Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина

— Он смеялся над моим выбором. Говорил, что ты мне не подходишь, и мой отец никогда тебя не примет. Это в его духе — подвергать сомнению всякое чувство.

— Откуда ему знать, какая я!

— Правильно. Ты имеешь право сердиться. Я тоже разозлился. Вне красной земли мы редко схлестываемся, Мэй. Только если причина серьезная. Он не оскорблял тебя, он высмеял мое решение. Поэтому дом Тарта остался цел. Посмей он сказать что-то гадостное о тебе — я бы наплевал на запреты.

— Что же родило такую злобу? — пробормотала я. — Ведь должно было случиться нечто судьбоносное, положившее начало этой вражде!

Дэр стиснул зубы и молча прижал меня к себе.

— Прошу, только не здесь. Не хочу вспоминать об этом сейчас, Мэй. Мы среди истиной красоты, купаемся в ветре, вдыхаем ароматы трав и цветов. Знаешь, какой цвет главный у Магици?

— Синий?

— Пурпурный, милая. Потому-то, когда назревает нечто эпохальное — война, стихийное бедствие или нашествие нечисти, Магици говорят: пришло время пурпурных гроз.

— Сейчас у кланов перемирие?

— Да. Надеюсь, все станет лучше, когда мы с тобой вернемся. Грозовой клан не стремится верховодить, мы за баланс. Но Солнечные, если их не сдерживать, готовы править миром. Понимаешь, почему? Они считают себя великими. «Только звезды прочнее держатся за небо!» — любит повторять Сварт. А мы со своими дождями — лишь завеса истинного величия.

— Но это глупо, — тихо сказала я, чувствуя, как его волосы щекочут щеку. — Вечный зной, что может быть страшнее?

— Сварт полагает, что нас нужно выпускать, как псов из конуры: побежал, принес добычу, получил свою порцию — и сиди на цепи до следующего раза. Буря, заключенная в тюрьму. Дождь в оковах порядка. Молния, бьющая по приказу в условленное место.

— Он не смеет приказывать стихиям! — воскликнула я. — Тем более таким, которые рождены свободными! А если океан заточить в кружку? Заставить дерево расти без воды? Он предпочитает величие великодушию. Солнце не рождает избранных, мы все — его дети. Также как тучи, подчиняясь ветру, стремятся орошать землю живительной влагой.

— А кто приказывает ветру, милая? — прошептал Дэр, и его губы накрыли мои.

Я забыла обо всем, что ещё хотела сказать. Провести остаток жизни в его объятьях, целовать его, просто быть рядом — это казалось самым важным.

И оберегать, хранить собой от любого зла. Теперь я знала, на что способен Марк Сварт, и боялась его куда больше. Но внутри меня пульсировало чувство, что всегда превыше боли. Так, заговорами, лечат страшные раны. Так любящий выхаживает смертельно больного любимого. Так одним словом можно остановить целую армию… И то была не выдумка — часть истории нашего мира. Атория видела множество доказательств настоящей верности, по землям королевства ходили удивительные люди, разносящие весть о воскресших чувствах. И я знала, что эту правду не выжечь дотла, не разрубить мечом предательства, как ничто не могло погубить бессмертную душу.

Мы вернулись к гостинице чуть позже положенного срока. В вестибюле нас уже поджидал Младший. Впервые я не хотела возвращаться домой, но Дэр настоял.

— Вы должны ехать, милая. Здесь, конечно, нет слизней, и двуличные не бегают по ночам, но лучше выехать засветло.

Смайл, ухмыльнувшись, отвернулся, делая вид, что изучает картину на стене. Я постановила непременно расцеловать его за понятливость и доброту.

— Он у тебя хороший, — тихо сказал Дэр, притягивая меня к груди. — Карви уже вовсю летает, а Смайл ещё только пробует крылья. Он не разбит землями, не стиснул клюв, боясь проглотить неведомого червяка… Он узнаёт, и пока что идет правильным путем.

— А Средний?

— Заблудился, — сказал Дэр, беря в ладони мое лицо. — Но ещё может найти верный путь.

— А мы? — прошептала я. — Если заблудимся? Как мне звать тебя?

— Просто по имени, милая. Я приду. Может быть, не собой, но ветром или дождем, неведомым голосом и звездным светом. Но приду обязательно.

Он склонился и сказал мне в самые губы:

— К тебе я вернусь даже из смерти.

Я вздрогнула — он крепко поцеловал меня.

