Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

Ещё одна неделя пролетела за обучением наёмников. Древнему настолько нечем было заняться, что он стал учить их писать в кабинете, и сейчас смотрел на восьмерых суровых мужиков, неловко гнущихся над листами бумаги за столом.

— Как «А» пишется? — спросил Сибальт у соседа.

— Ты что, забыл? Она на лезвие протазана похожа.

— Точно! — новобранец вывел нужную букву у себя на листе.

— Все написали?

Наёмники повернули листки к нему. «Атака» — было написано на каждом из них.

Александр указал на один из листов:

— Буквы должны стоять ровно, как солдаты в строю.

— Господин легат, держать построение я учился год, а пишу всего пару недель.

— Твоя правда, солдат. Немного терпения, пару месяцев стараний и всё получится. Но и сейчас есть, чем гордиться, как и всем вам. Следующее слово — «защита».

Ученики вновь склонились над бумагой, а в дверь постучали:

— Господин легат, к вам гонец из ссудного дома, — возвестил часовой.

— Обыскали?

— Да.

— Пусть войдёт.

Древний взял у посыльного чистый конверт и вскрыл его. Вновь Филин:

«Князь получил письмо древних с предложением вернуться к переговорам и почти одновременно — отлуп от герцога фон Дройвера. Он чуть было не повесил гонца, но лучше бы повесил и успокоился. Вместо этого Лютич собрал все его дружины, кроме приграничных, и двинул их на границу с Ослязией. «Если не получается прищучить древнего, будем давить его приспешников», — так сказал князь сегодня утром, отправляясь вслед за войском. Столица осталась почти без защиты, на границах жалкие крохи, в деревнях подыхают от голода. Князь надеется прокормить войско фуражировкой на территории врага, но некоторые из бояр осмелились открыто перечить ему, указывая на то, что в Ослязии мало деревень, а территория до столицы — почти сплошь снежные пустоши. Никого не казнили, но недовольство на пределе. Князю удалось сплотить войско против общего врага, но воевать с пустым желудком их долго не хватит. Только вчера я слышал, как ратник из западной дружины поносил князя и Лютича последними словами, думая, что рядом никого, кроме друзей».

Письма идут в Колопышевск около недели. Вероятно, князь уже пересёк границу и воюет с Ослязией. Идут, конечно же, быстрым маршем. Еда-то заканчивается. Вряд ли стоит ждать осады Шумного Грота. Будет или штурм, или продвижение вглубь страны в поисках фуража. Нужно действовать быстро.

С этими мыслями легат взял пустой лист и сел за стол, не обращая внимания на удивлённые взгляды наёмников. Перо быстро забегало по бумаге:

«Его Величеству королю Нойеру, владетелю Холвинда.

Сим письмом легат древних Александр просит вас собрать войско на границе с Вудвиндом и продержать столько, сколько потребуется, встав лагерем у заставы соседей. Переходить границу пока не нужно, как и захватывать заставу. От любых комментариев людям князя также прошу отказаться. Но они должны видеть, что к границе стягиваются великие силы. Если всё пойдёт по плану, боевых действий удастся избежать и все ваши обязательства, не затронутые договором, будут выполнены. Об отводе войск сообщу в отдельном письме».

Он поставил печать древних, залепил конверт воском, подозвал гонца и передал письмо:

— Самым срочным до Биргэма, лично королю Нойеру от легата Александра. Сколько уйдёт времени?

— По зиме дня два. Четырёх лошадей загнать.

— Извольте, дело срочное.

Легат прикинул, что войско короля подойдёт к заставе Вудвинда, в лучшем случае, через неделю. Ещё дня три-четыре, а то и больше, гонец будет нести весть князю. За это время князь, вероятно, или возьмёт Шумный Грот, или потеряет войско. Но, может статься, гонец успеет до штурма, и князь поймёт, что бесполезно сражаться с древними. У всех ведь есть предел… После нужно будет организовать поставки еды в долг и взять с князя с процентами…

В комнату вошёл взводный:

— Эй, бездельники, живо во двор, маневрировать с остальными! Пером и чернилами битвы не выиграешь, ясно вам?! Бегом!

