Полутьма - Эрик Браун

Рана кивнула:

— Я просмотрю допросы друзей убитых и попробую выяснить, не звонил ли им кто-нибудь из общих знакомых.

— Отлично, лейтенант!

Вишванат еле заметно улыбнулся, и Рана так обрадовалась, словно сам президент вручил ей почетную медаль.

Десять минут спустя Вишванат решил, что на месте преступления они сделали все, что могли. Труп положили на носилки и унесли, а номер опечатали, чтобы провести затем еще более тщательное обследование для экспертизы.

Выходя из комнаты, Вишванат бросил Назу:

— Останьтесь здесь, лейтенант. Опросите служащих, как положено, и перешлите мне данные к полудню.

Наз отдал честь, стараясь не показать своего разочарования оттого, что ему поручили такую тупую работу.

Вишванат с Раной спустились на лифте вниз, протиснулись сквозь толпу, по-прежнему осаждавшую парадный вход, и сели в патрульную машину.

Смена Раны закончилась вскоре после того, как они вернулись в полицейское управление. Она задержалась на час, составляя отчет, переслала его Вишванату и спросила, можно ли ей идти. Она устала после столь долгого дежурства и умственных усилий, потребовавшихся для составления отчета. Через пару секунд на ее ком-экране вспыхнул ответ: «Идите, лейтенант. Вы хорошо поработали».

Рана спустилась на лифте на первый этаж и остановилась на ступеньках здания, вспомнив свое решение проведать по окончании смены Вандиту и других детей. Но солнце уже всходило, сжигая серую дымку рассвета, и дети наверняка отправились на работу. Она сходит к ним завтра.

Рана спустилась по ступенькам полицейского управления и пошла короткой дорогой домой в быстро сгущавшемся зное очередного калькуттского дня.

9

Беннетт и Маккендрик проверяли запасы и оборудование в грузовом отсеке, и в этот миг «кобра» резко вздрогнула. Пол ремонтной ямы поднимался до уровня площадки космопорта, отчего возникало такое же ощущение, как при подъеме на лифте. Беннетт ухватился за откидной борт транспортера с открытым верхом, раскачиваясь в такт движению.

— Если мы здесь закончили, пойдем к Тен Ли, — сказал Маккендрик.

Они молча стояли бок о бок на подъемнике, мчавшем их на верхнюю палубу. Маккендрик был одет в черный летный комбинезон, такой тесный, что он облегал его тощую фигуру, словно кожа, подчеркивая выдающиеся ребра и впалый живот. Узнав о болезни магната, Беннетт при виде Маккендрика уже не мог отделаться от мысли о том, что тот умрет примерно через год.

«Как можно жить, зная о своей скорой смерти?» — подумал Беннетт. На него нахлынули воспоминания об отце — о том, как он готовился к приближению конца. И тут до него дошло, что как раз в эту минуту в Мохаве останки его отца предают земле. Он вспомнил обвиняющий предсмертный взгляд отца и внезапно ощутил болезненный укол совести.

Кабина экипажа была выдержана исключительно в черном цвете: черный ковер, кресла и изогнутые стены, чтобы пилотам было удобнее воспринимать десятки светящихся надписей ж экранов. Беннетт наблюдал через треугольный иллюминатор, как буксир подошел задним ходом к носу «кобры», выпустил захваты и потащил звездолет за собой. Они медленно двигались вперед, мимо здания станции, к свободной стыковочной площадке и кучке ожидавших техников и механиков.

Маккендрик лег в кресло инженера в задней части кабины и аккуратно пристегнул свое почти невесомое тело ремнями безопасности. Тен Ли уже была пристегнута в своем кресле, рядом с изогнутым пультом управления. Лицо ее в обрамлении круглого шлема с опущенным козырьком видеоэкрана было бесстрастно и сосредоточенно. Тен Ли тщательно изучала предполетные программы.

Беннетт взял свой шлем с пилотского кресла и надел его на голову, ощущая привычный уют от его облегающей формы. В правом ухе зазвенел назойливый голос диспетчера; Беннетт подрегулировал звук ниже уровня слышимости. До взлета оставался еще час, и он хотел побыть наедине со своими мыслями.

Он залез в кресло, утонув в его мягких глубинах. На «кобре» все, от основного оборудования до мельчайших деталей дизайна, было куда более качественным, чем на любом другом корабле, на котором Беннетту доводилось летать. Маккендрик не поскупился на расходы, снаряжая; свой корабль.