— Дэр, пожалуйста! — взмолилась я, уловив лишь жалкое мгновение сладости. — Ещё!

Ласки в роще не утолили мой голод, и каждое новое прикосновение мукой отзывалось в теле.

— Нельзя.

Осторожно покашлял Смайл. Он был на нашей стороне, но не мог пренебрегать долгом перед отцом.

— Ладно! — отозвалась я громко. — У меня будет повод приехать в гостиницу завтра в пять утра! Я так и скажу всем, что хочу поцеловать жениха!

Дэр рассмеялся, а следом, через мгновение — и Смайл. Я вышла наружу, сопровождаемая обоими, и счастливо улыбнулась ветру: мир был прекрасен рядом с ними, и не хотелось думать о плохом.

— Точно не поедете с нами, Дэр? — спросил Смайл.

— Не будет лишним проявить скромность, — усмехнулся Магици. — Которой у меня нет.

Младший рассмеялся.

— Тогда увидимся завтра.

И они пожали друг другу руки. Я вздохнула и двинулась к карете. Целый вечер и долгая ночь без него… Как я справлюсь? Дэр, конечно, помог мне залезть внутрь.

— Помни, что я всегда тебя услышу, милая. — И поцеловал мою руку.

— Я тебя люблю, Дэр, — отозвалась я.

Мы почти сразу тронулись, и я до последнего глядела на мужчину. Облака разрезал яркий солнечный луч, вынуждая меня прикрыть веки, и фигура Дэра исчезла за домами.

Глава 8

Глава 8

Нет. Это слово душило меня. Он сказал «нет». Я не могла поверить, что прекрасная реальность превратилась в дурной сон благодаря моему отцу. Минувшее счастье казалось утраченным навсегда. Столь опасного холода я не ощущала со дня последнего кошмара, и вот красный дом снова предстал передо мной. Кто же мог знать, что им окажется наш особняк на Золотых лугах?

Целый час я пыталась переубедить отца, но всё было бесполезно. Слова разбивались о стены непонимания, его нежелания принять мои чувства.

Он сказал «нет».

— Но я люблю Дэра и не хочу ни за кого другого! — как можно тверже произнесла я.

Этот аргумент казался ему самым смешным из всех.

— Много ты понимаешь в любви, дочь! — резко сказал отец.

Теперь я не осмеливалась назвать его «папой». Дэр тоже бывал резок, но иначе. Когда он повышал голос, это не ранило. Возможно, потому, что он не кричал и не злился. Но мой отец был зол, и я впервые видела его таким.

— Столько же, сколько и ты, — отозвалась я. — А решишь выдать меня за кого-то другого — всё равно найду способ вернуться к Дэру!

Последние слова отец пропустил мимо ушей.

— Дурни! — повернулся он к братьям. — Говорил искать ближе? Для кого список писал, а? Дэр Магици! В Атру собрали наше золото!

— Что?.. — возмутилась я. — Какой еще список?

— Помолчи! — приказал он. — Не вмешивайся.

— Нет уж! — я повысила голос. Ему, значит, можно, а мне нельзя? — Магици для тебя недостаточно хорош? Или ты сердишься, что я сама сделала выбор? Или, может, не хочешь отпускать меня, потому что наконец решил проводить вместе больше времени? Что не так?

— Мэйди Орния Миратова! — рявкнул он. — Ты сейчас же отправишься в свою комнату, и будешь там сидеть, пока я не приму решения. Поняла⁈

— Не поняла! — заорала я. — И никуда не пойду! Выдавать замуж насильно — прошлый век! Сейчас так никто не делает. Вальди говорила, что есть закон, согласно которому…

— Азорская⁈ — рявкнул отец. — Ты ещё и с ней связалась, значит?

— Что значит «связалась»? Она — моя подруга!

— Никаких друзей больше! Никаких визитов и балов! Немедленно покинь эту комнату, или я прикажу тебя увести!

— И кто же меня потащит? — тяжело дыша от ярости, спросила я. — Слуги, может быть? Или братья? Первому, кто сунется, выцарапаю глаза!..

— Вон отсюда, — сухо, неожиданно спокойно приказал отец.

Я крутанулась на месте и стремглав выбежала за дверь. В голове крутилось только одно: как бы смотаться из дома и попасть к Дэру. Нужно было только выбраться с черного хода, потеплее одеться и взять самую быструю лошадь… Но отец знал меня как облупленную. Не успела я выйти из гардеробной, как меня перехватил Смайл.