«Интересно, дружище. Я вот только что выиграл целую войну как раз пером…»

…

На дворе стоял погожий зимний день. Через окно древний видел, как снег оседает на ставнях, крышах и заборах. Как вчерашний утоптанный наст покрывается мягкой пеленой. Во двор влетел знакомый уже гонец и, наскоро привязав лошадь к забору, вошёл в дом. Древний слушал торопливый стук шагов по ступеням, охлопывание наёмника за дверью, шорох бумаги. Когда посыльный вошёл, Александр не отвернулся от окна, лишь протянул руку за письмом. Он подозревал, что письмо от Филина, и что в письме нет ничего хорошего. И это «ничего хорошего» — его рук дело. Нехотя и устало он всё же развернул письмо:

«Переход до Шумного Грота выдался тяжким, мы потеряли изрядно людей, ещё даже не сражаясь. Дезертиры, или обессилевшие от голода. Князь провёл один кровавый штурм, но был отброшен. После прискакал гонец с восточной заставы и поведал про войско Нойера. Вечером того же дня, на совете, когда Лютич ушёл проверять осадные лестницы по приказу князя, молодой княжич ударил отца кинжалом в глаз. Никто из бояр не сказал ни слова. Сейчас молодой князь ведёт переговоры с курфюрстом, а Лютич собрал своих самых верных людей и исчез. Филин».

Древний потянулся за свечой, но во двор влетели ещё три всадника. В одном из них легат узнал молодого князя Владислава. Опять шаги по лестнице, опять охлопывания часового, опять скрип открываемой двери. И вот князь стоит перед ним — вымотанный, уставший, осунувшийся после долгой скачки.

— Чем я могу служить? — вместо приветствия говорит древний.

— Остановите это. Я сделаю всё, что вы скажете.

Глава 4: порядок бьёт хаос

«Вас так много, а меня так мало, — подумал он, вертя в руках эспаду очередного горе — дуэлянта, — Но вы дрогнули и побежите». Этого спасти не успели — пока возились с двумя другими, рана, казавшаяся не опасной, доконала его. Капитан смотрел на молодое веснушчатое лицо. Не очень-то волевой подбородок, острых черт, почитай, и нет. Без этой гримасы надменности, что он держал при жизни, лицо кажется совсем детским.

«Или я слишком стар».

Люк обернулся к Марио, вложил трофейную эспаду в ножны и бросил в раскрытый мешок к остальным. Затем взобрался в седло.

Две новые группы по борьбе с дуэлями принесли успехи. Высвободилось время, капитан смог расширить сеть агентов, и теперь он, вместе с двумя офицерами-помощниками, днём собирал информацию, а вечерами и ночами проводил задержания. Когда-то этот город казался ему большим, сейчас же он знал все закутки и подворотни так хорошо, как человек может знать собственную комнату. Но дуэли переместились в пригород, и поспевать стало труднее, а недавно какие-то хитрецы стали назначать дуэли одновременно в трёх местах, будто специально хотели загнать его до изнеможения. Два раза из шести им повезло, в остальных случаях нарушители ускользали. Кто-то специально играл с ним в кошки-мышки, подкидывая противоречивую информацию, вместо того, чтобы просто молчать. Ведь оставались ещё обычные дуэли, про которые де Куберте не знал. Что же мешало и этим обстряпывать свои дела без шума? Значит, специально. Вот загадка, которую предстояло решить, и капитан пока не знал, как. Впереди маячили его племянник и сержант Род. Вот уж кто оставался в отряде белой вороной, упорно не желая надевать защиту. Хотя, нужно отдать мальчишке должное, с ротными офицерами он сошёлся быстро. Не помешали ни богатство, ни знатная фамилия.

Старый сержант, поймав его взгляд, сделал знакомый жест рукой: указательный и средний палец подняты вверх. Это означало «затаись», когда они ходили в вылазки на территории врага. Капитан кивнул ему, и оба — слуга и господин — стали уходить от отряда вперёд, пока не исчезли за углом одного из домов по пути. Старый вояка насторожился: чего это сержант задумал? Но Лис ни разу не подводил его прежде, поэтому капитан терпеливо ждал, а до городской тюрьмы, куда они вели уцелевших после дуэли, оставалось пару кварталов.