Отравленный сад - Карен Харпер

Когда они подвели коней ближе, сердце Елизаветы гулко забилось под мужской рубахой и кожаным камзолом. Ибо вновь, словно ниоткуда, в стене возникло отверстие, и они увидели слабый свет фонаря, струившийся из окна — нет, это, конечно же, не могло быть простым отражением лунного света.

— Спешиваемся, — прошептала принцесса и сопроводила слова жестами на случай, если Нед не расслышал ее за воем ветра и шорохом сухой листвы. — Привяжем лошадей тут.

Они закрепили поводья двойными узлами и взяли из седельных сумок по незажженному фонарю. Огниво было у Неда. С фонарями в руках Елизавета и Нед двинулись к дому сквозь доходившие до колен горы опавших листьев. Когда глаза привыкли к тусклому свету, падавшему из окна, Елизавета разглядела контуры чего-то закрытого тканью и заброшенного на вершины каменных стен, возведенных в человеческий рост. Сначала она подумала, что это кучи одежды, но на поверку стены оказались оплетенными густой, поникшей лозой. А еще до нее доносился какой-то странный, удушливый запах…

Оглушительный вопль пронзил Елизавету, будто кинжалом. Она закричала, но ее голос утонул во втором вопле.

— Иии-йааа! Иии-йааа!

Нед вытащил меч из ножен и уронил на землю незажженный фонарь. Он попытался встать между принцессой и стеной, но Елизавета бросилась под защиту камня и с разбега вжалась спиной в грубую поверхность. Вопль раздался снова, обжигая душу дьявольскими звуками.

Елизавета вытащила из-за пояса кинжал. Ее так трясло, что лезвие запрыгало у ее лица. Хотя в первую секунду Нед замер, выставив перед собой меч, в следующий миг он рванулся вперед и прижался к стене по другую сторону бреши в ярде от принцессы.

Какое-то время они стояли так, переводя дух. Тикали секунды, но ничего не происходило и не нарушало ночной тишины. Тогда, не обращая внимания на Неда, который мотал головой и поднимал руку, показывая Елизавете, чтобы она оставалась на месте, принцесса нагнулась и поставила на землю фонарь. Продолжая низко пригибаться к земле, она стиснула кинжал двумя руками, шагнула к бреши ворот и ринулась в нее.

Глава восьмая

Последовав примеру принцессы, Нед скользнул за угол. Его меч тускло блеснул на фоне внутренней стены по другую сторону ворот. В следующий миг Елизавета увидела — как она думала — призрак, поднимающий от земли огромную, чудовищную голову…

— Пропасть, — шепнула она, — белый павлин. В знатных домах они иногда с успехом заменяют сторожевых псов.

В ответ принцесса услышала только тихое проклятье, за которым последовал вздох облегчения.

Они оба замерли неподвижно, как изваяния, ожидая следующего крика. Но птица только распустила шикарный радужный хвост и важно прошествовала сквозь ворота между ними.

— Если внутри кто-то есть, — прошипел Нед, — теперь они точно не спят, а то и сбежали.

— При условии, что тут есть другие выходы.

Нед подошел к принцессе, но они по-прежнему не углублялись в закрытый внутренний двор. Они даже перестали разговаривать, только пожимали плечами и зажимали носы, реагируя на таинственный запах. От этого тошнотворно сладкого, противного, тяжелого духа у Елизаветы сжимался желудок. Когда они все-таки заговорили, их голоса звучали гнусаво, как будто у них заложило носы.

— Нужно осмотреть дом изнутри. В окне теперь нет света — должно быть, это была луна, мираж.

Они согласно кивнули друг другу и медленно двинулись вперед. Лунный свет то и дело прорывался сквозь тучи, указывая им путь к дому. Клумбы с побитыми морозом растениями, насаженными на деревянные колья, преграждали им путь, как будто они шли сквозь лабиринт. С той стороны, в которой зияла брешь ворот, дверь в хижину была не видна.

Елизавета показала, что им нужно разделиться: она обогнет дом с одной стороны, а Нед с другой. Топсайд покачал головой, но потом — возможно, когда луна осветила лицо принцессы, — повиновался.

Елизавете показалось, что с этой стороны хижины было еще темнее. Стены были шершавыми и грубыми; в нескольких трещинах свистел ветер. Она попыталась заглянуть внутрь сквозь одну из щелей, но та была прикрыта чем-то изнутри. Единственное окно было зашторено. Елизавета пожалела, что не взяла с собой фонарь, но свет сделал бы ее слишком заметной мишенью. Принцесса осторожно обогнула огромную бочку, в которую, должно быть, стекала с крыши дождевая вода, и на цыпочках двинулась дальше. Только что ей казалось, что вонь здесь заметно сильнее, но теперь это ощущение пропало. Неужели она привыкает к неприятному запаху? Елизавета разжала нос, чтобы глубже дышать; кинжал она стиснула в правой руке.

