Труп на английской лужайке - Юлия Алейникова

– Правильно! А я займусь Сэм. Юная герцогиня представляется мне перспективным вариантом.

– Молодец! Вот видишь, не все так безнадежно! – назидательно проговорил Василий. – Ночью, когда все уснут, встретимся на производственное совещание.

– Василий, ночь категорически отпадает. Лучше встретимся в парке или еще лучше – в соседней деревушке. Позвоню тебе минут за двадцать, и ты выйдешь мне навстречу на своем байке. – Вероника не сдержала улыбку. Новое увлечение Василия, а особенно его новый гардероб ее ужасно веселили.

– Ничего смешного не вижу, – пробубнил покрасневший, как краснодарский помидор, Василий.

Глава 17

Что можно выудить в мутной воде?

Домой с заседания живописного сообщества Юля возвращалась по задворкам, вздрагивая от каждого шороха и шарахаясь от каждого автомобиля.

Вбежав в дом, она больше всего хотела забаррикадировать дверь, но ясный взгляд Тома Литтла, стоящего у плиты, удержал ее от этого безумия.

– Привет! – обрадовался ее возвращению Том. – Как прошел день?

– Спасибо, чудесно. Я познакомилась сегодня с миссис Далтон, и она пригласила меня на собрание ее художественной студии.

– Сама Ариана Далтон? – восхищению Тома не было границ, имя Арианы он произнес с благоговейным трепетом.

– Ты ее знаешь? – с надеждой спросила Юля.

– Конечно! Это очень влиятельная особа. Она очень образованная, богатая, умная. Ее сын – философ. Муж был биржевым брокером. А она художница. Настоящая художница. И она такая красивая. И совсем не похожа на других дам из нашей деревни. Она больше похожа на леди из Гарт Мэнор. И она даже дружила с ними.

– А с кем точно она дружила? – Кажется, у Юли появился шанс разузнать кое-что и о самой Ариане.

Том выключил плиту и уселся за стол. Сложил перед собой руки и принялся обстоятельно рассказывать. Милый мальчик!

– Мама говорила, что миссис Далтон появилась в деревне вместе с первой герцогиней. Кажется, они были подругами неразлейвода. Я никогда не видел первой герцогини, но говорят, она была настоящей красавицей. И герцог, и герцогиня очень дружили с Далтонами. Кажется, они даже переехали в Хаутон-ле-Оутомн, чтобы быть поближе к герцогу и его жене. Старый герцог только скончался, и нынешний вернулся в поместье из Лондона с молодой женой. Они были очень веселые люди. Матушка говорила, даже слишком веселые. Она говорила, что тогда, в шестидесятых годах, были ужасные времена. Молодежь была очень распущенной, и герцог с женой были такими же. Но потом, когда герцогиня погибла в автокатастрофе, говорят, с ней было не все в порядке. Кажется, сейчас это называется «быть под кайфом», и герцог очень изменился. Его сыну тогда едва исполнилось пять лет. И они оба очень переживали. В Гарте прекратились все эти вечеринки и праздники с бесчисленными толпами гостей. Матушка рассказывала, что у них иногда и по сто, и по двести человек останавливалось. Всякие там художники, музыканты. К ним даже однажды «Роллинг стоунз» приезжали. – Том сделал при этом такие глаза, как будто поместье Апон-Тайнов посетил далай-лама. – Но после смерти герцогини все закончилось. И Далтоны остались единственными друзьями герцога.

Но года через два он снова женился. Матушка говорила, наверное, от тоски, потому что он очень любил свою первую жену. Но со второй ему не повезло. Она была очень противная и заносчивая. В деревне ее не любили. И еще говорят, что она очень любила мужчин! Они скоро развелись и трех лет вместе не прожили. Говорят, она потом в Америку уехала, – не спеша рассказывал Том, раскачиваясь взад вперед в такт своей беседе.

– Том, как ты смог это все запомнить? – поразилась Юля, как он мог удержать в голове столько бесполезных фактов, вероятно, рассказанных ему матерью просто от недостатка более подходящих слушателей и наверняка уже много лет назад?

– У меня очень хорошая память. И в школе так говорили. Мистер Фейбер говорил маме, что хотя я и ничего не смыслю в физике, но зато никто лучше меня не знает законы и химические формулы, и даты по истории. Еще я помню все стихи, какие учил в школе, – гордо поделился Том. – Хотите, я прочту вам «Абидосскую невесту» лорда Байрона? Целиком! А знаете, сколько в ней строф?

– Нет! – в ужасе шарахнулась Юля, почему-то предчувствуя что «Бородино» ей наверняка покажется четверостишием. – А что со второй герцогиней?

– С герцогиней? – видимо, у Тома только длинная память была безупречна, с короткой явно наблюдались сложности.

