Подвиг Семена Дежнева - Сергей Марков

Мы проследили его жизненный путь от колыбели в Устюге Великом до палисадов Анадырского острога, от темного морского мыса до безвестной могилы в Москве.

Остается сказать еще о том, как поздние современники и ближайшие потомки Семена Дежнева, а также ученые Европы отнеслись к его открытию.

Через два года после смерти Дежнева, когда из Пекина возвратился караван с товарами Остафия Филатьева, к богдыхану отправился русский посол Николай Спафарий-Милеску.

Отправление посольства Спафария было вызвано сочинением Юрия Крижанича «О Китайском торгу», которое «Юрко-сербенин» незадолго до этого отправил в Москву с верным человеком Афанасием Осколковым. По приезде в Тобольск царский посол немедленно разыскал Юрия Крижанича. Они проводили время в долгих беседах о том, какой наиболее короткий и удобный путь в Китай избрать Спафарию.

Во время сборов посла обсуждался вопрос, можно ли пройти в Китай северными морями.

В Тобольске воевода Петр Салтыков собрал в приказной избе бывалых людей – казаков, детей боярских, татар и сибирских бухарцев. Тогда, видимо, были вновь потревожены тобольские архивы, развернуты свитки и чертежи, перечитаны старые «отписки» землепроходцев. В путевых заметках Спафария появились записи о «Гилянской земле» с ее восемью реками, в число которых Спафарий включил Анадырь. Спафарий свидетельствовал, что истоки Анадыря скрыты в «Камени», а где конец «Камня», никто не знает, потому что «льды не пропускают». С вершины «Камня» видны два моря. От Колымы до «Камня» под парусами можно пройти за одно лето, если пропустят льды. «И те места край и конец Сибирской земли», – заключал Спафарий свое сказание[10]. «Камень» – Чукотка с ее знаменитым мысом, и к востоку от нее – только море!

Сообщая, что горы Сибири слагаются в один огромный «Каменный пояс» от степей у Иртыша до берега Восточного моря, Спафарий-Милеску прибавлял: «Сказывают, что камень идет до самого Западного Инда и Нового Света». Догадка о соседстве Азии и Америки не могла сама прийти к Спафарию, если бы он не беседовал с сибирскими бывалыми людьми, не просиживал подолгу с «Юрко-сербенином». В те времена еще думали, что с Америкой соединены Новая Земля или Шпицберген. Спафарий же был более всех близок к истине; хотя и его представления о северо-востоке Азии не были свободны от ошибок.

Плавали к «Необходимому Носу» русские люди и после Дежнева. В 1681 году старый Курбат Иванов пошел морем в Анадырский острог – сменить начального человека Ивана Потапова. И, точь-в-точь как некогда было с Дежневым, кочи Курбата Иванова «судом божиим» разбило на море, а сам он со своими служилыми добрался до Анадыря на нартах. Кстати сказать, в том году в Анадырском остроге еще были живы старые дежневцы Панфил Лаврентьев, Афанасий Андреев, Фома Семенов Пермяк. Но вот Витсен в Амстердаме разглядывает свежий чертеж. Это его знаменитая «Новая ландкарта Северо-Восточной Азии и Европы». У нас она хранится, как большая редкость, в Ленинградской Публичной библиотеке; витсеновский чертеж подробно изучен такими трудолюбивыми исследователями, как академик Л. С. Берг. В третьем издании его книги «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга» вы найдете подробное описание того, как на трудах Витсена отразились сведения годуновского чертежа. На месте Чукотки Витсен нанес узкий полуостров «Серес Камень», у северного конца которого написал: «Необходимый Нос». «Это первое картографическое изображение «Необходимого Носа», – замечает Л. С. Берг, Анадырь и река Камчатка на карте Витсена впадают в Восточный океан.

Любопытно, что «Необходимый Нос» иногда принимал огромные размеры и в сознании современников Дежнева превращался определенно в... Камчатку! Так можно понять свидетельство, помещенное в «Описании новые земли, сиречь Сибирского царства» (1685-1686 годы). «От устья Чюндона (Чендона, Гижиги) в теплое океан-море пошел великий „Камень“ пятьсот поприщ длиною до самого Амурского устья ...а за тем каменем нос, который в морскую пучину пошел в сторону царского величества в сибирские города: в Якуцкий острог, в великую реку Лену, в Мангазейский острог и в Туруханской...» – говорилось в «Описании». «Нос», устремленный в сторону Сибири, может быть теперешним мысом Дежнева. Если «великий камень» – полуостров Камчатка, приходится думать, что ближние потомки Дежнева прекрасно знали не только грань между Ледовитым морем и Тихим океаном, но и север «Теплого моря». «А от Амурского устья по теплому морю до каменного носа и от каменного носа по студеному морю-океану до устья великия реки Лены, и от Лены тем же океаном до рек устья Енисея и Мангазейки по морю-океану, по берегу, много рыбьей кости зверя моржа лежит», – написано дальше. Даже если «Великий Камень» не Камчатка, а прибрежные горные хребты к северу от устья Амура, наши землепроходцы XVII века все равно понимали, что к югу от «Необходимого Носа» лежит другое, «Теплое» море. Иметь такое представление о побережьях двух океанов и очертаниях Камчатки можно было, только пройдя путь, проложенный Дежневым[11].