Деревянная дверь находилась сразу за следующим углом и была приоткрыта, так что можно было заглянуть в дом. Елизавета собиралась подождать Неда, но не выдержала, сама подошла к проему — и ахнула.

Здесь только что кто-то был. Стеклянный сосуд на металлической подставке едва заметно булькал над гранатовыми углями глиняного очага. Только это чахлое зарево освещало тесную комнату, но его было достаточно, чтобы разглядеть богатые ткани на стенах, низкую кровать с атласным покрывалом и один изящный резной стул с высокой спинкой у такого же одинокого стола. На столе была разложена еда и стояли напитки — нет, это был деревянный поднос со стеклянными пузырьками, очень похожими на тот, который носила с собой Нетти.

Елизавета осторожно толкнула дверь, чтобы проверить, не прячется ли за ней кто-нибудь. Дверь заскрипела и глухо ударилась о стену. Завороженная открывшимся видом, Елизавета шагнула внутрь.

И тут вспомнила про Неда.

Попятившись, она стала огибать дом с той стороны, с которой должен был прийти актер. И споткнулась прямо о его темное, неподвижное тело, распростертое у стены хижины.

— Моей первой мыслью было, что ты умер, — сказала Неду Елизавета, когда тот пришел в себя.

Принцесса усадила его спиной к стене и умыла дождевой водой из бочки. Огромная шишка уже красовалась у него на затылке.

— В этом, по-вашему… и заключается роль… шута? — пробормотал актер.

— Забудь пока об остротах. Ты что-нибудь видел?

— Ничего, кроме звезд.

— Павлин кого-то вспугнул. Мне нужно выйти наружу и удостовериться, что лошади не ускакали. И их никто не украл.

— Только не в одиночку. Вот, я могу идти.

Елизавета помогла ему подняться на ноги и удержать равновесие. Они сходили за фонарями и лошадьми и вернулись с ними в маленький дворик хижины. Оба коня артачились и ржали, когда их повели к дому, и пришлось тащить их за поводья.

— Они умнее нас, — проворчал Нед. — Дьявол, ну и смрад здесь стоит! Мерзкое местечко, во всех смыслах этого слова.

В другой ситуации Елизавета оценила бы его отвагу и остроумие, но сейчас лишь кивнула.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? Просто постой тут, покарауль и срежь пару веточек с этих растений. Я возьму что-нибудь в доме. Нам нельзя здесь долго задерживаться.

— Лучшая новость за сегодняшний день.

Сейчас ей ни к чему была его болтовня, но чего она ожидала? Шут ее отца, Уилл Соммерс, был единственным, кто осмеливался дерзить королю, но зачастую тайком давал ему мудрые советы.

Они зажгли фонарь, и Елизавета вернулась с ним в дом, тогда как Нед остался собирать траву при лунном свете. Убранство примитивно сложенной хижины напоминало роскошную, драпированную военную палатку, установленную для рыцарского турнира — подумалось Елизавете — или алый саван. По крайней мере, драпировки плотно прилегали ко всем четырем стенам и углам, так что никто не мог скрыться между тканью и стеной.

Елизавета отважно посветила фонарем под узкой кроватью, потом взялась осматривать небольшой сундучок, который там нашла. Немногочисленная, но искусно сшитая одежда указывала на то, что женщина, которая здесь жила, была ниже ростом, чем Елизавета, но с более полной грудью — с другой стороны, мало кто отличался такой стройностью, как она, особенно в этих краях. Единственная пара тапочек выглядела до ужаса стоптанной, и вполне возможно, что «она», как называла ее Мег, вовсе не была хозяйкой этой обуви. Ступни у нее, судя по всему, были узкими и длинными. Однако Елизавету тревожило то, что такой дом и внутреннее убранство мог позволить себе только состоятельный и знатный человек, а не какая-нибудь бедолага вроде Нетти. Снаружи хлев хлевом, но интерьер достоин королевы.

Последняя мысль и то, что обнаружилось на дне сундука, заставило принцессу резко вдохнуть. Она не верила своей удаче — или кто-то, расставляющий силки, подманил ее к следующей ловушке? Елизавета с замиранием сердца взяла незаконченную вышивку и вгляделась в нее: витое кольцо из переплетенных листьев и начало уже знакомого проклятья: «Во желчи бо горести и…»

Опять ее преследовали эти слова, этот шепот из прошлого. И тогда она вспомнила. Так кричала ее сестра в тот день, когда отсылала ее со двора. О Господь милосердный, только не сестра, она не может быть во всем этом замешана! Нельзя об этом думать.