Пиранези - Сюзанна Кларк

— Нет, сэр.

— А хочешь услышать?

— Да, сэр. Очень.

Ему понравился мой интерес.

— Тогда я тебе расскажу. Так вот, это началось в моей молодости. Я всегда был несравненно талантливее коллег. Первое мое озарение случилось, когда я понял, сколько всего люди потеряли. Раньше они умели превращаться в орлов и летать на огромные расстояния. Разговаривали с реками и горами, вбирали их мудрость. Ощущали в своем сознании круговращение звезд. Мои современники этого не понимали. Они увлеклись идеей прогресса и считали, будто новое непременно лучше старого. Как будто благо — функция хронологии! Однако мне думалось, что мудрость древних утрачена не до конца. Ничто не исчезает полностью. Такое просто невозможно. Я представил ее как своего рода энергию, утекающую из мира, и подумал, что она должна скапливаться где-то еще. Тогда-то я и понял, что должны быть иные места, иные миры. И поставил себе задачу их отыскать.

— И вам удалось найти хоть один, сэр?

— Да. Я нашел этот мир. Его я называю Распределительным — он создан идеями, которые вытекают из другого мира. Этот мир не мог бы существовать, если бы прежде не существовал другой. Зависит ли он от первого до сих пор, не знаю. Все это есть в моей книге. Ты ведь ее не читал?

— Нет, сэр.

— Жаль. Книга замечательная. Тебе бы понравилась.

Все время, пока старик говорил, я слушал его очень внимательно и старался понять услышанное. Он сказал, что он не 16, однако я не так наивен, чтобы поверить ему без всяких доказательств. Другой сказал, что 16 — очень плохой человек, а значит, 16 мог бы соврать о себе. Однако чем дальше, тем больше я уверялся, что старик говорит правду. Он не 16. Я рассуждал так: по словам Другого, 16 — враг Разума и Научных Открытий. К старику такое описание не подходило. Он знал, как появился Мир, и хотел делиться со мной этим знанием.

— Скажи мне, — продолжал он, — Кеттерли по-прежнему думает, будто тут сохраняется мудрость древних?

— Вы имеете в виду Великое Тайное Знание, сэр?

— Именно.

— Да.

— И Кеттерли по-прежнему его ищет?

— Да.

— Смешно. Он никогда его не найдет. Оно не здесь. Его вообще нет.

— У меня уже закрадывалась такая мысль.

— Значит, ты намного умнее его. Идея, что оно сокрыто здесь… боюсь, ее он тоже почерпнул у меня. Пока я не увидел этот мир, я думал, что создавшее его знание по-прежнему здесь — бери и пользуйся. Конечно, попав сюда, я понял всю нелепость такого предположения. Представь текущую под землей воду. Она год за год сочится через одни и те же трещины и размывает камень. Через тысячелетие на этом месте возникает система пещер. Однако воды, изначально ее создавшей, там уже нет. Она давно утекла. Впиталась в землю. То же и здесь. Но только Кеттерли эгоист. Он интересуется лишь практической пользой и убежден: если что-то существует, то не иначе как для его выгоды.

— Оттого-то здесь и Статуи? — спросил я.

— От чего «оттого»?

— Статуи существуют оттого, что воплощают Идеи и Знание, текущие из другого Мира в этот?

— Хм! Никогда не задумывался, — довольно ответил он. — Очень разумное замечание. Да, да! Думаю, весьма правдоподобно! Возможно, в эту самую минуту в каких-то дальних областях лабиринта возникают статуи вышедших из употребления компьютеров! — Он помолчал. — Я не могу долго тут оставаться. Я слишком хорошо знаю, чем чревато долгое пребывание в этом месте: амнезией, полной утратой рассудка, и так далее, и так далее. Впрочем, должен сказать, ты говоришь на удивление толково. Бедный Джеймс Риттер под конец едва мог связать несколько слов, а он пробыл здесь в два раза меньше тебя. Нет, на самом деле я пришел рассказать тебе вот что.

Он холодной старческой рукой сцапал мою ладонь, а потом вдруг резко дернул меня к себе. От него пахло бумагой и чернилами, идеальным сочетанием аниса и фиалки, а за всем этим улавливалась какая-то нехорошая, почти фекальная вонь.

— Тебя кое-кто ищет, — сказал он.

— Номер шестнадцать? — спросил я.

— Напомни, кого ты так называешь.

— Шестнадцатое Лицо.

Старик задумчиво склонил голову набок.

— Да-а-а… Да. Почему нет? Скажем так, это действительно номер шестнадцать.

— Но я думал, номер шестнадцать ищет Другого, — возразил я. — Номер шестнадцать враг Другого. Так сказал Другой.

— Другой?.. Ах да, Кеттерли! Нет, нет! Номер шестнадцать ищет не Кеттерли. Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда назвал его эгоистом? Он считает, будто все крутится вокруг него. Нет, номер шестнадцать ищет тебя. Выспрашивает, как тебя найти. У меня нет особого желания помогать номеру шестнадцать — да и кому-либо вообще, — но мне будет приятно досадить Кеттерли. Я его ненавижу. Уже четверть века он поливает меня грязью перед всяким, кто согласится слушать. Так что я дам номеру шестнадцать детальные указания, как сюда добраться. Подробнейшие инструкции.

— Сэр, пожалуйста, не надо, — взмолился я. — Другой говорит, что номер шестнадцать — человек зловредный.

— Зловредный? Я бы так не сказал. Не зловреднее большинства. Нет, извини, но я просто обязан объяснить номеру шестнадцать дорогу. Хочу запустить лису в курятник, и лучший способ — отправить сюда номер шестнадцать. Разумеется, есть вероятность — и даже очень большая, — что номер шестнадцать сюда не доберется. Очень немногие могут попасть сюда без провожатых. Собственно, кроме меня, это удалось только Сильвии Д’Агостино. У нее был талант проскальзывать в щелку, если ты меня понимаешь. Кеттерли так толком и не научился, даже после того, как я много раз брал его с собой. Он не может сюда попасть без реквизита — стоек, изображающих дверь, свечей, ритуалов и прочей чепухи. Ты, наверное, сам это все видел, когда он тебя сюда отправлял. А вот Сильвия могла проделать это в любое мгновение. Вот она перед тобой. Вот ее уже нет. Некоторые животные обладают такой способностью. Кошки. Птицы. А в начале девяностых у меня была обезьяна-капуцин, которая могла сюда проникнуть, когда захочет. Я объясню путь, а дальше все будет зависеть от таланта номера шестнадцать. Главное, помни, что Кеттерли номера шестнадцать боится. Чем ближе номер шестнадцать, тем опаснее будет Кеттерли. Вообще-то, вполне допускаю, что он прибегнет к насильственным действиям. Тебе стоит подстраховаться — убить его или что-нибудь в таком роде.

Старик улыбнулся.

— Ладно, я пошел, — сказал он. — Мы больше не встретимся.

— Да будут безопасны ваши Пути, сэр, — сказал я. — Пусть Плиты у вас под ногами будут целыми, и пусть Дом наполнит