Да запылают костры! - Вальтер Литвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя два дня после подавления бунта сам полковник Хирмани вызвал его в свой кабинет. Тубал пошёл с готовностью понести заслуженное наказание. Которого не последовало. Вместо этого полковник спокойно выслушал сбивчивый доклад, сделал какие-то пометки в своём журнале и отдал распоряжение на месяц отстранить жандарма Артахшассу от службы. Тубал ушёл молча с осознанием безнаказанной несправедливости.
Он заперся в тесной комнатушке, оставшись наедине с роящимися в голове ужасными образами – рассекающие кожу удары плетьми, тёмная магия адепта, обвивающая тело подобно длинным скользким щупальцам, толпа с факелами, надвигающаяся, как лава, медленно и неотвратимо, и испуганное лицо молодой женщины. Он ожидал, что рано или поздно безумие настигнет его и укроет от терзающих обличений, но тщетно.
Когда чувство вины обжилось в сердце, а Алулим погрузился в холодные сумерки, Тубал вышел на улицу. Прошёлся вдоль шумных ресторанов и кабаре; никому не было до него дела. Он брёл по краю проезжей части, не думая о проезжающих мимо автомобилях, о пронизывающем до костей ветре. Остановился только у библиотеки, где нередко проводил вечера и ночи человек, который стоял над простаками и дёргал их за ниточки.
Тубал направлялся к пророку.
Исцарапанные двери библиотеки противно заскрипели. Рыжеватые огни ламп замерцали, будто факелы под порывом ветра.
Он вздрогнул. В памяти снова всплыла ночь восстания.
– Тубал? – прозвучал справа тёплый голос. – Я боялся, что ты не придёшь.
Тубал с трудом подавил желание развернуться и спрятаться, хотя чужой голос всё ещё нашёптывал: «Ты не найдёшь спасения! Беги!»
– Непростой выдался месяц, – сказал Калех. – Для всех нас.
В старом кресле под лампой сидел пророк. Его медные волосы и расчёсанная борода отливали огнём в искусственном свете. Тубал подошёл ближе и прикрыл рукой глаза. На мгновение ему показалось, что перед ним сидит не странник Калех, а живой царь из легендарных времён.
Будто на пороге невозможного испытания, силы и воля покинули Тубала, оставив в душе мёртвую пустыню.
– Как же так? – прошептал он.
Тубал сам не знал, какой ответ хотел получить на такой жалкий вопрос, будто надеялся, что Калех прочитает на лице его боль и смятение – и поймёт.
– Человек подобен тетиве лука, или пружине затвора. На него можно долго давить, но…
– Нет! – вскричал Тубал, рухнув на стул. – Зачем вы разжигаете в людях ненависть?
Поначалу Калех казался застигнутым врасплох и поражённым, но лишь на короткий миг. На губах появилась измученная улыбка, в глазах цвета шоколада блеснуло понимание.
Калех придвинулся к Тубалу и ласково, почти по-родительски, взял его за руку, сочувственно всматриваясь в глаза. Он заговорил, пытаясь проникнуть в разум непритворными сожалениями, неоспоримыми доводами и вселяющими надежду обещаниями, но Тубал не слушал. Каким-то образом исчезло очарование, влекущее его к этому человеку. Слова превратились в ложь.
«Почему все лгут?»
Разум поглотило болезненное и безжалостное ощущение, что Тубал живёт во сне внутри сна. Он раз за разом просыпался, чтобы обнаружить себя в очередной цитадели обмана. Но всему можно положить конец…
Тубал отдёрнул руку. Без злости или раздражения. Скорее, из холодной необходимости.
– Чего вы добиваетесь?
Калех вздохнул.
– Почему ты отворачиваешься, Тубал?
– Потому что вы играете с людьми, как с куклами!
Взгляд Калеха изменился почти неуловимо, но Тубалу хватило времени, чтобы заметить мелькнувшую на лице невыносимую горечь. Сердце пропустило удар. Пророк медленно покачал головой.
