Монах и кошка (Кайдан) - Далия Трускиновская

На сей раз Норико не повезло – оба молодых господина были, видно, на другом конце огромного императорского дворца.

Собственно, большим дворцом неимоверной величины и высоты, как по наивности полагала раньше Норико, он не оказался. Это было великое множество довольно крупных одноэтажных построек из хорошего дерева, с прекрасными резными столбами и балками-огэси, соединенных галереями, разделенных двориками и обнесенных одной общей оградой. Норико уже знала, что за дворцом Сэйредэн, если смотреть с галереи дворца Кокидэн, был дворец Кеседэн – Архивный дворец. Слева находился дворец Дзекэден – Дворец, Одаривающий Ароматами. Там проводили поэтические состязания, пировали и слушали музыку.

Больше она узнать и увидеть не успела – мужчины не очень-то любили, когда женщины расхаживали между дворцами. Женщинами полагалось сидеть за ширмами и занавесами, старательно пряча лица.

Прождав после переклички довольно долго, огорченная Норико на коленях заскользила обратно – к госпоже. Уже давно стемнело, а госпожа кошка еще не сходила на двор по своей кошачьей надобности. Зверек оказался чистоплотным и не давал покоя, пока не выпускали наружу. Это, естественно, было обязанностью Норико.

Но госпожа кошка, очевидно, где-то спряталась и заснула, а госпожа Акико с невразумительным прозвищем осторожно постучала металлическими палочками, которыми размешивают угли в жаровне. Это был принятый среди дворцовых женщин знак – приглашение войти.

Норико удивилась – не рановато ли для гостя? И к кому он? Если к госпоже Акико – это еще полбеды. Она почтенная придворная дама, вдова, любимица госпожи Кокидэн – к ней и гость пожалует такой же достойный. Но если избранника ждет госпожа Йоко? Это может быть только Фудзивара Нарихира! Значит, он своими посланиями то на голубой, то на розовой бумаге добился-таки свидания…

Обе дамы, Акико и Йоко, сидели лицом к лицу, длинная четырехугольная жаровня была между ними, и они тихо переговаривались. Перед свиданием полагалось бы расчесывать волосы и умащаться благовониями. Да и разложить постель не мешало бы. И достать подбитую ватой ночную одежду. Однако они всего-навсего положили перед жаровней узорчатую круглую подушку.

Дамы так низко склонялись друг к дружке, что Норико не могла разобрать ни слова. Ярко пылавший в жаровне огонь бросал на их набеленные лица блики света. Поблескивали кисти церемониального занавеса высотой в три сяку, отодвинутого поближе к ситоми, огоньки вспыхивали даже на крюках для бамбуковых штор.

Госпожа Кокидэн занимала во дворце внутренние, северные покои. Помещения для ее дам располагались между внутренними покоями и наружной террасой. Они делились на небольшие каморки скользящими перегородками. Если из-за перегородки слышался обычный шум, без которого немыслимо любовное свидание, никто не придавал этому значения. Но когда две придворные дамы переговариваются таким взволнованным шепотом – значит, речь они ведут никак не о любви. Что же такое затеяли юная госпожа Гэн-но-тюро и почтенная госпожа Акико?

Раздалось покашливание. Но не снаружи, а из внутренних покоев. Акико ответила таким же покашливанием. Занавес отклонился – появилась госпожа Кокидэн.

До сих пор Норико ее не видела – она не показывалась из глубины своих покоев. Когда она хотела видеть госпожу кошку, ту носила к ней хозяйка – госпожа Гэн-но-тюро.

Госпожа Кокидэн оказалась подлинной красавицей, чарующе прелестной, хрупкой и грациозной, лицо ее поражало нежной белизной, а волосы, подобранные по бокам и завязанные сзади позолоченным шнурком, скользили за ней по полу – красавица вползла в каморку своих дам на коленях.

– Пожалуйте сюда! Устраивайтесь поудобнее! Ближе к жаровне! шепотом засуетились дамы вокруг повелительницы, помогая ей сесть и красиво раскладывая вокруг ее колен полы шести белых нижних платьев и двух верхних из глянцевитого ярко-алого шелка и широкие длинные рукава, удобные для того, чтобы греть в них озябшие руки.

– Вам принесли?.. – тихо спросила очень взволнованная госпожа Кокидэн.

– Разумеется, разумеется! – с этими словами госпожа Акико потянула к себе спальное изголовье и из его выдвижного ящичка достала пухлую книгу. – Принесли сегодня утром в корзине с нижними платьями…

– Ты все тут поймешь? – открыв первую страницу, поинтересовалась госпожа Кокидэн. – Я узнаю тут лишь некоторые знаки…

– Постараюсь, госпожа. Я ведь училась вместе с братом.

– Удивительно, что отец позволил тебе учиться этой грамоте, заметила госпожа Кокидэн. – Разве тогда это не считалось неприличным?

– Сперва отца это забавляло, – объяснила госпожа Акико. – Потом я опередила брата – и брат старался меня догнать. А уж потом оказалось, что я знаю не меньше, чем он, и запрещать мне читать китайские книги было уже поздно.

Норико удивилась – все дамы были обучены чтению, а девушки, которых готовили для государя, – и подавно. Почти все они писали стихи – слагали танка и низали рэнга, радуя этим на состязаниях государя. Более того – многие знали наизусть все двадцать томов «Кокинсю» – а сколько танка в этой огромной антологии, Норико и вообразить не могла.

Правда, при ней одна пожилая служанка неодобрительно сказала о другой даме, не госпоже Акико, что излишнее знание женщине только беду приносит, особенно знание китайских иероглифов, и в лучшем случае она лишится любимого мужчины, а в худшем – накличет вражду злых духов.

– Только тише, тише, – озираясь, шептала госпожа Йоко. – Услышат другие дамы – стыда не оберемся…

– В моих покоях все легли спать, – сказала госпожа Кокидэн. Правда, у старших дам сон чуткий, но ведь не услышат же они оттуда…

Три красивые головки склонились над книгой.

– Там и картинки есть! – обрадовалась Йоко. – Ох…

И покраснев так, что даже под белилами это стало заметно, быстро перевернула страницу.

– Тише, тише… – одернула ее Акико. – Что в этом такого удивительного? Неужели ты в свои годы не знаешь этих вещей? Подвинь-ка лучше лампу. Ничего не разобрать… Неужели у всех врачей – такой отвратительный почерк?

Удивлению Норико не было предела – обычно дамы читали сборники стихов и увлекательные романы, но разве врачам положено писать стихи и романы? Она подобралась поближе, стараясь заглянуть в книгу.

– «Пэнь-цзу сказал: если мужчина и впрямь хочет извлечь для себя большую пользу, то лучше всего иметь дело с женщиной, невежественной в любовном искусстве», – прочитала Акико, сразу переводя с китайского на японский. – Продолжать?

– Продолжай, – неуверенно отвечала юная супруга государя. – Пока в этом нет ничего зазорного…