Беннетт притянул к себе подковообразный пульт и закрепил его на месте. Потом он опустил видеоэкран и вместе с Тен Ли погрузился в проверку программы. Лучший способ успокоить нервы перед полетом. За все пятнадцать лет службы в космосе Беннетт ни разу не водил корабли за пределы Солнечной системы. В сущности, он вообще не летал дальше Марса — и то уже десять лет назад, когда у него был короткий отпуск.

Беннетт не сомневался, что справится с управлением «коброй», особенно когда они доберутся до Полутьмы и им придется пройти сквозь грозовую атмосферу, и он знал, что лучшего судна или операционной системы нельзя и желать. Однако его смущал тот факт, что звездолет проделает путь в две тысячи световых лет со сверхсветовой скоростью, да к тому же по неосвоенной части космоса. Такие масштабы просто не укладывались у него в голове. Мысли о полете повергали Беннетта в смятение. А если подумать о том, что они могут обнаружить, когда наконец сядут на Полутьме… У него попросту голова шла кругом.

Он поднял экран и посмотрел на Тен Ли. Она читала очередную строку уравнений со спокойствием человека, для которого реальность — не более чем преходящая иллюзия.

Они достигли взлетной площадки, и буксир отцепил свои захваты. Гидравлические опоры приняли вес звездолета на себя, развернув его в вертикальное положение. Беннетт глянул через иллюминатор на ясное голубое небо.

Потом он соединился с контрольной башней и следующие полчаса посвятил проверке программ и считыванию данных. Бросив взгляд в боковой иллюминатор, он заметил, как топливозаправщики и грузовики увозят группу техников и механиков прочь по бетонной площадке. Это зрелище вызвало у него такое же чувство изолированности от мира, как десять лет назад, когда он регулярно водил грузовые суда с Земли на орбитальные станции.

За минуту до взлета заработали главные двигатели. На контрольном пункте начали отсчет. Беннетт улегся в кресло и вцепился в подлокотники. Он глянул на Маккендрика, пристегнутого к инженерскому креслу. Магнат еле заметно улыбнулся и поднял большие пальцы вверх.

Через несколько секунд «кобра» взмыла с взлетной площадки. Давление вжало Беннетта в кресло. Голова у него закружилась от вибрации и быстрого подъема, перед глазами все поплыло. В голове мелькнула мысль о зеваках, стоящих в наблюдательной галерее, и о детях, разинувших рот при виде этой эффектной пиротехники взлета. В шлеме раздался еле слышный голос диспетчера:

— Удачи вам, Беннетт и Тенека! Счастливого пути!

Звездолет поднялся еще выше и сделал поворот. Беннетт увидел, как в боковом иллюминаторе промелькнуло западное побережье и пустыня Мохаве цвета охры, расцвеченная зеленеющими кружками городков и селений. С этой высоты они казались совсем игрушечными. Невозможно было поверить, что там внизу нормальные люди живут нормальной, повседневной жизнью.

Беннетт повернул голову и улыбнулся Маккендрику:

— Как ты, Мак? Ничего?

У старого магната едва Хватило сил, чтобы поднять в ответ руку. Беннетту оставалось лишь надеяться, что Маккендрик сумеет вынести перегрузку старта.

Голос Тен Ли прервал его размышления.

— До старта двадцать секунд.

— Отсчет, — сказал Беннетт, глядя на свой экран. Система работала без сбоев.

— Десять… девять… восемь…

Они почти уже набрали необходимую для перехода в подпространство высоту. Там, на безопасном для старта расстоянии от Земли, включатся двигатели Шульманна-Диеринга, разрывая пространство с такой бешеной энергией, что если бы звездолет стартовал прямо с площадки, весь космопорт превратился бы в руины.

Беннетту стало страшно. Черт побери! Через пару секунд он полетит быстрее света на этом крошечном, как скорлупка, корабле, который, нарушая все законы физики, перебросит трех жалких человечков на самый край галактики!

Он подумал о Джулии. Он почти хотел быть сейчас с ней, пусть даже она осыпала бы его своими колкими упреками.

— Два… один… старт, — сказала Тен Ли.

Оглушительный рев двигателей внезапно смолк, сменившись не менее оглушительной тишиной. Потом, немного привыкнув, Беннетт услышал, как корабль издает тихое, еле слышное гудение, похожее на затихающий звук камертона.

Он посмотрел в иллюминатор. Вместо бледно-голубого неба стратосферы — или же привычного скопления звезд — Беннетт увидел странное, ни на что не похожее зрелище: звезды превратились в северное сияние, которое неслось на корабль и вихрилось вокруг него, подобно разноцветной артиллерийской бомбардировке. Беннетта охватило ощущение ирреальности; он чувствовал себя словно пациент, отходящий от операционного наркоза.