Исцеление - Борис Мишарин

Посадив их на заднее сиденье «Вольво», Михайлов пошептался с Танцором и они тронулись. Вика не могла оценить превосходства «Вольво» перед советскими машинами, на которых и то не ездила, но Алле разница чувствовалась сразу. «Как все прекрасно и неужели это все кончится»? — с ужасом подумала она о, начинавшем ей иногда казаться, сказочном Николае.

— Как вам моя квартира? — спросил он, возвращая ее к земной суете.

— У холостяков бывает гораздо хуже, я даже не ожидала.

По ее тону он понял, что хотела сказать Алла и с улыбкой спросил:

— Это намек, Алла Борисовна?

— Нет, Коля, это похвала вашей мужской аккуратности.

— Спасибо, — искренне ответил он.

— А куда мы едем, я думала домой? — спросила Вика.

— Потерпи, дорогая, скоро узнаешь. Почему ты такая нетерпеливая — сама говорила, что готова ехать хоть на край света, а на деле? — он засмеялся.

Вика, ничего не отвечая, прижалась к нему через спинку сиденья, обхватив шею руками, и не отпускала, пока они не подъехали к магазину. Михайлов повел их внутрь.

После недолгих уговоров, еще стесняясь, они выбрали себе платья, туфли, сапожки, нижнее белье и другую мелочь. Оглядев их, Николай покачал головой и повез в другой магазин, где выбрал по шубке.

— Теперь мне неприлично ходить рядом с ними, — сказал Николай, обращаясь к Танцору.

— Понял, доктор, поехали.

В мужском салоне Вика и Алла помогли ему выбрать костюм. Небольшие проблемы возникли с верхней одеждой — Вика хотела дубленку, а Алла кожаное пальто. Николай выбрал пальто из качественного сукна с норковым воротником.

— Милые мои, уважайте принципы гармонии! Представьте — вы идете в шикарных норковых шубах и я рядом с вами, но тоже в норке.

Засмеялись не только они, но и продавщицы.

— А сейчас, девочки, последний вояж и не спрашивайте, вы останетесь в машине, — попросил Михайлов.

Николай с Танцором ушли и вскоре вернулись с двумя коробками.

— Ух, — вздохнул Николай, — кажется все, можно домой! — объявил он.

На магазины ушел почти весь день. Багажник и одно пассажирское место в салоне забиты до отказа покупками. Удовлетворенный Николай, счастливые Вика и Алла подъехали к дому, Танцор помог им занести вещи.

— Алла Борисовна, не каждый зять так любит свою тещу, вы берегите его, — смущаясь, шутливо попросил Танцор.

Алла покраснела, не зная, что ответить, но ей понравилось, что Николая уважают, и она в растерянности пыталась что-то сказать. Михайлов пришел на помощь:

— Она, Миша, не простая теща, — он поднял палец, — другая бы рявкнула сейчас на тебя, и мне бы тоже досталось, что подарков мало купил, а она обещает беречь… подарки.

Все рассмеялись. Танцор ушел, женщин разбирало любопытство — что же в коробках? Николай понял и решил не томить их.

— Девочки, как вы считаете, муж должен облегчать труд своей любимой жены и тещи?

— Должен, Коленька, не томи…

— Когда муж просит покушать, и вы желаете ему угодить, приготовить еду быстрее, что должен сделать он? Подарить вам вот эту микроволновую печь.

Николай поставил на стол коробку, начал открывать ее, чувствуя, как радуются Алла и Вика, готовые прыгать от счастья. Ему захотелось засыпать подарками их с ног до головы — этих чудесных, милых и любимых женщин, перебивающихся последнее время с хлеба на воду.

— Прелесть, Коленька, ты просто прелесть! — воскликнула Вика.

Они кинулись обнимать его, целуя, тыкались лбами и еще больше смеялись и радовались от этого. Довольный Николай обнимал их, и сердце согревала мысль: наконец-то счастье пришло к ним!

— Подождите, это еще не все… Вдруг ваш капризный муж и зять, — он положил указательные пальцы на их губы, что бы они не смогли возразить, — захочет свежего сока или клубнику со взбитыми сливками, поесть какого-нибудь салата или что-то еще и, дабы не сердиться на вас за вашу медлительность, с целью ускорения процесса прихоти, он дарит вам вот этот кухонный комбайн.

Михайлов с улыбкой посмотрел на них, думая про себя о том, как еще могут обрадоваться уже счастливые женщины. Но законы физики действовали безжалостно и здесь — нельзя беспредельно переполнять чашу любой, самой смачиваемой емкости. Поверхность, выгибаясь дугой, лопается в конечном итоге, выплескивая через край свое содержимое.

Алла и Вика, словно замороженные, молча стояли, и ошалело смотрели на него. Сразу не поняв, Михайлов ляпнул:

— Ну, извините, девочки, стиральную машину привезут и установят только завтра.

