает, сижу и думаю: что будет, если я просто плюну на все и уйду? Я уже шестнадцать лет на дожде и ветру в любую погоду, и молния меня била так часто, что я уже сбился со счета. В последний раз, когда это случилось, у меня выпали все волосы. Вновь выросшие стали виться.

Доктор разглядывал язвы на ногах больного:

– Когда это впервые появилось?

Смотритель глядел в потолок:

– Вы бы удивились, узнав, как много людей не отличают правую сторону от левой.

Пощупав пульс, доктор Хендерсон вытащил депрессор[18] и осмотрел язык больного.

– Женщины с радостью просят о помощи, когда в ней нуждаются, – продолжал Уильям Шипшенкс, как только инструмент был извлечен. – Все неприятности от мужчин.

– У вас хороший аппетит? – спросил доктор.

Шипшенкс по-прежнему внимательно разглядывал потолок:

– Они входят в лабиринт, полные решимости покорить его. В особенности когда их сопровождают дамы.

– Спите крепко, мистер Шипшенкс? – спросил терапевт уже громче.

Пациент поскреб бакенбарды:

– Некоторые впадают в неистовство. Я видел женщин, которые дергают себя за рукава, воображая, что спрашивают у меня, в какую сторону идти. Дергают так сильно, словно готовы руки себе оторвать.

Теряясь в догадках, не глух ли пациент на одно ухо, доктор подошел к столу с другого края:

– Что скажете о работе вашего кишечника?

– Я даю им указания, – продолжал смотритель. – Устаешь смотреть, как человек безрезультатно сражается с лабиринтом. Но когда говоришь им идти направо, некоторые специально поворачивают налево, как будто ничего не слышат.

Доктор Хендерсон склонился к больному, желая привлечь его внимание.

– Вы много времени проводите на ногах, мистер Шипшенкс? – спросил он, повысив голос.

– Потом я захожу в лабиринт, чтобы вывести их, пока его не закрыли. Реакция обычно бывает очень бурной.

Мгновение доктор стоял, разглядывая его.

– Вы любите гулять? – спросил Хендерсон. – Скажем, в лугах?

Уильям Шипшенкс внезапно резко повернулся к доктору:

– Я люблю луга, да. Могу гулять по ним весь день. В это время года природа пробуждается. Уединение – вот что я люблю. Кругом ни души… Вам доводилось читать «Трое в лодке» Джерома К. Джерома?

– Да, конечно, – улыбнулся доктор. – Особенно мне нравится то место, где Гаррис застревает в дворцовом лабиринте.

– То же происходит и со всеми остальными: не успеваешь доставать их оттуда, – проговорил смотритель, скрежеща зубами. – Эта книга сведет меня в могилу.

Доктор Хендерсон вернулся к своему столу:

– До этого еще далеко, мистер Шипшенкс. Но вы рискуете роковым образом ухудшить свое состояние, если не прекратите втирать в ноги сок лютика, как делают все симулянты. Я никому не скажу об этом. Может быть, вам и не нравится ваша должность, но вы вряд ли хотите потерять ее.

Смотритель медленно поднялся со стола, приняв сидячее положение. Уныло свисающие бакенбарды делали его еще более жалким.

– Значит, у меня нет шанса получить освобождение от работы?

– Ни малейшего, – ответил доктор Хендерсон, склонив голову над своими записями.

Уильям Шипшенкс попытался изобразить на лице улыбку:

– Даже если я пущу вас в лабиринт бесплатно? Можете купить себе сдобную булочку на сбереженный пенс. Кто же откажется от вкусной плюшки? – Смотритель закрыл глаза и сцепил руки перед собой. – Представьте себе булочку со смородиновой начинкой, доктор.

– Абсолютно невозможно. – Доктор щелкнул пальцами, выписывая рецепт. – Это поможет вам убрать раздражение на коже ног. Предлагаю пойти и обдумать, насколько вам повезло, что есть работа, на которой не приходится иметь дело с расхитителями времени.

Смотритель с тяжелым вздохом натянул чулки и башмаки и медленно опустил штанины. Взял рецепт без единого слова и, оставив на столе несколько монет, поплелся, волоча ноги, к двери.

Сердце терапевта смягчилось, пока он наблюдал за ним.

– Постарайтесь не сидеть под дождем, мистер Шипшенкс, – посоветовал он. – И если вы вежливо попросите миссис Неттлшип, она починит вам чулки. Дырки – это по ее части.

Вторник, 29 марта 1898 г.

В день пикника Пуки хорошенько натерла руки петрушкой, чтобы от них не пахло луком, и вышла украдкой через заднюю дверь, надеясь, что принцесса ее не заметила. Служанка пробежала по благоухающей фиалками Моут-лейн, на ходу завязывая ленточки капора. Вернувшись, она проскользнула на кухню и занялась обновлением хозяйской шляпки, отделанной по моде бирюзой. Принцесса решила надеть ее сегодня. Шляпка отсырела, поэтому Пуки подержала ее возле кухонной плиты, потом окунула тупой нож в горячую воду и аккуратно расправила перья. Удовлетворенная результатами, она поставила варить кость, чтобы приготовить немного помады для волос.

Когда служанка добавляла масло и лимонное сорго в извлеченный из кости мозг, вошла с газетой в руке принцесса, желавшая проверить, как готовятся пироги с голубятиной. Минк остановилась, не веря собственным глазам, потом подошла ближе, недоумевая, как на кухне оказался еж. Пуки пыталась загородить его, но даже ее большие ноги не могли скрыть иглы животного.

– Один из садовников нашел вчера ежика, – попыталась объясниться служанка. – Это самка, я назвала ее Викторией. Она съест всех тараканов.

Принцесса, подбоченившись, продолжала разглядывать животное.

– Не понимаю, почему ты назвала зверюшку в честь миссис Фейджин[19]. Эта женщина так и не вернула мне семейные драгоценности.

– Мэм, никто не должен слышать, что вы называете королеву «миссис Фейджин», – заметила Пуки, предостерегающе покачав пальцем. – Она подарила вам дом, а между тем в списке ожидающих жилье больше ста фамилий.

Принцесса устремила взор куда-то вниз:

– Нельзя ли прибегнуть к мышьяку или другому яду?

– Нет, мэм, – покачала головой служанка. – Слишком опасно. Махараджа всегда боялся, что британское правительство отравит его, и не разрешал держать яды в доме.

– Ну что ж, нам остается надеяться, что аппетит Виктории не уступает твоему. Только держи ежиху подальше от глаз миссис Бутс. Эта женщина и без того подозревает, что я тайком пронесла во дворец животное.