Ожерелье дьявола - Кэт Мартин

– Если верить полковнику, это задание станет для твоего отважного кузена последним? – спросила она. – Наверное, капитану Шарпу будет недоставать моря?

Виктория Истон не была близко знакома с Итаном, хотя и находилась на борту судна, которое ходило во Францию, чтобы помочь ему бежать из французского плена. Вся семья Корд тогда собралась, чтобы оказать Итану радушный прием и отпраздновать его освобождение. После перенесенных страданий он еще долго оставался замкнутым и мрачным, поэтому произвел на Викторию впечатление холодного и бесчувственного человека. Правда, супруг уверял ее, что в действительности Итан совсем другой, веселый, жизнерадостный и добрый.

– Морю Итан посвятил всю жизнь, – с легкой грустью сказал Корд. – Но ему пора приступить к исполнению своих обязанностей маркиза! И по-моему, он уже предвкушает свежие впечатления от исполнения новой роли.

– Ты полагаешь, что он войдет в клуб завидных женихов? В конце концов, его прямой долг оставить после себя наследника! Представляю, какие страсти разгорятся на ярмарке невест! – с чувством промолвила Виктория.

– Разумеется, дорогая. Но только сначала ему требуется отдохнуть и освоиться в высшем обществе, – резонно ответил Корд и протянул руку к каштановому локону жены. Глазки Виктории заблестели.

Граф повернулся к ней лицом вместе с креслом и, усадив Викторию к себе на колени, поцеловал в губы. Она томно закрыла глаза.

– А чем вызван твой интерес к Итану? – спросил Корд, прервав поцелуй.

– Недавно ко мне заходила Сара, она обеспокоена отсутствием вестей от Итана.

Сара, сестра капитана Шарпа, виконтесса Эймс, вместе с Кордом активно участвовала в вызволении брата из французских застенков.

– У нее нет повода для беспокойства. Как только Итан исполнит свою последнюю миссию, он тотчас же благополучно вернется домой, – сказал Корд.

– Надеюсь, что ничего непредвиденного с ним на этот раз не произойдет, – сказала Виктория. – Ведь виконт Форсайт уже не является членом правительства.

– Ему удалось убежать из тюрьмы, – сказал Корд. – Но странному совпадению вскоре после его побега твоя подруга Грейс тоже покинула Лондон, якобы с целью проведать родственницу, живущую где-то на севере Англии.

Виктория сделала невинное лицо и захлопала глазками.

– Надеюсь, дорогой, ты не думаешь, что Грейс как-то замешана в побеге виконта Форсайта из тюрьмы накануне его казни?

– Не смотри так на меня! Лучше поклянись, что твоя подруга действительно в этом не замешана! – строго сказал Корд.

– Да как такое подозрение могло прийти тебе в голову? – Глаза Виктории округлились. – Грейс – воплощение ангельской скромности и добропорядочности.

– Но беглец ее родной отец, и тебе это известно, – мягко заметил Корд. – Поэтому…

– Послушай, милый! Ты ведь обещал мне молчать об этом!

– Я всего лишь хотел сказать, что…

– Молчи, негодник! Как ты посмел обвинить Грейс в пособничестве изменнику! Кстати, виконт упорно отрицал свою вину! И это тебе прекрасно известно.

– Верно. Тем не менее его бы повесили, если бы кто-то не помог ему выбраться из тюрьмы. Тебе известно, что Грейс способна на любое безрассудство! Так почему бы ей не оплатить услуги тех, кто по кирпичику разобрал снаружи стену его камеры? Разве ты не поступила бы так же, если бы оказалась на ее месте?

Не совладая эмоциями, Виктория обняла мужа и прижалась к нему грудью.

– Не сбивай меня с толку своими прелестями, проказница! – пожурил ее граф, похлопывая ладонью по бедру.

– Ты все еще обращаешь на них внимание, шалунишка? – игриво проворковала Виктория, заерзав у Корда на коленях.

Реакция его мужского естества последовала незамедлительно.

– Ой! – вскричала она. – Что происходит?

– Почему бы нам и не пошалить немного? – спросил граф и припал губами к пышному бюсту жены.

Виктория звонко рассмеялась, радуясь, что сумела отвлечь супруга от разговора на щекотливую тему. У нее не было сомнений в причастности Грейс к дерзкому побегу лорда Форсайта. Теперь она лелеяла надежду, что ее лучшей подруге удалось благополучно добраться до уединенного особняка своей дальней родственницы леди Хамфри, где она и собиралась пробыть до тех пор, пока в Лондоне не улягутся страсти. И разумеется, ожерелье, которое она подарила Грейс, убережет ее от любых напастей. И даже, возможно, принесет ей счастье.

Нет, определенно серьезных оснований для беспокойства у Виктории не имелось. Она была уверена, что Грейс выкрутится из этой непростой ситуации. Однако же интенсивные поиски беглеца продолжались, власти предпринимали самые энергичные меры для обнаружения как самого лорда Форсайта, так и тех, кто способствовал его побегу. Ни самому Форсайту, ни организаторам его побега в случае поимки не избежать суровой кары.

При мысли об этом Виктория невольно поежилась, однако супруг воспринял это как проявление ее нетерпения, и, подхватив на руки, понес по лестнице в спальню. Виктория зажмурилась и стала мысленно молиться за благополучие своей лучшей подруги.

Матильда Креншо, баронесса Хамфри, сидела в гостиной на втором этаже своего особняка Хамфри-Холл на диване с выцветшей обивкой и, задумчиво глядя в окно, слушала болтовню старинной приятельницы Эльвиры Туид.

Как на лицах обеих женщин, так и на интерьере комнаты лежала печать неумолимого времени, исподволь тратящего, подобно моли, любую материю. Но леди Хамфри это совершенно не огорчало, ей даже нравилось ощущать себя участницей медленного процесса всеобщего разрушения и упадка, напоминающего о тщетности и суетности окружающего ее бренного мира.

Эльвира Туид, вдова недавно усопшего сэра Генри Туида, удобно усевшаяся в деревянном кресле, обитом узорчатой шерстяной тканью, положила шитье на колени, пожевала губами и, покачав седой головой, промолвила:

– Что ни говори, а это скверная история! Я до сих пор не могу взять в толк, как случилось, что эти болваны в Лондоне всерьез поверили, что лорд Форсайт, известный своими патриотическими настроениями, вдруг изменил родине.

– Он рос послушным и честным мальчиком, готовым понести наказание за свои ошибки и проступки, – добавила хорошо поставленным голосом леди Хамфри, взявшая заботу о племяннике на себя, когда в десятилетнем возрасте Джеффрис лишился родителей. – Ну и что из того, что он порой изменял жене? Все мужчины делают это время от времени, такова уж их натура.

– Мой Генри тоже однажды оступился, – сказала леди Туид, оживившись. – После этого он был на год лишен права входить в мою спальню. Полагаю, что этот урок ему пошел на пользу, по-моему, с тех пор он угомонился.