Затем прозвучал печальный, как песнь вдовы, голос:
– Это не так.
– Нет? – Тубал попытался перевести дыхание, но оно рвалось, словно угодившая в бурю паровая повозка. Трясущейся от накатившего страха рукой он выхватил из-за борта пальто короткий нож. – Довольно!
Холодный металл коснулся его горла. Запрокинув голову так, что свет от лампы вонзился ему в глаза, Тубал прижал лезвие ещё плотнее к натянутой коже.
– Отпусти своё отчаяние, – произнёс голос. Липкий и обжигающий, как горячий мёд.
По шее Тубала тоненькой нитью заструилась кровь.
– Отпусти. – Калех дотронулся до его руки так, что на глазах Тубала выступили слёзы.
– Я больше…
Нож выскользнул из руки и со звоном упал на пол. Бросив вниз остекленевший взгляд, Тубал понял, что проиграл. Он должен был разорвать нить. Он стал бы героем.
Но не смог.
– Я подарил людям то, чего они ждали больше всего. Истинную веру, которую от них так долго скрывали.
Тубал всхлипнул, вытер лицо шершавым рукавом и посмотрел на размытую фигуру перед ним.
– Но… – с трудом выдавил из себя он, поднимая взгляд на лицо пророка. – Заветы…
Горячая ладонь легла ему на лоб.
– Я раскрою тебе самую важную тайну, Тубал.
Он инстинктивно заслонил руками голову, когда в сознании прогремел голос настоятеля: «Грязное семя… бездарный мальчишка!»
– Нет никаких заветов Спасителя. Он просто дал людям шанс продолжить жить.
«Я всё выучу, правда! Пожалуйста, не нужно больше… я…»
Голос мгновенно умолк, когда до Тубала дошёл смысл сказанного пророком. Его слова были не просто ложью, а заражённой истиной. Той, которая на первый взгляд не отличается от чистой. А потом становится слишком поздно. Слишком поздно… Но только не для Тубала!
Он вскочил на ноги и, пошатываясь, отступил на три шага.
Обман.
«Вы лгали мне. Все вы…»
Общество человека, которого многие считали пророком, в одночасье стало ненавистным. Тубал развернулся и со всех ног помчался наружу.
– Тубал! – закричал ему вслед Калех, но его голос потонул в гуле кошмарного откровения, наполнившем уши.
Вылетев на улицу, Тубал, спотыкаясь, добрёл до ближайшей подворотни и свалился на четвереньки. Его скрутил приступ кашля. Придя в себя, он пополз вглубь какого-то тихого дворика и спрятался за первой попавшейся колонной. Поджал колени и обхватил их руками, пытаясь стать невидимым, незаметным, ненужным. Однако даже так Тубал чувствовал, что кто-то его преследует.
Он не мог убежать от самого себя. Не мог спрятаться от тяжести вины.
«Я даже не кукла… Я разменная фишка!»
Тубал ошибался насчёт Калеха… Как и целая толпа дураков.
Но разве его не предупреждали? Бездарный мальчишка…
Тубал упал на бок и разрыдался, свернувшись калачиком на грязной брусчатке. Одной рукой он вцепился в волосы. Перед глазами мелькали фальшивые лица. Совсем скоро рыдания притихли и плавно перетекли в хриплый приглушённый смех.
– Лжепророк, – прошептал он.
Глава V
Иона нахмурился, как следует прочистил горло, затем улыбнулся проходящему мимо мужчине. Попробовать ещё раз?
– Слушайте-слушайте! – Иона стоял на порожнем деревянном ящике и призывно махал руками. – Пророк! Пророк Калех будет говорить завтра в полдень! Приходите на лекцию! Завтра в полдень!
В глазах воззрившихся на него людей застыла надежда, смешанная с растерянностью.