– Она уехала в Америку, а дети у них с герцогом были?

– Нет, – недоуменно протянул Том. – У него только один наследник. После второй герцогини он долго не женился. Лет десять, должно быть. И миссис Далтон очень его поддерживала. В деревне даже ходили всякие слухи, но матушка всегда говорила, что это неправда. Что только злые языки могут выдумать такие гадости, потому что герцог очень дружил с мистером Далтоном.

– А где сейчас мистер Далтон?

– Умер несколько лет назад от сердечного приступа. Миссис Ларкинз говорила, что он совершенно разорился на какой-то афере, а тут еще экономический кризис. Но я не знаю. Миссис Далтон живет, как обычно. Не хуже и не лучше. И все равно все ее уважают, даже больше, чем миссис Ларкинз.

– Да. Это показатель, – согласилась Юля. – А что было дальше с герцогом? – спросила она, чтобы до конца выяснить семейную историю Апон-Тайнов.

– Дальше ничего интересного не было. Следующие две герцогини не могли иметь отношения к расследуемой истории и ничем примечательным жителям деревни не запомнились.

Итак, что мы имеем. Юля сидела у себя в комнате на кровати и смотрела в исписанный клочок бумаги.

Первое. Виктория – вторая жена Адама и мачеха Джона.

Второе. Стив Янг – племянник второй герцогини, его мать некогда была любовницей Ника. Может, он его сын?

Третье. Вторая герцогиня была любовницей сэра Патрика.

Четвертое. Ариана Далтон была любовницей Ника, у нее есть сын. (Возможно, сын Ника?)

Пятое. Так кто же убийца?

ИДИОТИЗМ!

Последнее слово Юля написала большими печатными буквами. Оно должно было символизировать ее отчаяние. Разумных подходов к раскрытию этого преступления быть не может. Во всяком случае, при такой скудной информации. Пора подключать фантазию.

Юля напряглась и прислушалась. В голове царила мертвая гулкая пустота. Воображение, вероятно, собрало чемодан и отбыло в отпуск. На Гавайи, никак не ближе, и сколько ни аукай, отклика не будет. Если она и дальше будет так же продуктивно вести расследование, ей придется остаток дней провести в бегах, с горечью заключила Юля.

Эх, если бы убить хотели Шарлотту, найти мотив преступления было бы намного легче. Юля задумалась. А почему она так вцепилась в этого Янга? Ну, отравился он какой-то дрянью, с кем не бывает. Выжил же. А они уже все переполошились.

А может, все гораздо проще. Хотели убить Шарлотту и убили. Тогда не нужно придумывать дикие истории, можно обойтись банальными мотивами, которые, кстати, уже озвучили местные любительницы изящных искусств.

Во-первых. Убить могла Саманта. У нее роман на стороне. Шарлотта узнала об этом, грозила разоблачением.

Во-вторых. У Виктории могла быть растрата в фонде или еще что-то такое же недостойное.

В-третьих. Гм. А что в-третьих? Адам хотел отравить Стива Янга – не вышло, об этом пронюхала Шарлотта, и он ее убил?

«Вот, завернула! – восхитилась собой Юлия. – Тут сразу обе линии задействованы».

Вообще Адам по-прежнему казался ей наиболее перспективным объектом. Потому что был слишком тихим и каким-то неопределенным. Будучи натурой эмоциональной и яркой, Юля никогда не могла понять таких тихонь и относилась к ним с подозрением.

Интересно, каким врачом работал раньше Адам и почему простился с практикой?

Юля задумалась: «Больше всего ему бы подошла профессия что-то вроде окулиста или лора. Сидит он себе в кабинете в беленьком халатике, – воображала Юля, – и тихим таким занудным голосом просит: «Откройте ротик. Скажите «а» или же: «Скажите, какие буквы вы видите в верхней строчке».

А что, очень реалистично. О! А не уточнить ли у Тома? Учитывая, каким кладезем полезной информации он оказался, можно надеяться, что и специальность Адама для него не секрет.

– Он был детским нейрохирургом, – без заминки ответил Том, в очередной раз демонстрируя чудеса непроизвольной памяти, столь свойственной детям и почти отсутствующей у взрослых. – Он тогда работал в Лондоне, и был очень известным человеком. В Хаутон-ле-Оутомне все им очень гордились. – Том оставил в покое посуду, которую мыл до Юлиного появления, и отдался рассказу целиком. – Однажды его даже показывали по телевизору! Случилась какая-то ужасная авария и сильно пострадал маленький ребенок. Маркиз сам проводил операцию. Она шла много часов и все молились за них. А потом он спас ребенку жизнь и его показывали по телевизору!

«Ничего себе», – удивление Юли было беспредельно.