Вполне допустима мысль, что после похода Дежнева совершались неизвестные нам плаванья от Анадыря к мысу Ананнон и дальше к югу, вдоль восточного побережья Камчатки. Возможно, что были походы и со стороны устьев Пенжины, Тауя и Охоты, где успели побывать Стадухин и другие проведыватели новых земель.

ПРОЗРЕНИЯ ИВАНА МУСИНА-ПУШКИНА

О том, что Америка – соседка Колымы и Анадыря, русские люди уже догадывались в то время.

Об этом свидетельствовал Филипп Авриль, член «Ордена Иисуса», посланец французского короля Людовика XIV.

Тридцатитрехлетний иезуит появился впервые в Москве в самом начале 1687 года. Он просил разрешить ему проезд в Китай через Сибирь. Но Авриля не пропустили в Пекин и выслали из Москвы так быстро, что он даже и Китай-города не успел изучить как следует. Аврилю напомнили, что незадолго до этого в Париже было нанесено оскорбление русскому послу Якову Долгорукову. Кроме того, Людовик XIV, посылая грамоты в Москву, делал подозрительные описки в титуле русских государей, чем и унижал достоинство Московии.

Филиппу Аврилю ничего не оставалось, как выехать в Польшу. Там он утешался сбором сведений о Китае при дворе Яна Собесского. В Польше только что побывал думный дьяк Протасий Никифоров, располагавший сведениями о Китае. Протасий по своей простоте рассказывал об этом в Варшаве. Ученый д'Абланкур немедленно записал сведения Никифорова и по ним составил карту путей Небесной империи. Филипп Авриль, в свою очередь, вымолил у Собесского разрешение перечертить для себя карту Протасия – д'Абланкура. После этого Авриль пристроился к свите польского посла и с ним отправился вновь в Москву, но проезжей грамоты в Китай и на этот раз получить не мог.

Ему удалось тайным образом добыть карту и записки Спафария и проникнуть в хранилища московских приказов. Так он получил часть сведений для своей будущей книги, имевшей большой успех. Аврилю удалось увидеться с Иваном Мусиным-Пушкиным, окольничим и судьей Сибирского приказа. Авриль называет И. А. Мусина-Пушкина смоленским воеводой, хотя окольничий в то время лишь получил назначение в Смоленск и еще находился в Москве.

Авриля поразил вид «рыбьего зуба», который ему показали московиты. Иезуит ценил его выше слоновой кости, вывозимой из Индии. Но Филипп Авриль решил, что это зубы бегемота, а свое невежество в этом вопросе, свалил на окольничего Мусина-Пушкина. Сановник Сибирского приказа не мог не знать о существовании моржей.

Иезуит называл Ивана Мусина-Пушкина одним из самых умнейших людей, которых Аврилю когда-либо доводилось видеть. При встрече с посланцем Людовика XIV наш окольничий завел разговор о происхождении жителей Америки и спросил, что думают об этом в Европе. Выслушав иезуита, Мусин-Пушкин стал, в свою очередь, излагать свои соображения. Вот что говорил он: против устья реки Кавойна (Колыма) есть большой остров, где ловят «бегемотов» ради их дорогого зуба. Охотники за «бегемотами» выезжают на промыслы вместе со своими семьями. Иногда их уносит на плавучих льдинах в море.

«Не сомневаюсь, – говорил Мусин-Пушкин иезуиту, – что многие из охотников, таким образом захваченных, доплывают на льдинах к северному мысу Америки, весьма недалекому от этой части Азии, оканчивающейся Татарским морем. Меня убеждает в мнении моем то, что американцы, обитающие на выдавшейся далее других в море в сей стороне части Америки, одинакового вида с островитянами, которых ненасытная жадность прибытка подвергает погибели или опасному переезду в чужую сторону»[12].

Весь этот отрывок из показаний Авриля стоит напечатать в разрядку, – настолько примечательны свидетельства и догадки окольничего И. А. Мусина-Пушкина. Окольничий знал, что Азия оканчивается «Татарским» морем и против азиатского берега находится выступ материка Америки – мыс Принца Уэльского по нашим понятиям. Иван Мусин-Пушкин предполагал, что американские жители «одинакового вида с островитянами», то есть с охотниками на моржей в устье Колымы. Авриль говорит, что московский окольничий прибавлял: «На американском берегу находят многих животных, которые также водятся и в Московии, особенно бобров, которые могли перейти туда по льду».