— Такую же, как у тебя? — с тоской, как показалось Николаю, спросила Алла.

— Нет, чуть лучше, — ответил он, чувствуя, но, еще пока не осознавая нарастающего напряжения.

Алла заплакала и упала ему на грудь, Вика, всхлипывая потише, прятала глаза на его широкой груди. Еще находясь в эйфории, Николай спросил:

— Девочки, ничего не понимаю, чем я обидел вас?

Они, плача уже навзрыд, только покачивали головами, размазывая по лицу нехитрую косметику, прижимались к нему сильнее, становясь еще роднее и ближе.

— Милые мои, родные, — он обнимал их, — вы же знаете, что я не переношу женских слез. Это еще с войны…

Алла чуть отстранилась от него, смахивая рукой слезы и пытаясь открыть свою сумочку. Николай подал ей свой платочек.

— Коля, — начала она, стесняясь размазанного лица, — ты же знаешь, что нас с Викой одолевало горе, но ты вылечил ее, и наше счастье стало безграничным, потом, полюбив Вику, ты сделал нас счастливыми безмерно. Но сегодня мы не смогли вынести размеров твоей щедрости и нашего счастья и… заплакали, — ее глаза, еще полные слез, уже улыбались, — это слезы радости, милый!

— И всех делов-то, ура-а-а! — по-детски закричал он, поднимая их обеих и кружа по комнате. — Все, мои ласточки, нужно еще собраться, причипуриться, — приговаривал он, вытирая их слезы, — идите, умойтесь, надеюсь, вы не забыли о помолвке?

Он остался один и закурил, пуская в задумчивости дым. «Действительно, сколько горя перенесла эта семья? Собственно, кроме него ничего и не было у них. Гроши, которые зарабатывала Алла, уходили на лечение, не приносящее пользы, но они не смирились и верили. Как они вообще жили, где брали на хлеб»?

Михайлов тяжело вздыхал, туша сигарету.

«Нет, я правильно делаю, пусть они ни в чем не знают отказа, пусть живут полноценной жизнью, беря от нее все возможное. Как все-таки несправедлива судьба: махровые уголовники жируют — честные и порядочные еле влачат существование».

Его мысли прервали Алла и Вика, вихрем ворвавшиеся в комнату, неся с собой свежесть и доброту, тепло и радушие, словно солнышко, появившееся в дождик. Кружась и демонстрируя наряды, они порхали по комнате утренней радугой и их лица светились зарей на небосводе жизни.

«Все-таки, как немного нужно для счастья», — подумал Николай, улыбаясь своим милым и любимым цветочкам. Он глянул на часы и не удержался:

— Все, девочки, времени у нас нет, водитель уже ждет внизу, одевайтесь, милые.

Они подъехали к Александру, опоздав на 10 минут. Он встречал их на улице, у дверей с двумя букетами цветов.

— Догадался, что мы приедем втроем, — засмеялся Николай, знакомя их.

— Не сложно было.

Он, поздравляя, вручил цветы и повел всех в малый гостиный зал, где уже находились пятеро мужчин, шепнув Николаю, что это боссы местных группировок.

— Знакомьтесь, это Николай Петрович, его невеста Вика и ее мама Алла Борисовна.

Мужчины подходили по очереди и, представляясь, целовали дамам ручки, заваливая цветами — Олег, Борис, Михаил, Петр, Вано. Николай запоминал, пожимая руки, сухо, но вежливо благодарил каждого за поздравления.

Две горничные принимали у Аллы и Вики цветы, складывая их вместе на столик. Николай рассматривал мужчин, словно выпрыгнувших из бандитского фильма — массивные золотые цепи, дорогая одежда и безвкусица, присущие каждому из них, тупые, но самодовольные морды сильных мира сего, по крайней мере этого города. От них веяло какой-то зловонностью, и Николай пожалел, что приехал сюда со своими любимыми женщинами. Каждой клеточкой он ощущал наглую, жестокую и неприятную ауру этих людей. Он взглянул на Александра, лидера самой мощной преступной группировки города, уступающей только законнику Брому, на этого интеллигентного парня, от которого веяло силой воли и твердости, умом и жесткостью, но не жестокостью и беспределом. Интересно, как сводит судьба людей, он далеко пойдет, если Бром, уже начинающий беспокоиться о его нарастающем могуществе и уме, вскоре не прикончит его. Назрело время их спора.

«Но это мы еще поглядим, как дальше будет», — усмехнулся про себя Николай, который уже твердо решил поучаствовать в судьбе Александра.

Присутствующие рассаживались в кресла вокруг большого стола. Александр произнес:

— Я и мы, — он обвел рукой мужчин, — Очень рады, что столь скромное жилье, — он улыбнулся, — посетил лучший доктор России, будущая знаменитость мира — Николай Петрович Михайлов. И мы рады в двойне, что он посетил нас с очаровательной невестой и ее замечательной мамой.